Шон Мур - Конан и мрачный серый бог
— Месть ни повод, ни цель для последователя Святого Ибиса. Никогда не ищите в нас это, — его слова медленно прибывали, полные горя. — Я оплакиваю тех, кто погиб здесь, но в смерти они, возможно, выполнили свою цель, и они теперь живут в мире и свете. Если бы злодей не показал себя Святому Ибису, давая выход этой резне, мы, возможно, было бы слишком поздно, чтобы помешать пальцам зла сжать бога и использовать его для грязных дел. Нет, киммериец. Я прибыл, чтобы остановить то, что должно быть остановлено, оградить свечу совершенства от темного порыва, который погасил бы её пламя навсегда. В то время как я мечтал, Святой Ибис показал мне изображение из прошлого, места которое, мы думали, потеряно навсегда нами… мерцающие медные шпили, гладкие мраморные стены.
Несколько столетий назад, перед возвышением Ахерона, мои предки поклонялись Святому Ибису в пределах храма такого блеска, которого ни один сегодня не может достичь. Две цели исполнял он, служа местом молитвы, и как хранилище, в котором был скрыт объект древней силы.
— Зловещий древний Бог, — сказал Конан с угрюмым видом.
Сивитри впилась взглядом в него.
— Разве ты не позволишь ему закончить, варвар? Белл! Карантес проигнорировал ее вспышку.
— В Нифии, что означает Медный Город, где Семь Фонтанов Ибиса однажды текли, король-жрец Солнарус стал последним из знающих и сохранявших знание и то имя. Когда он погиб там со всем нифийцами, спасся один — его собственный сын, которого он тайно отослал, зная, что гибель Нифии была почти предначертана. Его сын основал меньший храм в Ханумаре, где я стою сегодня. Никогда сын Солнаруса не передавал местонахождение Нифии свитку или дощечке, и при этом он не говорил о Медном Городе его наследникам. Мертвое не терпит вмешательства, когда их не забывают живые, в этом наша вера. Но другие силы, столь же древние как Ибис непосредственно, тайно замышляли снова раскрыть место погребения моих предков. Святой Ибис, раскрыл мне местоположение Нифии. Я был предупрежден, что участок известен другому, самому злому ученику Сета, мерзкому Тот-Амону.
— Toт-Амон! — Конан ворчал, сильно сжав рукоятки его меча. — Есть имена, которые я надеялся никогда не услышать снова. Что это не знающая матери порождение змеи хочет, чтобы сделать с этим? — Ничего, если вы достигаете Медного Города вовремя, — ответил Карантес, мерцая своим оранжевым глазом. — Хотя Ибис не говорил того, как пала Kaетта, подозреваю, что мы рассматриваем отвратительное дело рук того волшебника. След и зараза его Черного Кольца сохранился здесь.
— Достаточно верно, — согласился Конан. Он положил руку на руку Сивитри. — Вот подтверждение. Некоторые из тел не носят ни оружия, ни брони, и смотрите на это. — Он подталкивал это носком ноги его сандалии.
Сивитри наклонилась, чтобы рассмотреть останки, бывшие совершенно свободны от плоти.
— Стервятники, возможно, выбрали это чисто, — сказала она, как будто убеждая себя. — Но это лежит ниже других.
— Да, то, что это сделало. Плоть давно ушла с этих костей, она сгнила, ее не съели стервятники, — наконечником меча Конан указал на костистые пальцы трупа, суставы которого сжимали вокруг рукоятку окровавленного ятагана. — Это похоже на деяния Toт-Амона. Эти люди не погибли в сражении с номадами пустыни.
Карантеса приглаживал бороду.
— В Kaетту прибудут те, которые ищут Нифию, сказал мне Святой Ибис. Те, кто знает путь. И если их ноги будут шагать через пески нифийской пустыни до заката, то они должны вызвать смерть совратителя Kaетта, и их заботе будет поручена судьба Зловещего древнего Бога.
— Закат? — Конан указал на заходящее солнце. — Да ведь твой рассказ уже занял полуповорот песочных часов. Если твоё предсказание верно, мы должны скакать отсюда без задержки. Кром и Бадб! Если Toт-Амон желает разбить нас, то мы подвергнемся сильному сопротивлению, останавливая его. Со сталью мы можем повергнуть наземь любого противника из плоти и крови, но оказаться перед порождением того дьявола, вооруженным только мечами и пророчеством из твоего озарения… не предложишь ли ты что-то еще? — Toт-Амон — из плоти и крови, сомнений относительно этого нет.
— Подождите… Карантес, — прервала Сивитри. — Мы должны знать больше о Зловещем древнем Боге. Почему стигийский колдун ищет его? Из того, что из деловых отношений я слышала о его потребностях и пристрастиях, сокровища не привлекают его. Он считает ценностями в то, что другие могли бы считать ничего не стоящим.
— У реликта есть силы, в сравнении с которыми его Черное Кольцо — игрушка ребенка. Весьма удачно для нас, что полное имя бога жемчуга было похоронено с падением Ахерона. Я знаю три из его названий, достаточных пробудить это, но это может быть разрушено только, произнесением всех шести из его названий наоборот. Другие три названия были надписаны в исчезнувших фолиантах, когда Ахерон пал. Известно по слухам, что они существуют, хотя я не видел их. Но Toт- Амон слишком опасен, слишком хитер. Если статуя попадает в его руки, он может однажды предугадать ее истинное имя, пробудить силы Хаоса, и начать снова войну бога, которая погрузила Атлантиду и почти разрушила этим остальную часть мира.
— Таким образом, это не простой гигантский жемчуг, в конце концов, — бормотала Сивитри.
— Похоже на то, — сказал Карантес. Он переместил свой жезл в его левую руку и согнул скрюченные пальцы, державшие его. — Я рискну сказать, что вы знали или предполагали, что это больше чем сокровище. Но я не могу принудить вас, чтобы достать это. Вы должны хотеть сделать это по своей собственной воле, из любых побуждений, которые имеются, неважно меркантильные они или благородные.
Если вы не осмеливаетесь оказаться перед темным учеником проклятого Сета, убирайтесь прочь от этого места смерти и возвращаться туда, откуда приехали.
Пульсирование головной боли Конана утроилось. Противостоять Тот-Амону конечно означало избрать короткую дорогу к черту, но если был шанс…, если бог Ибис действительно предсказал смерть того злодея… Хорошо, для киммерийца месть была и поводом и целью. Если он мог бы устранить этого омерзительного стигийца и получить доход от такого выполнения, то почему нет? — Так, если мы поспешим, тогда реликт будет поручен нашей заботе. Ожидай, что мы доставим его тебе позже.
Карантес, медленно покачал головой.
— Это не ясно мне. Если бог не был безопасен в Нифии, то ему не было бы безопасно в Ханумаре. Над этим вопросом должен я размышлять, и на закате буду я ожидать озарения таковым познанием. Очень может это зависеть от событий, которые должны все же выясниться.
