Алексей Волков - Гусар бессмертия
Где ты, земля обетованная?
Первым на столе появился окорок. Конечно, не один, а в сочетании с толстым штофом казенной водки. Гусары сильно сомневались в наличии в корчме хорошего вина, пить же всякое пойло им отнюдь не хотелось.
– А ничего, господа, – сделал вывод Мезенцев, когда выпили по первой и не спеша закусили. – Эй, милейший! Как там тебя? Сам коптил?
Неудача с шуткой отнюдь не обескуражила гусара. Да и смешно было ждать от владельца корчмы обычного среди его народа предубеждения против некошерной пищи. Так и по миру пойти недолго, если не учитывать вкусы здешних посетителей.
– Как можно? – вопросом ответил Гирша. – Все продукты мы закупаем у хорошо известных нам людей, а сами только готовим.
Кроме самого Гирши в зале изредка появлялась какая-то женщина, явная ровесница владельца и, скорее всего, его жена, а также мужчина лет тридцати с небольшим, вполне возможно – сын. А может, и нет. Это не слишком интересовало посетителей. Вот если бы на месте мужчины была смазливая молоденькая красотка…
– Хоть пробуешь сам-то, милейший? – не отставал Мезенцев.
Его продолжала забавлять некоторая пикантность ситуации.
– Вы что? – возмутился корчмарь, хотя его возмущение показалось гусарам не очень искренним.
Но тут подоспела яичница, и праздное любопытство уступило место здоровому молодому аппетиту.
Потом исчезнувшую в момент ока яичницу сменили свиные колбаски. Первый голод был несколько утолен, выпитое настроило на благодушный лад, и Мезенцев вновь подозвал посматривающего в сторону гостей Гиршу.
– А что, милейший? Хоть поведай, какие люди здесь живут.
Лето подходило к концу. Лагеря постоянно чередовались с какими-то перемещениями, и никто не знал, где в этот раз полк встанет на зимние квартиры. Немного завидовали тем, кто остался в действующей армии, но военную судьбу не выбирают.
– Какие? Чудесные. Мойша-сапожник живет в местечке. Такие сапоги тачает – загляденье, а не сапоги. Впору при царском дворце носить такие – и сносу не будет, и вид такой – все барышни сами бросаются на владельца. Еще торговец Янкель…
– Подожди! – предостерегающе поднял руку штаб-ротмистр. – Не о твоих соплеменниках речь. Лучше расскажи о здешних помещиках. Скажем, кто живет ближе всех?
– Ближе? Ближе живет пан Вышневецкий. – Корчмарь втянул голову в плечи.
– Что так хмуро? – заинтересовался Орлов.
– Ох, не говорите, ясновельможные паны! – тихонько воскликнул Гирша. – Старый пан – такой человек! Страшно сказать – даже вас он не любит.
– Конкретно нас? – Орлову стало весело.
– Нет, что вы? Вас он не знает. Но русских вообще. Все говорит о Великой Польше. Даже оба сына его, старший и совсем молодой, подались к Наполеону, – последнее корчмарь добавил совсем тихо.
В рядах русской армии служило немало поляков, но для гусар не было секретом, что не меньшее их количество служило французам в корпусе маршала Понятовского. Ну и что с того?
Дверь в корчму отворилась, впуская немолодого человека в старомодном кунтуше, и Гирша вдруг стал еще меньше ростом.
– Пан Вышневецкий, – прошептал корчмарь.
Гусары не без интереса посмотрели на «такого» человека.
Помещик как помещик. Прямая спина; поступь важная, хотя чувствуется, что при случае пан может двигаться гораздо проворнее; изрезанное морщинами лицо в меру сурово.
Впрочем, увидев за столом господ офицеров, пан Вышневецкий вежливо склонил голову в поклоне, и на лице его проявилась доброжелательность.
Зато подскочивший к нему Гирша был самой угодливостью и каждым жестом излучал покорность и страх.
– Похоже, недолюбливает пан отнюдь не нас, – не удержавшись, шепнул приятелям Орлов.
Офицеры невольно улыбнулись.
Пан, разумеется, не стал тут же, на месте, хлестать корчмаря арапником или таскать за седые пейсы. Тон Вышневецкого был несколько высокомерен, ну, так следовало учесть разницу в положении. Не общаться же с трактирщиком запанибрата!
Покончив с заказом, Вышневецкий шагнул к столу, занятому гусарами.
– Прошу прощения, господа. Не позволите ли присоединиться к вашей компании? – на довольно неплохом французском осведомился помещик.
– Прошу вас, – вежливо пригласил его Орлов.
– Сельское бытие имеет отрицательную сторону. Поневоле радуешься встрече с любым образованным человеком. Честь имею представиться – Вышневецкий, здешний помещик.
Гусары в ответ назвали себя.
– Проездом в наших краях? – полюбопытствовал шляхтич.
Гирша едва не бегом приволок несколько бутылок вина и так же проворно побежал за закусками.
– Кто ж знает? Военная судьба прихотлива, – на правах старшего ответил Александр.
– Угощайтесь, господа, – пан кивнул на принесенное вино. – Чудесный напиток. Уверен, плутоватый Гирша вряд ли предложил вам такое. Есть у него черта – поить проезжих всякой гадостью. Если не прикрикнешь – ни за что не принесет.
Отказаться от приглашения было трудно. Вино в самом деле было превосходным. Никто из офицеров не ожидал отведать чего-нибудь такого в здешней глуши.
– Я тоже воевал. Был хорунжим во времена Костюшки. Сражался у Кобылки, Бреста, Праги, – поведал Вышневецкий без малейшего смущения.
Что тут смущаться? В войне не может быть бесчестия. Встреча на поле брани еще не предлог для взаимной вражды. Так думали все собравшиеся за одним столом.
– Мой отец тоже воевал в ту компанию в Александрийском легкоконном, – не без гордости сообщил Александр.
– Тогда, может, мы с ним встречались, – доброжелательно улыбнулся Вышневецкий.
Давняя война словно сплотила их. Оказывается, не совсем чужими были офицеры и пан, раз когда-то отец гусара мог рубиться в жаркой схватке с бывшим польским хорунжим.
– Господа, почему бы нам не продолжить знакомство в моем имении? – предложил в разгар пира Вышневецкий.
Увы! Пока гуляли, невидимое за облаками солнце проделало большую часть пути к горизонту.
– Мы обязаны к вечеру быть при эскадроне, – после понятных в таком случае извинений вздохнул Орлов.
– Жаль, – искренне огорчился пан. – Тогда, может быть, завтра? Я велю поварам такой обед приготовить…
– Только в воскресенье, через два дня. Раньше не получится. Служба. – Гусарам самим хотелось бы побывать в имении нового знакомого.
– Хорошо. Но в воскресенье буду ждать, – твердо объявил Вышневецкий и посмотрел так, что стало ясно: не явившийся превратится в его глазах в бесчестного человека и как таковой будет причислен к врагам.
Но какой офицер захочет быть обвиненным в бесчестии?
Погода не радовала. Солнце предпочитало вообще не появляться на небе. Накануне вообще весь день хлестал дождь, и без того неважные дороги превратились в сплошную полосу грязи, для разнообразия покрытую лужами. Хорошо хоть в воскресенье перестало лить, тучи сменились облаками, и один раз в просветах мелькнул яркий луч.
