Сергей Фомичев - Серая Орда
— Ну, всё, хватит болтать, — оборвал Рыжий. — Собирайтесь, мы съезжаем отсюда.
— Куда же?
— Кажется, я наткнулся на след Сокола. Ну, то есть, не совсем на его след, но на след его врагов. Что даже важнее.
И он в двух словах описал обстановку.
Разбойники могли опознать бывшего дружка, поэтому Евлампию пришлось переодеться в мирское платье, оставив Рыжему рясу.
Ранним утром, все четверо перебрались в другой дом, где заняли комнату по соседству с Лохматым. Стараясь не шуметь, они расположились на новом месте и стали ждать. Когда разбойник покинул комнату, вурды ножами проковыряли в стене несколько дырок.
— Зачем столько? — спросил Рыжий.
— Чтобы всем видно было, — ответил Власорук. — Все ж смотреть будем.
Червленый Яр. Май.
Три дня шли они внезапно опустевшей равниной. Отсутствие людей Сокола беспокоило мало. В степи всегда так. Сегодня толчея, кочевья на праздники собираются, атаманы снуют с отрядами, поезда купеческие, а завтра, глядь, и нет никого. Разбежались.
Лес совсем редкостью стал. Да и то не лес — рощицы малые, островки. С каждой верстой набирала силу великая степь. Однако на третий день пути равнину нарушила цепь пологих холмов. Варунок приободрился и указал спутнику на самый высокий гребень.
— Нам туда.
Взобрались.
— Где-то здесь, — произнёс юноша. — Точно не знаю. Сказано было Старица. А где она, большая ли, нет ли… речушек много вокруг, поди отыщи.
Сокол внимательно осмотрел округу.
— Вон ивняк растёт, — заметил он. — Примета верная. Правда невелико что-то местечко. Орде здесь не поместиться, полку малому только. Но полк лесам не угроза. Проглотят его наши леса, не икнут даже.
Спустившись с холма, они подошли ближе. Заросли окружали старицу непроходимой стеной, и мещёрцам едва удалось отыскать просвет. Но пробираться всё равно получалось с трудом.
— Ну и вонь, — поморщился чародей. — Словно лёжка звериная под носом.
— Она и есть, — шедший впереди Варунок шагнул назад и присел.
Пригнувшись, Сокол осторожно заглянул за край.
Высохшее русло неизвестной реки вспарывало равнину глубокой извилистой полосой. Длинная, без начала и конца, яма с крутыми сыпучими склонами не успела ещё зарасти деревьями или кустами. Вода отказалась от привычного пути совсем недавно, может быть, год или два назад. Сокол понял, что ошибался. Здесь мог бы разместиться не один и не два полка. Всю степь можно было бы укрыть при желании.
От ушедшей реки сохранилась пара грязных лужиц, в каких и карасю не выжить. Лягушкам, пожалуй, самое место, но и тех не видно, не слышно.
Совсем иное зверьё обитало в Старице. Всё вокруг кишело пищащими тварями серо-ржавой масти. Они не бросались друг на друга, не спорили за съестное, а просто бегали туда-сюда по земле, да по спинам товарищей, не пытаясь, однако, выбраться из ямы.
— Что за звери диковинные? — удивился Сокол
— На крыс похожи, — заметил Варунок. — Только окрас другой и размером побольше.
— Крысы, — согласился чародей. — Они самые и есть.
Отступив в ивняк, мещёрцы скинули мешки и присели передохнуть.
— Серая Орда, надо же, — подумал вслух Сокол. — Мы-то с князем полагали войско людское будет.
— Я ж говорил, твари, — напомнил юноша.
— Странно только, отчего они сидят здесь, чего ждут?
— Тот человек, который весть передал, говорил, что ждёт орда рождения царя своего. Головы.
— Головы?
— Слышал, о чём монахи в Ишме шептались?
— Так краем уха.
— Ну вот. А я наслушался вдоволь, — Варунок поморщился от воспоминаний. — Когда Голова вызреет, тогда и пойдёт орда наши края пустошить. А до тех пор выжидает.
Они вновь подползли к краю.
— Что-то не видно никого, кроме крыс.
— Не видно. Может в норе какой сидит. Может под телами сокрыт. Если бы удалось его прикончить, тогда и угрозе конец. Без Головы, это всего лишь крысы. Крупные необычайно, да, но безмозглые.
— Вон там, — показал чародей. — Шевеление вроде какое-то.
Они переползли поближе и на противоположенном склоне разглядели, наконец, Голову. Крысиный предводитель ничем не походил на своё войско. Туша. Мерзкий ком мяса и шерсти. Ни лап, ни глаз, ни рта. Он забился в какую-то трещину, совершенно слившись с землёй, и если бы не редкое дыхание от которого туша то и дело вздымалась, разглядеть Голову было бы невозможно.
— Странно, — с сомнением произнёс чародей. — Не всё ладно складывается.
— Почему?
— Тебя вот, к примеру, почто монахи держали?
Юноша нахмурился.
— Я им нужен был, чтобы на след Голову поставить.
— На след? Почему ты?
— Как я понял, им требовался человек, который всю Мещеру своей считает. Не село, не город, а всё княжество целиком. Вроде как стремление моё орде передать. Толчок такой.
— Понятно, — догадался Сокол. — Кто-нибудь попроще мог орду только на своё село навести. А князь, как бы… понятно.
— Вот бы того Голову, сейчас прикончить, пока он в силу не вошёл, — повторил княжич.
— Боюсь, не позволят нам твари вниз спуститься, — покачал головой чародей. — Смотри, как рыскают, даже лягушек поели всех. Любопытно, чем они теперь-то кормятся?
— О том лучше и не гадать.
Почуяв за спиной угрозу, Сокол успел повернуться. На большее не хватило времени. С мечами наголо, к ним приближались четыре монаха. Ещё двое с самострелами стояли поодаль, держа чародея с княжичем на прицеле.
— Сейчас узнаешь, чем они там кормятся, — буркнул тот самый толстяк, что наведывался среди ночи в дом с заколоченными окнами. И Сокол понял, что сказал он так, вовсе не из желания напугать. Толстяк действительно собирался сбросить чародея вниз.
Однако, разглядев лицо, монах передумал.
— А, это ты, колдун? Вот куда, выходит, забрался, — он зло ухмыльнулся. — Молись своим поганым богам, ибо тебя трогать не велено. Иные на твой счёт указания.
Монах перевёл взгляд на Варунка.
— А ты щенок, обратно вернёшься. Шустрый ты оказался. Не ожидали мы таких колен с голодухи. Куроеда кончил. Силён! Придётся теперь охрану удвоить.
Прочие воины церкви стояли молча, из чего Сокол заключил, что толстяк значился у них старшим. Так и оказалось. Он распоряжался, остальные выполняли приказы. Лишь однажды, какой-то воин обратился к толстяку и Сокол расслышал имя — Жмень.
Пленников связали, да здесь же, в зарослях, и бросили. И словно забыли про них. Даже мешков дорожных не обыскали.
— Весточку Пахомию отвезёшь, — распорядился Жмень, подозвав молодого монаха. — Ему решать, что и с кем делать.
Верховья Цны. Май.
Верный своей привычке, заранее заботиться о возможном отступлении, Рыжий ушёл в город и пропадал там до вечера. Вурды даже устали задирать Евлампия, и задремали, пока тот ходил.
