Олаф Локнит - Зов Древних
— Должен же я как-то развлекаться… — удивился такому вопиющему непониманию Бриан и исчез в трещине.
Подземное шествие возглавил Тэн И, за ним шел Конан. Спиральный ход действительно не таил никаких опасностей, а вот усыпальница поразила короля до глубины души. Сколько разнообразного оружия, какие роскошные узоры и насечки, какая ковка, какая сталь!
Больше всего понравился Конану шлем — вполне обычный куполообразный островерхий шлем с маской для глаз и защитой для носа, без всяких украшений, но он подходил королю как нельзя лучше, и, если Конан хоть что-то знал о стали, эту вороненую броню не пробил бы и вендийский меч, а форма шлема была такова, что любая стрела, направленная чуть косо, неизбежно соскользнула бы по его поверхности в сторону.
«Грабить могилы нехорошо, — подумал король, — но за свою жизнь я сделал столько всего нехорошего, что этот шлем вряд ли станет самым тяжким преступлением на весах белобородого Зервана». Король забрал шлем, и никто» не сказал ни слова.
— Кто-нибудь сумеет прочесть эти письмена? — обратился Конан к ученым, склонившимся над саркофагом.
— Нет, но я берусь разгадать их за семь дней, если мне назовут хоть какое-нибудь слово, записанное на этом языке, — уверенно заявил Септимий.
— Где ж его тебе взять? У трупа спросить, что ли? — хмуро заметил Арминий, изучавший меч. — А вот таким колоть поудобнее, чем нашим, — задумчиво проговорил он.
— Одно слово? — встрял в ученый спор Майлдаф. — Изволь, вот тебе первое сверху, которое выбито такими здоровенными буквами: «Диармайд».
— Как? — удивленно воззрился на горца Септимий. — Диармайд?
— Ага, — отвечал беззаботно Майлдаф. — Вы бы раньше спросили…
— Так знаешь что-то об этой могиле? — не поверил своим ушам Септимий. — Что?
— Не больше, чем другие, — важно ответствовал Бриан. — Но и не меньше. Диармайд О-Дуйн был великим воином и некогда жил в этих краях, но в низинах, и ему не было равных. Он всех победил, загнал паков в пещеры и владел пятью тысячами овец. А потом он женился, но неудачно. А затем пришли странствующие монахи, и он начал поклоняться вашему Митре, оставил все сыновьям, ушел жить сюда и стал этим, как его… Отшельником. К нему приходили всякие люди за советом… А еще он иногда летал на драконе. Потом он умер. Его сыновья передрались и перебили друг друга, но до того успели возвести этот курган.
— Это все? — подступил к Майлдафу Септимий. В глазах ученого разгорелся жадный огонь: еще бы, он напал на след еще одной тайны!
— Ну, эта сага длинная, — протянул Майлдаф, поглядывая на Конана. — Вот если наш король разрешит…
— Не разрешу, — отрезал Конан. — Потом. У вас будет еще время наговориться, если живы останетесь. Скажи только одно, Бриан Майлдаф: этот Дир… Мар…
— Диармайд?
— Он самый, — кивнул Конан. — Который О-Дуйн. Он и вправду летал на драконе?
— Я сам не видел, не поручусь, — развел ручищами Майлдаф. — Но сага говорит так.
— А те следы дракона, что нашли в холмах, это не того ли самого? — осведомился Евсевий.
— Почем мне знать?! — возмутился Майлдаф. — Спросите об этом самого О-Дуйна, вот он, рядом лежит. Хотя, — призадумался горец, — размеры совпадают. В саге сказано, как сейчас помню: «… И был дракон сей велик весьма. От крыла до крыла восемнадцати локтей, а от головы до хвоста двадцати восьми локтей, а когти имел длиною в два локтя, а цветом черен и зубов имел превеликое множество…».
— Кулан, ты слышал? — обратился к колдуну король. — Дракон-то, оказывается, носил на хребте святого отшельника. Правда, это было еще в дохайборийское время.
— Я не знаю, как действует камень, — покачал головой пикт.
— Хорошо, — громко сказал король. — Тэн И, где тот гвоздь, которым открывают люк?
Кхитаец подошел к стене, снял с нее большой круглый щит и легко утопил в стену внушительный крюк. Раздались лязг, скрип и скрежет, и каменная плита в углу, сквозь которую был пропущен стальной пробой, удерживающий массивное кольцо, прикрепленное к мощной цепи, поднялась, открыв черную пасть люка. Юний заглянул в дыру и спросил, не слишком уверенный в положительном ответе:
— Мы сможем протащить здесь бревна и доски для плотов?
— Да, господин, — ответил Тэн И. — Когда мы шли здесь утром, я измерил ширину прохода.
— Аврелий останется здесь. Остальные — вниз, сколачивать плоты!
Длинные бревна, которые волокли по коридорам Майлдаф, Арминий, Евсевий и Конан, прошли через люк точь-в-точь — Тэн И был мастером шпионского ремесла, не допускающего небрежности.
Пещера, где плескалось озеро, пребывала во тьме. Звуки людских шагов, стук дерева, возня и шарканье гулко отдавались в ней. Свод был высок, и всякое эхо разносилось далеко, многократно отражаясь.
— Вот этот колодец. — Тэн И подвел Конана к непроглядно черной яме, уходившей в невообразимую подземную глубину.
— Кулан, ты слышишь что-нибудь? — спросил король.
— Дух бездны ушел глубоко, — ответил Кулан. — Тэн И жестоко уязвил его. Я не слышу Черного Огня, так он сокрылся.
— Ну, так пусть скроется еще глубже! — И король швырнул факел в черное жерло колодца.
Падая, факел озарял бесконечные черные стены, уходящие вниз, пока не превратился в едва различимую красноватую искру.
— Ого! — воскликнул Конан. — Да у него дна нет!
Факел исчез из вида, и спустя некоторое время глубокий вздох донесся из темных недр. Вздох, наполненный яростью и ненавистью ко всему, что может иметь цвет и форму, не говоря уж о жизни и разуме.
— Похоже, Тэн И, ты победил самого хозяина бездны, — тихо сказал подошедший Евсевий.
— Если бы все было так, господин, — отозвался кхитаец, — мы бы не шли туда, куда идем.
По приказанию короля пещеру обыскали. Никаких других выходов, кроме подземного озера, никто не нашел. Стены круто поднимались вверх, нависая над головой, и не было никакой возможности вскарабкаться по ним. Кто знает, может, там, где свет факелов не в силах был разогнать тени, в скалах таились какие-то иные проходы и трещины, выводившие на поверхность или уходящие в холмы боковыми путями?
«Сюда бы сейчас Мораддина с его мышкой, — подумал Конан. — Вот кто нашел бы то, мимо чего мы проходим, может статься, двадцатью локтями ниже, или, наоборот, сказал бы, что все мы придурки и ищем то, чего нет».
Зато отыскалось то, чего не успел отыскать Хорса, — спуск к воде. Ровные, аккуратно вырубленные ступени вели вниз и уходили прямо под воду. Майлдаф, задрав полы своей юбки, спустился тремя ступенями ниже и возвестил:
— А я стою на причале! — Он походил еще немного. — Ага, вот здесь причал обрывается. Ну-ка… — Не боясь промокнуть, он нагнулся, окунувшись с головой в воду.
