Мэтью Стовер - Бог войны
— Эолипил? — спросил Кратос. — Но кто им управляет?
— Всем храмом Пандоры управляет антикифера.
— Я слыхал о паровых машинах, но об антикифере — ни разу. Получается, если огонь потухнет, она перестанет работать?
— Наверняка здесь много таких же ям, — ответил старик, но Кратос заподозрил, что это копченое подобие человеческого существа лжет. — Как только ты проникнешь в самые недра храма, уже будет неважно, перестанет подаваться отсюда пар или нет.
— Куда мне идти?
— Туда, если не боишься! — Узник указал на огромную запертую дверь, украшенную знаком Зевса.
На сей раз спартанец решил, что это правда, по крайней мере частично.
— Теперь, когда я помог тебе, освободи меня.
Немного подумав, Кратос понял, что следует делать, и принялся раскачивать клетку.
— О, благодарю богов! И буду вечно благодарен тебе!
— Утешься тем, что твоя жертва послужит богам. — Кратос спрыгнул на край ямы и снова почувствовал под ногами надежную опору.
Заметив рядом большой деревянный рычаг, регулирующий положение клетки, он повернул его от себя, и клетка, покачиваясь, повисла над серединой огненной ямы.
— Нет, ты не можешь! Я всего лишь хочу жить.
— Богам нужна живая жертва, — ответил Кратос.
Насколько он мог судить, только такое подношение откроет ему путь в другую часть храма.
— Пожалуйста, не надо! Умоляю!
Но спартанец уже дернул рычаг на себя. Топка внизу вспыхнула, и вверх устремились волны опаляющего жара. Узник кричал, пока клетка совсем не исчезла во всепожирающем огне.
— Мой господин Зевс, прими от меня жертву, — нараспев произнес Кратос. — И следи за моим продвижением.
Не обращая внимания на предсмертные вопли, доносившиеся из ямы, он направился к двери, чтобы поскорее покинуть эту комнату пыток. Ящик Пандоры был почти в его руках. Он уже чуял запах Аресовой крови.
Глава двадцать первая
— Он принес жертву, чтобы заслужить твое расположение, мой господин, — заметила Афина. — Ты будешь к нему благосклонен?
— Кратос дерзок, — отозвался Зевс, поглаживая бороду из облаков, затем перевел взгляд с Афины на волшебную чашу. — Он недостаточно почтителен по отношению ко мне.
— Может быть, и дерзок, — сказала богиня, отметив про себя, что отец не ответил на ее вопрос. — Но признайся: его дерзость тебе по душе?
— Мне не по душе твоя дерзость, дочь моя, — сердито произнес Громовержец.
Видя, с каким выражением лица Зевс смотрит в чашу, Афина была готова закричать от радости. Кратос превзошел ее ожидания — богиня не думала, что он так скоро достигнет этого помещения в храме Пандоры. Впереди ждет еще столько опасностей, но он показал себя молодцом. Особенно ее радовало, что спартанец научился сдерживать гнев и все чаще работает головой. Ловушки архитектора были рассчитаны на безрассудных и самоуверенных, но Кратос, иногда с большим трудом, преодолевал их и неуклонно шел к цели — ящику Пандоры.
— Если подумать, его жертва мне действительно приятна. Арес убил столько моих почитателей, — задумчиво проговорил Зевс, нахмурившись. — Кратос демонстрирует свой истинный характер.
— Значит, человек в клетке был слугой Ареса?
Громовержец ничего не ответил, но Афина слишком хорошо знала своего отца. Стало быть, Арес послал в храм Пандоры своего прислужника. Замыслы брата, как выясняется, гораздо честолюбивее, чем она представляла себе. Да, он хочет уничтожить Афины, но присутствие его человека в храме лишний раз доказывает, что заносчивость Ареса взлетела до самого Олимпа. Бог получил бы огромную власть благодаря ящику Пандоры, но только афинский оракул увидела, что он дает возможность сокрушить бога. Нельзя, чтобы Арес узнал этот секрет раньше, чем придет момент, когда Кратоса будет уже не остановить. Афине казалось, что при всем своем проворстве и ловкости спартанец продвигается слишком медленно.
— Твой смертный держится достойно. Видела это? — Зевс подозвал ее к себе, чтобы вместе посмотреть, как Кратос проходит одну за другой хитроумнейшие смертельные ловушки. — У него талант, — заметил бог, задумчиво глядя в чашу. — Жаль, что с ним случаются приступы умопомрачения. Эти ужасные видения — просто удивительно, как ему удается столь долго их выдерживать.
— Он надеется на избавление. Отец, мы это обсуждали, помнишь? Ты сам тогда сказал, что если Кратос пройдет испытание, его грехи будут прощены. А прощение освободит его от кошмаров, разве нет?
Зевс сделал неопределенный жест, увлеченно наблюдая за тем, как спартанец крошит очередной отряд живых мертвецов, горгон и минотавров сначала выкованными в Аиде огромными клинками, а потом мечом, что подарила ему Артемида.
— Целую вечность так не развлекался!
— Отец, я о кошмарах Кратоса… Их…
— Смотри, смотри! — Громовержец снова указал на чашу, и Афина поняла, что ответа насчет судьбы Кратоса не получит.
«Моего Кратоса», как она теперь мысленно называла его.
Вскоре богиня, как и отец, увлеклась развернувшейся битвой и больше не проронила ни слова.
Глава двадцать вторая
Стоило Кратосу переступить порог, как дверь за ним захлопнулась. Он уже привык чувствовать себя пленником в храме Пандоры — архитектор был чертовски изобретателен, — но на сей раз в нем закипела ярость. Обманут! Он снова в кольцевом коридоре, с которого начал! Неужели все усилия впустую? Спартанец в гневе ударил кулаком по стене и отступил в замешательстве — перед ним открылся проход в следующий коридор. Стены здесь были более округлые, а значит, он приближался к центру храма. Осознав, что испытание движется к завершению, Кратос мигом успокоился и вошел в открывшуюся дверь, которая, по обыкновению, сразу же захлопнулась за ним.
Этот коридор ничем, кроме изгиба стен, не отличался от предыдущего. Кратос принялся обдумывать всевозможные способы найти ящик Пандоры. Он чувствовал, что уже близок к цели. Потом почувствовал кое-что еще: дрожь под ногами.
Обернувшись, спартанец увидел, как ему навстречу сначала медленно, потом все быстрее движется огромный, от стены до стены, каток. Быстро сообразив, что этакую махину ему остановить не под силу, Кратос пустился бежать.
По обеим стенам коридора он заметил деревянные лестницы, которые манили, обещая легкое спасение. Но беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: это ловушки. Как только человек взберется повыше, ступени сломаются и каток тут же раздавит упавшего.
Кратос рассудил, что из замкнутого круга, в котором он оказался, обязательно должен быть выход. С какой стати сомневаться в обещании архитектора, высеченном в камне перед входом в храм? Подбежав к лестнице, он вскочил на нижнюю ступень, и каток лишь содрал с его руки лоскут кожи. Спартанец посмотрел наверх, но подниматься дальше не решился, а вместо этого засек время — ровно через минуту каток опять со скрежетом пронесся мимо.
