Олаф Локнит - Зов Древних
— Я не уверен, что думаю правильно, — осторожно начал Кулан, — но я сильно сомневаюсь в том, что служители Илу Всеединого — сплошь великие маги, даже те из них, что достигли высших кругов посвящения. Они отрицают жизнь, хотя и не заявляют об этом открыто, а значит, им неоткуда черпать новые силы. Их магия стоит на страхе и лжи, и, сколь бы сложны ни были их ритуалы, такие силы всегда действуют одинаково. Зато они умеют искусно развращать, принуждать и подчинять. Поэтому служители не могут сломать Великий Канон. Канон — сила жизни, пусть и замкнутая в себе. Он не допускает проникновения извне, и его можно только уничтожить. Сила служителей в их военной мощи. Значит, ее покуда недостаточно.
— Иными словами, — вмешался в беседу Евсевий, — они смогут повергнуть паков, если натравят на них, к примеру, меч, думающий самостоятельно?
— Точно, — согласился Кулан.
— Тогда почему ты уверен, что выиграешь схватку с Каноном? — недоуменно спросил Конан. — У нас-то нет такого меча!
— Великий Канон может победить только тех, кто боится смерти, — высокопарно заявил Кулан.
— Да кто же ее не боится? — совсем запутался король. Объяснения колдуна были непонятны ему настолько, что Конан сам уже был не рад, затеяв этот разговор. Победит мальчишка паков — значит, так угодно богам, а уж как — это его колдовское дело. Не победит, значит, не судьба!
— Боятся все, — смутился юноша, подбирая нужные слова, — но… Но некоторые могут победить этот страх, как сделал сегодня ты, решившись идти под землю, а другие нет.
— А! — догадался Конан. — Одни верят только в судьбу, а другие еще и в себя. Ясно. И еще. Почему ты тогда назвал Великий Канон нечеловеческой волей? Он ведь рожден жизнью?
— Паки — иная раса. Такая же иная, как гномы, — объяснил Кулан. — Но великий Юхиббол старше, много старше всех разумных рас. Он властвует и над паками.
— Понятно, — кивнул Конан. Речи Кулана не слишком убедили его, но ненадолго успокоили.
Путь продолжался во мраке и тишине. Песок в колбе, будь у них таковая, высыпался бы наполовину, как послышалось журчание: из расселины в скале сочилась тонкая струйка воды. Внизу образовалась маленькая лужица, после чего тонкий ручеек тек под едва уловимым уклоном, сопровождая отряд. Вода оказалась очень кстати. Люди смогли отмыть грязь и кровь, оставшиеся после схватки с медведем.
Вскоре ручеек нашел себе более просторную дорогу. Отряд вышел к пересечению двух пещер. В поперечной пещере шумел поток. Туда и впадал ручей. Туннель, по которому бежала вода, был низок, человеку не пройти, зато и вода не была глубока. Здесь устроили привал.
— Так чем же захочет пронять нас это колдовство? — поинтересовался неунывающий Майлдаф.
— Все тем же. Страхом, — ответил Кулан. — Тот, у кого нет сил бороться, сначала замрет, а потом и подчинится кошмару. — А тот, кто не сдастся?
— Пройдет дальше, я думаю, — развел руками Кулан.
— А стрелять-то придется? — несколько разочарованно спросил Майлдаф.
— Великий Канон будет защищаться. Рано или поздно, но он толкнет паков на настоящий бой.
— Ага, — удовлетворился Бриан. — Эта магия так надоела!
Конан был полностью с ним согласен.
Отдохнув, люди двинулись дальше. Ждать нападения не хотел никто, они сами намеревались нападать.
Наконец, казавшийся бесконечным, коридор закончился. В стене открылся боковой ход, а за ним еще и еще. Ни малейшего намека на то, в какую пещеру сворачивать, не было, подземелье хранило зловещее молчание. Все взоры устремились на колдуна. Кулан, понимая, что от него зависит, может быть, судьба всего отряда, задумался.
— Может быть, ты позовешь бабочек? — подал мысль Септимий. — У паков должен быть огонь…
— Нет, — отверг предложение колдун. — Живое существо будет стремиться к солнечному свету. Любая бабочка полетит к солнцу, и я не заставлю ее поступить иначе. Жрец Юхиббола Сага может позвать и попросить, но не принудить. Для этого нужна иная, черная магия.
— Постойте… — Септимий потер лоб. — Помните, в легенде говорилось о талисмане Митры — золотом быке. Он вывел посланцев Эпимитриуса к храму даже сквозь владения паков. Если и у нас найдется нечто подобное, почему бы не попробовать?
— Перстень! — мгновенно сообразил Конан. — Камень должен показать дорогу! Достань его!
— Если там еще остались хоть частички света… — проговорил Кулан, погружая руку за пазуху.
Серебряный перстень тускло засиял в факельном свете.
— Что это? — не понял Септимий.
— Это перстень Коннахта, нашего… Твоего отца, — сказал Кулан. — Если бы ты предупредил его, куда идешь, он бы рассказал тебе, что перстень носил еще Бреннан Мабидан. Он сделан из того зеленого камня, что у служителей на повязках.
И в этот миг камень засветился! Сначала едва тлеющей искрой, а потом все ярче!
— Смотрите! — воскликнул Аврелий, указывая на камень, хотя все и так уже видели исходящее из него сияние.
Проверили все проходы. Из доброго десятка отверстий лишь вблизи одного свечение зеленого камня не убыло, а осталось прежним. Не прибавилось света, и когда камень понесли в глубь главного хода.
— Пора сворачивать, — решил Конан.
Новый коридор оказался гораздо уже главного ствола. Идти пришлось по двое, а широкие плечи Конана и вовсе не позволяли никому пристроиться рядом.
Ход вывел в круглый зал, локтей сорока в поперечнике. Отсюда разбегались в стороны еще три прохода. Снова принялись испытывать камень, и тут Евсевий огорошил всех неприятной догадкой.
— То, что камень горит ярче, еще не означает, что мы избрали верный путь! — провозгласил он, — Вполне вероятно, мы и приближаемся к цели, но между нами и ею может оказаться стена толщиной в десяток локтей, которую не пробить и за год, в то время как окольный путь выведет нас туда, куда нужно.
Возразить на это было нечего, но король сказал спокойно:
— Значит, мы обойдем все пещеры, пока не найдем нужную.
— К тому же мы знаем, что искать, — поддержал Конана Аврелий. — Нам нужна широкая просторная галерея, где нет паков и горят факелы. Как та, где прошел Люций.
— Здесь тоже нет паков, и горят факелы, — проворчал Арминий. — А камень ярче светил у средней пещеры, — добавил он.
Следующая подземная дорога оказалась еще уже. Идти пришлось в колонне по одному. Шествие по-прежнему уверенно возглавлял Тэн И.
Вскоре, однако, коридор вновь расширился, потолок ушел в беспросветную черноту, стены взметнулись вверх. Внезапно подземную тишину разрушил леденящий вой. В ноздри ударил запах серы. Во тьме зажглись два зеленых глаза. Сквозь непрекращающийся вой послышалось какое-то копошение, словно кто-то шарил множеством маленьких лапок.
