Александр Бушков - По ту сторону льда
– А что такое? – моментально насторожился Сварог.
Бони, охнув, даже зажал руками рот совершенно крестьянским жестом. Вид у него мгновенно сделался сконфуженный в высшей степени.
– В чем дело? – рявкнул Сварог.
– Она просила тебе не говорить…
– Р-разнесу по кочкам вдребезги и пополам, – сказал Сварог. – Ты в молчанку не играй, я ведь не шучу нисколечко… Что она опять устроила, неугомонная душа? По роже твоей видно, во что-то снова впуталась… Бони!
Верзила виновато вздохнул:
– Я-то думал, она быстренько обернется, ты и не узнаешь ничего, да дело, видать, затянулось… Прости, командир, она очень уж просила, а я ее уважаю чертовски, хоть и шучу над ней иногда. Да ты не волнуйся, чтоб она, да не справилась… Она их всех на три головы выше.
– Короче! – рыкнул Сварог, потеряв всякое терпение.
Помявшись с грацией дрессированного медведя, каких до сих пор водят по иным ярмаркам, Бони сказал:
– Тут такое дело… Она, понимаешь, пошла становиться здешней королевой.
– С ума вы, ребята, сошли? – спросил Сварог совершенно серьезно. – Как это – становиться королевой? Здешняя корона что, на дороге валяется?
– Ну, не совсем, но что-то вроде того, – сказал Бони, всем своим видом неуклюже и бездарно изображая раскаяние. – Утречком, на рассвете, ты еще спал… Приплыл на лодочке здешний купец, из тех, что поставляют на корабли разные припасы и прочее, в чем есть потребности, начал, как водится, рассказывать здешние новости, вот и выяснилось… Видишь ли, командир, у них тут недели две назад помер тогдашний король, не оставив прямых наследников. И образовался совершеннейший тупик. Прямых наследников нету, а всевозможных претендентов, тех, что начали заявлять права на основании всевозможных старинных генеалогий, набралось чуть ли не полсотни. И у многих нашлись подпевалы и сторонники, должна была завариться нешуточная каша с неизвестным финалом. Но вреда от этой смуты было бы немерено, сам понимаешь, – пока угомонятся, разнесут тут все вдребезги и пополам… Одним словом, собрались трезвомыслящие люди, а с ними заодно и ганзейские коменданты, которые тут арендуют три порта из трех – этим заварушка и вовсе ни к чему. Потолковали, помудрили и решили, как в седую старину, устроить «суд божий». Никогда не слышал? Дело, в принципе, нехитрое, у нас в деревне еще на моей памяти случалось. Скажем, мы с тобой повздорили из-за права на выгон, и ни я, ни ты не можем железно права доказать. Дают нам по дубине и устраивают суд божий – кто, значит, на ногах останется, тот и прав. Вот и здесь кто-то вспомнил… Короче, претенденты будут драться по всем правилам дуэли – разобьют на пары, скольно их ни есть, те, кто победит, потом будут резаться меж собой… и так до тех пор, пока не останется один-единственный. Каковой, что твердо постановило высокое собрание, и будет провозглашен королем по всем правилам, и этот приговор обжалованию не подлежит. Мара, как услышала про такое дело, взвилась, как ракета – она ж, ты сам помнишь, давно себе в башку втемяшила, что непременно станет где-нибудь королевой. Вмиг отыскала одного из ганзейских капитан-бургомистров, он в два счета подтвердил перед собранием и ее дворянские права, и титул, и все воинские чины, которыми ты ее сам обвешал… Получилась полноправная участница. Она сказала, если кто тебе донесет, по гроб жизни не простит… Ты уж извини, мы будить тебя не стали… Потому что всеобщее мнение такое: наша Мара их тут всех уделает, как кутят.
Ледяным тоном Сварог осведомился:
– Хочешь сказать, это уже началось?
Бони, не тревожа золотую цепочку драгоценных часов, протянувшуюся поперек объемистого, обтянутого зеленым бархатом чрева, по старой крестьянской привычке, чисто автоматически взглянул на солнце:
– Да не то чтобы началось, а давненько продолжается…
– Сколько их там, претендентов долбаных?
– Человек двести набежало, всякий дворянин имел право…
Лихорадочно делая подсчеты в уме, Сварог протянул:
– Двести пополам… сто пополам… и далее… получается семь или восемь этапов…
– Ну и что? – невинно вытаращился Бони. – Для нашей Мары это шелуха…
– Ага, – сказал Сварог сквозь зубы. – Шелуха. Но мало ли что… Мало ли какие бывают случайности: нога на траве сорвалась, солнце ударило в глаза…
– Командир, все образуется. Если бы я один так думал – а то ведь все до одного, вся наша старая компания рассуждала в точности так же. Ни один не пришел тебя разбудить. Ты бы видел, какие у нее были глаза… Второго такого шанса у девки, может, в жизни не выпадет, она бы нам не простила ни за что. Мы ее все любим, уважаем, невозможно было препятствовать…
– Мать вашу… – сказал Сварог сквозь зубы.
Он смотрел на убогую столицу, но нигде не видел многолюдства, оживления, суеты – очевидно, отборочные соревнования, чтоб их черти взяли, проходили где-то далеко отсюда.
– Во-он в той стороне… – робко подсказал Бони, угадав, видимо, его мысли. – За той башней, где крыша обвалилась – нынешний королевский дворец и это самое… ристалище. Отсюда не видать. Но народишко оттуда еще не потянулся, так что все, надо полагать, продолжается оговоренным образом…
Сварог решительно не знал, что ему делать. С одной стороны, он прекрасно знал, на что способна Мара, столько раз видел ее в более жутких переделках. С другой же… Случайности и в самом деле возможны, настигали самых искусных витязей, даже легендарный Шугута-Семь-Мечей, говорят, однажды споткнулся о паршивую степную черепаху, из-за чего и был смертельно поражен клинком противника… Или подобных случайностей с Марой попросту не может случиться? Черт, что же ей было тогда предсказано? Ага, беречься солнца. К обычной жизни это, пожалуй что, не имеет отношения – ведь солнце, что ни день, сияет над головой… Солнце в гербе? В гербе того, кто нанесет ей однажды смертельный удар? Еще какая-то казуистическая хитрушка?
– Командир… – ободряюще вякнул Бони.
– Молчать, – отрезал Сварог сквозь зубы.
Ничего нельзя было изменить, и он остался стоять у высокого фальшборта, от которого уютно, успокоительно пахло мокрой древесиной – видимо, совсем недавно устраивали приборку палубы, она была еще влажная. Солнце безмятежно светило над головой, непонятно, стоит ли связывать его с пророчеством или подразумевается что-то совершенно иное, чего никто не может предугадать…
Подошел капитан Зо. Постоял рядом, выжидательно покашливая, потом спросил:
– Это ведь та самая девушка, что плыла с вами на «Невесте ветра»?
– Да, – сказал Сварог.
– Право же, на вашем месте я за нее не особенно беспокоился бы. Бугас как-то признавался мне за чаркой, что, встречаясь с ней взглядом, испытывал легкую оторопь. Весьма многозначительное признание в устах Бугаса, который в жизни не боялся никого и ничего – разве что опасался, что однажды в открытом море может закончиться ром. Тогда я был удивлен, но впоследствии, когда она поднялась на палубу… Есть у нее в глазах этакая… целеустремленность.
