Екатерина Оленева - Чародейка
Взгляды из-под ресниц: кокетливый и вызывающий – у неё. Злой, затравленный, упрямый – у него.
Джайна старалась держать себя в руках, но грудь невольно поднималась выше и чаще.
Она – королева. И стоит на самой вершине горы: узком шпиле, открытым всем ветрам, молниям, дождям. Какие бы кошки и собаки не дрались в сердце, нужно быть сильной. Она – не муза. Не вдохновение. Она – просто Джайна, теперь – Трионская.
Вокруг Горивэя уже вились придворные мотыльки. К ней приближались известные при дворе храбрецы-вояки, политики, министры, поэты. Она, словно луч во тьме, привлекала к себе всеобщее внимание.
Джайна, бросив украдкой взгляд на мужа, убедилась, что он не оригинален - безотрывно смотрит туда же, куда и все.
Под сердцем впервые шевельнулся ребенок. Не вызвав ничего, кроме глухого раздражения.
Горивэя плясала, флиртуя напропалую со всеми.
Долгожданный праздник обернулся наказанием.
***
Ни что не длится вечно: ни счастье, ни несчастье. Подошел к концу бал, призванный отпраздновать величайшее в королевстве событие. Молодых отвели в отныне общую для них опочивальню.
Рай Трионский, сбросив с себя тяжелый от драгоценностей камзол, шагнул к невесте. Его пальцы ловко вытаскивали булавки из затейливой, сложной прически.
- Да, брадобреи постарались на славу. Вся это мода просто пыточное устройство. Подумать только, до чего она издевается над природой? А лучше от этого никто не становился, верно? Никогда ты не выглядишь такой красивой, как с распущенными волосами и в простом белом платье.
- Это у нас семейное, - отозвалась Джайна.
Перед глазами мелькала сестра: танцующая, искрометная, властная. Сестра, щедро дарящая улыбки напряженному, точно туго натянутая струна, Раю. Сестра, протягивающая ему руку для поцелуя. Смеющаяся, кокетливая. Прекрасная Горивэя со свободно летящими волосами, в простом белом платье.
Руки Рая, зарывшись в волосы Джайны, мягко массировали кожу:
- Так легче?
– Помоги расшнуровать корсет, - сухо ответила молодая жена.
- Конечно, - согласился муж.
Нельзя сказать, что брачная ночь была хуже предыдущих. Но, все же, почему-то Джайне казалось, что в постели их трое? Богатое воображение или женская интуиция были тому виной? То, что Рай не прилагал свойственной ему фантазии, могло вытекать из банальной усталости. Но до сих пор его почему-то не утомляли, ни охота, ни дружеские попойки, ни государственные дела?
С того места, где лежала Джайна, было видно черное небо, усыпанное малюсенькими колючими звездами. Ей казалось, что этот день - самый страшный в её жизни.
Лучшая пора – пора мечтаний, а не их свершение. Завершенная мечта есть ни что иное, как реализованный план. У достигнутой цели привкус пепла.
Глава 8
Проклятые сестры
Джайне следовало повести себя иначе. Нужно было потребовать, чтобы скользкую змею в золотистой чешуе, раскидывающую удушающие кольца, выкинули вон из дворца. Но она этого не сделала; предпочла плыть по течению - порочная практика, редко приводящая к нужному результату.
Горивэя действовала с настойчивостью азартного охотника: подстраивала случайные встречи, играла на скачках; тайком посещала игорные дома – Рай обожал подобное времяпровождение. Блистательная и властная, отважная и дерзкая, с холодным огнем в глазах и вызывающе громким, высоким, взлетающим смехом, она занимала собой слишком много места в жизни молодоженов.
Какой мужчина способен противиться соблазну?
Горивэя, обладающая сомнительной, но интересной славой разбивательницы сердец, отличалась именно тем шармом, который так ценил Рай. Он не умел усердствовать в добродетели и с удовольствием попадал в каждый силок, ловушку, капкан, расставленный рукой искусительницы.
Однако от попыток Джайны поговорить по душам ускользал со знанием дела. Или, может быть, Джайне не хватало искусства интриги, которым так замечательно владел её темный двойник?
- Когда собираешься вернуться домой? – Дипломатично обратилась она к Горивэе, когда сестрам «посчастливилось» остаться наедине.
Подняв глаза, та делано улыбнулась:
- Ещё не задумывалась об этом, душа моя - взмахнула плутовка пушистыми ресницами. – Жизнь среди людей оказалась занятнее, чем я предполагала.
Решив отбросить всякую сдержанность и политес, Джайна прямо заявила:
– Я хочу, чтобы ты уехала.
- Фи, - скривилась сестра, – какая ты грубая!
- Грубая? – Поперхнулась смешком Джайна. - Ты всерьез рассчитываешь, что я буду сквозь пальцы смотреть, как ты путаешься с моим мужем?
Льдистые глаза Горивэи вызывающе сверкнули:
- До сих пор же отлично с этим справлялась? Что мешает и впредь придерживаться подобной тактики?
Джайна задохнулась от гнева.
Несколько минут они мерились взглядами. На хищном лице Горивэи не промелькнуло ни одного чувства, которое можно было бы истолковать для себя лестно.
- Я велю проводить тебя, Вэя, - устало вздохнула Джайна.- Следует признать, ты – загостилась…
На бледных щеках близнеца вспыхнул горячий румянец, губы вытянулись в ниточку. Выдержав паузу, позволившую овладеть собой в достаточной степени, чтобы сохранять взятый небрежно-язвительный тон, Горивя прошипела:
-Вот чего стоят все твои слова о вечной дружбе, сестрица! Но не думаю, чтобы ваш супруг, высокопочтенная, поддержал сей коварный план. Его Величество, принц Трионский, очень благоволит ко мне. Он не позволит вышвырнуть несчастную родственницу вон, будто ненужную ветошь.
Подскочив к Горивэе, Джайна отвесила полновесную пощечину. Голова соперницы мотнулась, словно у тряпичной куклы.
Терпеть подобное обращение не входило в привычки Вэи. Изогнувшись, она вкаталась Джайне в волосы.
Сестры сцепились, словно уличные кошки.
Именно эту картину и застал Рай, вальяжно вплыв в комнату свояченицы. Как истинный рыцарь, он не смог остаться сторонним наблюдателем. Схватив Джайну за талию, принц разорвал клубок из ног и рук, мелькающих в самой первобытной манере, меньше всего приличествующей принцессам.
Переведя взгляд с одной на другую, молодой человек брезгливо поморщился:
- Что, черт возьми, происходит?
- Разборки и дележка, - усмехнулась Вэя.
- Что не поделили-то? – Рыкнул он.
И осекся.
Джайна прямо заглянула в глаза мужу:
- Что ты здесь делаешь? – Спросила она.
Рай молчал, кусая губы.
- Оглох?! – Голос молодой женщины взвился вверх. – Ты без спроса вошел в комнату к моей сестре – по какому праву?
Рай силился принять возмущенно-оскорбленный вид:
