Судьбы местного значения (СИ) - Стрелков Владислав Валентинович

— Эт-то да! — согласился Судоплатов. — Но для спецгрупп по «Пеплу» заиметь якутов или бурятов надо. Михаил Борисович, сделай запрос в дальневосточное управление.

Маклярский сделал запись в блокноте, а Меркулов спросил:

— По остальным фронтам расхождения имеются?

— Южный фронт мы пока не рассматривали. Но его создали неделю назад. И судя по справке, изменений там практически нет.

— Значит надо побеседовать с Попелем. Там и выясним кто он — фигурант или контактор.

— Или гений, — добавил старший майор.

— Думаю первое или второе, — вновь подал голос Серебрянский. — А перед беседой пусть ваш эксперт, что вот это заключение делал, изучит почерк Николая Кирилловича.

Сотрудники особой группы переглянулись.

— А Яков прав! — сказал Судоплатов. — Вот что значит свежий взгляд! Всеволод Николаевич, надо при особой группе аналитический отдел создать, чтобы подобными вопросами время не занимать.

— Пишите рапорт, создадим. А ты, Яков, включайся в работу. Звание и награды тебе вернут, решение уже имеется.

На это Серебрянский кивнул, не отрываясь от документов. Только спросил:

— Где сейчас бригадный комиссар Попель?

— 8-й корпус выведен в тыл на пополнение. Генерал-лейтенант Рябышев и бригадный комиссар Попель вызваны в Москву. Награждать обоих будут.

— Вот после награждения и поговорим с Николаем Кирилловичем, — сказал Серебрянский и вновь сосредоточился на документах.

— Виктор Николаевич, — повернулся Меркулов к Ильину. — Что ты решил по Бесхребетному и Горохову?

— Беру к себе, — взглянув на Горянникова, ответил майор. — Таких специалистов с опытом нам еще поискать. Пусть для начала инструкторами побудут, а там посмотрим.

— Раз обоих наградили, то и звания подтянуть надо, — добавил Горянников.

— Сержантов обоим.

— Так Горохов и так сержант, — удивился Ильин, — а Бесхребетный бывший сержант.

— Сержантов госбезопасности, — сказал Серебрянский, под смех сотрудников особой группы. — Я так — за. Толковые ребятишки. По тылам как по маслу прошли. И послание донесли в сохранности. И еще… — старший майор госбезопасности Серебрянский Яков Исаакович поднялся и положил на стол папку, — вы хотели мое мнение услышать, как несложно догадаться, по источнику, таки у меня есть, что сказать. Даже не досматривая все документы. Вся информация из грядущего. Это очевидно! Никто. Не может. Столько. Знать. Никто не может так точно спрогнозировать развитие событий во многих местах. Я думаю, все вы имели такие мысли, но не озвучивали. Мне можно. И я не сумасшедший…

Нега разливалась по телу, и хотелось прилечь на лавку, а то и вовсе на травку, чтобы на солнышке позагорать, не особо беспокоясь, что появятся немецкие самолеты. В Балашихе это маловероятно — от фронта далеко. Однако базу особой группы охранял целый дивизион ПВО, входящий в сеть оповещения по Москве и области.

Семен сидел в беседке, что находилась в десятке метров от бани и в трех от пруда, в одном исподнем и нежился под теплым ветерком. Напарился вволю. Давно хотелось пропотеть в душистом пару и веничком от души по бренному телу пройтись.

И не надо дергаться, осматриваясь каждую секунду по сторонам. Или бежать через бурелом сломя голову, отстреливаясь от вражин. Эх, нервы не к черту! Вот что значит две недели боев и шатаний по дремучим лесам.

Дверь со скрипом распахнулась, и из бани вышел Михаил.

— Эх, хор-ро-шо-о! — потянулся он, жмурясь от удовольствия.

— Хорошо-то, хорошо, когда накатишь, да иш-шо! — отозвался Семен.

Горохов, хохотнул, явно вспомнив их разговор после перехода фронта в заброшенном срубе. Он прошествовал к беседке и сел рядом.

— Да-а-а, — протянул Михаил, — Ленинградского, или Жигулевского бы сейчас кружечку. Для полного счастья. Как думаешь, Сема?

— Да где пивка-то ты тут найдешь? — хмыкнул Семен.

Выпить хотелось. Если не пива, так водки или самогона. Какая баня без чарки беленькой? Еще сам Суворов говаривал — после бани последнюю рубаху продай да выпей! Из имущества только исподнее, гимнастерка да галифе, за пропой которых по головке не погладят. Трофейный «Вальтер», который можно было сменять на что угодно забрали еще в штабе фронта. Даже золингены забрали, правда обещали вернуть, после проверки, в чем что Бесхребетный, что Горохов сомневались. Были еще трофейная бритва, помазок и банчка с мылом, но это Семен ни на что не сменит. Самому пригодится.

Эх, а Ворошиловскую сотку, то есть наркомовские только в обед дадут.* И Бесхребетный посмотрел направо, где у самой запруды стояло здание столовой. Там суетился наряд из бойцов под руководством дородной поварихи. Кололи дрова, таскали их внутрь, носили воду. Печные трубы дымили, намекая на скорый обед.

— Два часа еще, — сказал Михаил, вздохнув. Он тоже на столовую смотрел.

Где найти, чтобы «накатить»? Будь это обычная часть, стоящая у деревни или села, такого вопроса бы не возникало. Чуть ли не в каждом доме добыть самогону можно. До ближайшей деревни четыре версты. Но тут тренировочная база особой группы, другими словами — охраняемый объект НКВД, и имеется настоятельная рекомендация территорию не покидать.

Что делать? К поварихе подкатить? Так не охмурять же её — за пятьдесят ей, тем более не она «заветным» заведует. Спирт и водка у старшины в подсобке под надежным запором находятся. Упрашивать его дело дохлое — не нальет.

— Глянь-ка! — пихнул в бок Михаил.

По дорожке, огибающей пруд, вышагивал взвод.Что в этом такого? Движение войск постоянное. Колоннами — на технике, пешим строем, полком ли, батальоном, отделением. Каждый день туда-сюда, да не по разу. Ничего удивительного. Только взвод целиком состоял из девушек. Даже вышагивающий во главе взводный, точнее вышагивающая, являлась симпатичной брюнеткой. И да, остальные тоже очень даже ничего. И таких, поговаривали, целый дивизион ПВО. Одни девки, вот кого охмурять надо!

— Ух-ты! — восхитился Горохов. — Я и не думал, что певеошницы так умеют.

Отмашка, равнение, ранжир — не придерешься. Вышагивали четко в ногу. Красноармейцы, что на передке не все так могут. Это оба знали не понаслышке — не раз видали парадное прохождение на смотрах. А тут можно сразу без тренировки на Красной площади парадным строем…

Многие из девчат были росточка невеликого, и странно было видеть идеально сидящие галифе, гимнастерки, и пилотки. Даже подшивка выделялась. Ясно, что нитками-иголками девчата владеют мастерски.

Вид портила разномастная обувь — туфли и ботинки. Видать сапог по размеру не нашлось.

Взвод приближался. Чувствовались девичьи взгляды. Двое мужиков в исподнем, в беседке, в расслабленном виде. А куда еще смотреть?

И заглядевшегося Горохова пришлось пихнуть. Мало ли симпатичный лейтенант решит сделать замечание. Так самим перед целым женским взводом неудобно.

Натянули галифе и гимнастерки, и хватит — индивидуальный банный день у нас!

Строй протопал мимо, девушки косились в сторону беседки до того как завернули от бани вправо. Далее дорогу закрывали кусты.

Послышалась команда и шаг стал четче. Бесхребетный с Гороховым переглянулись — неспроста, никак начальство явилось. Успели до предбанника добежать, схватить форму и вернуться в уставном виде. Даже волосы причесать успели.

Из-за бани вышел майор госбезопасности. В руках пузатый саквояж держит.

— А, вот вы где! — воскликнул Ильин, и бодро прошагал по дощатой дорожке.

— Садитесь, чего вытянулись? — отмахнулся майор. — С легким паром, мужики!

— Спасибо, товарищ майор госбезопасности! — гаркнули одновременно оба бойца.

Ильин пристально оглядел обоих. Особенно Бесхребетного.

— Красавцы! — хмыкнул он, усаживаясь напротив. — И давайте без чинов. Не на параде.

— По секрету, — перейдя на шепот, добавил майор, — все ваши похождения тщательно проверены, и подтверждены.

— Иначе бы мы тут не сидели, — кивнул Семен, а Михаил добавил вопросом: