Мальн. Духи и Жертвы - Салье Мира

Восемнадцать лет он оплакивал Райю и, пусть так и не смирился с ее потерей, все же продолжал жить дальше, скрывая эмоции, как всегда учил отец. Только раз в год, в день ее гибели, Стейн сбрасывал маски и позволял окружающим видеть то, во что он превратился.

Вот что с ним сделала треклятая любовь! Он был уверен, клялся самому себе, что никогда больше не полюбит, никогда не даст волю чувствам. Он бы просто не смог забыть Райю.

Райя… Ее имя полоснуло по коже, как темный кинжал. Каждый раз на протяжении многих лет, стоило только мысленно произнести это слово, и он чувствовал нестерпимую боль.

Время не лечит, теперь он это знал.

Никто, кроме Райи, не мог заставить его по-настоящему улыбаться, не дарил ему столь сильных и ярких ощущений. Никто и ничто, кроме нее, ее смерти, не способно было сломить его окончательно и бесповоротно.

Жива! Его любимая женщина – жива!

Эмоции переполняли его с такой силой, что он задыхался. А при мысли о том, что с ней могли сделать проклятые твари, его ноги подкашивались, и он опустошенно падал на колени, а потом снова хватался за копье.

Райя каким-то чудом выжила и долгие годы оставалась в плену у смерглов. Как он позволил этому случиться? И как теперь с этим жить? Почему ее отпустили лишь сейчас, и кого тогда, духи его побери, они развеяли над священной рекой? Хотя смерглам с их уровнем магии не составило бы труда замаскировать под девушку какую-нибудь тварь.

Час назад приходил Алвис. Он сообщил, что весь день Райя провела с родителями, как, собственно, и он сам. Вместе с ее отцом и матерью Ал помогал восполнить пробелы минувших лет.

Стейн не решился навестить ее.

Она забыла его… Точнее, помнила его как воина, как командира, как странноватого друга, которого так или иначе пыталась проткнуть копьем, но она не помнила их. Не помнила того, что любила его и как сильно он любил ее.

Стейн был готов сию минуту вырвать сердце из груди и преподнести любимой.

«Но нужно ли оно ей теперь?»

Он сильнее сжал кулаки и ударил в стену над оружейной стойкой. Костяшки пальцев не пронзила желаемая боль. Ничего не могло отвлечь его от чувства, разрывавшего грудь изнутри.

Поздним вечером Стейн вернулся во дворец. Он не хотел туда идти, потому что стены покоев давили со всех сторон. Он стянул мокрую от пота рубашку и застыл у окна, прислонившись лбом к стеклу в надежде успокоить дыхание.

«Помыться бы», – подумалось Стейну.

Только он отвернулся от окна, как дверь без стука открылась. Все внутри сжалось и замерло. Он мысленно улыбнулся: как же это было знакомо!

– Можно к тебе? – вместо приветствия спросила Райя.

– Ты уже вошла. – Стейн мельком оглядел ее и волевым усилием унял дрожь, пробежавшую по телу. Он ни на миг не забывал этот овал лица, волны длинных темных волос, лукавый изгиб пухлых губ и каждую карамельную крапинку в ее янтарных радужках.

– Да, точно. – Она обернулась на дверь, будто хотела что-то вспомнить.

– Садись. – Он кивнул на кресло, но Райя пересекла комнату и уселась на кровать.

Уголки его рта приподнялись, хоть он и старался сохранять внешнюю невозмутимость. На Райю столько всего навалилось, и ему не хотелось добавлять к этому еще и груз собственных переживаний и чувств. Но душевная боль, которую Стейн испытывал после ее потери, ничуть не угасла. Даже сейчас, когда любимая находилась прямо перед ним.

Некоторое время слышалось лишь потрескивание огня в ярко пылающем камине. Казалось, что гнетущая тишина пропитала каждый уголок покоев.

– Я еще пытаюсь осознать то, что произошло. – Райя первой нарушила неловкое молчание. – И не знаю, смогу ли вообще.

– Если кто и может, так это ты. – Его рука дернулась, как будто собиралась коснуться ее, но в последний момент Стейн одумался и напряженно сжал пальцы в кулаки.

Райя вымученно улыбнулась.

– Прости, что ударила тебя, я просто… Родители и Алвис рассказали, что мы… что мы…

– Были вместе, – закончил он.

– Да. Я хочу, чтобы ты понял меня. Я ничего не помню, поэтому мы с тобой…

– Однажды ты сказала мне: «Кажется, я всегда любила тебя, Стейн».

Она вдруг покраснела.

– Это нечестно.

– Что именно? – В его голосе прозвучала насмешка.

Этот румянец, то, как нервно она теребила пальцы (она действительно волновалась), – все это пробуждало в нем хищника. Наклонив голову, Стейн инстинктивно приблизился к ней вплотную, так что между ними почти не осталось пространства. Ее сердце мгновенно отреагировало и принялось бешено колотиться в груди.

– Нечестно использовать то, чего я не помню. – Райя опустила взгляд на его обнаженный торс: сначала на руки, потом на грудь и напряженные мышцы живота.

Стало жарко.

– Ты не помнишь, но твое сердце явно помнит все, – сказал Стейн с дразнящими нотками в голосе, хотя его лицо было предельно серьезным.

Она шумно сглотнула.

– Ты говорила, что оно мое.

Воспоминания мелькали в сознании, заглушая весь здравый смысл и путая мысли. Он коснулся ее подбородка и приподнял голову. Ее рот слегка приоткрылся, и Стейн большим пальцем погладил ее нижнюю губу.

– Стейн… – прошептала Райя так, что было не понятно: хочет ли она, чтобы он продолжил или прекратил.

Когда он наклонился еще ближе, ее дыхание сбилось. Он чувствовал, насколько горячей становится его собственная кровь. Нет, он не должен, сейчас не время! Стейн приказывал себе отстраниться, но не мог держаться вдали от нее. Их губы почти соприкасались.

Хрупкая близость между ними мгновенно разрушилась. Уперевшись ладонями ему в грудь, Райя оттолкнула его, вскочила с кровати и вылетела в коридор. Дверь с грохотом ударилась об стену и снова открылась.

Стейн слушал звуки удаляющихся шагов и стук обоих сердец, чувствовал, как от ее прикосновения пылала кожа на груди.

«Глупец! Сказал же, не время! Ну когда я научусь слушать хотя бы самого себя?»

Следующие несколько дней он не видел Райю. По словам Талена, все это время она ночевала в доме родителей.

Стейн почти не спал, почти не ел и не находил места, всерьез подумывая о том, а не приковать ли себя кандалами из тилибриума, чтобы точно не навестить ее?

«Сделаешь только хуже», – твердил Тален.

Новость о том, что Тален ее далекий, вернее, древний родственник, Райя и то восприняла лучше, чем неожиданную информацию про них.

Арэя по-прежнему навещала его, но даже у нее не находилось слов. Во время их встреч она всегда молчала, а потом уходила, напоследок хлопая его по плечу, хотя знала, что он этого не переносил. Он каждый раз лишь фыркал и сбрасывал ее руку.

Стейн и сам не понимал, как они так сблизились. Поначалу он злился на нее, а потом начал понимать: если бы она согласилась помочь сразу и они бы прибыли в Сумеречные земли на несколько минут раньше, ничего бы не изменилось.

Возможно, в тот момент Стейн и Арэя оба испытывали горечь от потери будущего, которого были лишены. Вместе они вспоминали счастливые мгновения с любимыми, их голоса, смех, черты лица и последние проведенные минуты. Воспоминания больно ранили, но каждый из них нуждался в этом. И что бы Стейн ни говорил, Арэя не избавилась от чувства вины, как, собственно, и он сам.

Они всегда только разговаривали, но в последний визит Арэя подошла к нему и заключила в объятия. У Стейна не нашлось сил сопротивляться, и он позволил боли на миг поглотить его.

– Все будет хорошо. Теперь все будет хорошо, – говорила она, поглаживая его по спине. – Мы и с этим справимся, я обещаю.

Его плечи дрожали, и он также крепко обнимал Арэю в ответ. Он доверился ей – своему другу, за которого цеплялся все эти треклятые годы.

– Все будет хорошо, – повторила она напоследок.

В один из таких томительных дней нынешний командир его отряда принес на подпись документ с прошением восстановить Райю в прежней должности. Это означало, что она уже пришла в себя и была готова вернуться к своим обязанностям.