Макс Аллан Коллинз - Мумия
Эвелин выхватила у него из рук свое белье и пошла к чемодану:
– А, теперь мне все понятно. Значит, мы в расчете? Так сказать, квиты, да?
– Я ничего подобного не говорил...
Девушка положила руки на бедра и, вздернув подбородок, одарила О'Коннелла тем самым надменным взглядом, который он так ненавидел:
– Так значит, вот чем я была для тебя все это время? Только частью делового соглашения!
– Послушай, я предлагаю тебе выбор. Поехали со мной, и оставь этот бред навсегда. Или прыгай на пароход и возвращайся в ад, чтобы спасти весь мир.
– Я уже забронировала билеты, спасибо.
– Чудесно, – хмыкнул Ричард.
– Чудесно, – согласилась девушка.
О'Коннелл лихорадочно искал достойный ответ, чтобы поставить Эвелин на место и вернуть к реальности. Нужно найти такой аргумент, который заставил бы ее задуматься и вообще мыслить здраво, как и Рик.
– Чудесно! – с сарказмом повторил он и, выходя, с шумом захлопнул за собой дверь.
Только сейчас он заметил, что сжимает в кулаке какой-то предмет из нижнего белья Эвелин. Он распахнул дверь, швырнул туда непонятную часть туалета и направился вниз, чтобы хорошенько выпить.
Через несколько минут О'Коннелл уже сидел в баре, вонючем заведении неподалеку от форта. Несмотря на то что день был в самом разгаре, забегаловка ломилась от посетителей. Грязные стены помещения освещали газовые рожки. Солдаты и бывшие солдаты Его Величества, а также солдаты удачи погружались в смесь из плохих женщин и такого же качества спиртного, чтобы забыться и расслабиться. На потолке лопасти вентилятора медленно месили пласты дыма и испарений от тел.
О'Коннелл устроился за столиком между Джонатаном и его приятелем Уинстоном Хевлоком. Тот служил в Королевских военно-воздушных силах и провел в Египте бог знает сколько времени. С красными глазами и носом, с густыми, как у моржа, усами, он был «последним обломком» Британских ВВС, все еще прикомандированным к гарнизону Каира. Остальные, по выражению Уинстона, «ребятки» либо погибли в воздушных боях и были похоронены в песках, либо переведены в более комфортабельные для службы места. Бывший пилот истребителя, Хевлок теперь играл роль воздушного такси для британских офицеров и проводил больше времени в кабаке, нежели в воздухе.
Через десять минут совместной атаки на бутылку виски Рик и Хевлок превратились в закадычных друзей.
– Рик, старина, – вещал Уинстон. – С тех пор, как закончилась Великая война, трудно отыскать таких стоящих парией, как мы.
– Даже удивительно, – соглашался О'Коннелл.
– Иногда я жалею, что не погиб в сиянии славы, как многие ребятки. Теперь мне приходится торчать в этой вонючей клоаке и гнить от тоски и пьянства.
Джонатан меланхолично поднял стаканчик с виски ко рту, но Хевлок выхватил его и опрокинул в свою пасть.
– Черт возьми, Уинстон! – возмутился Джонатан. – Это что еще за дела?
– Это пойло недостойно тебя, – пробурчал Хевлок, еле отрываясь от табурета и с трудом сохраняя равновесие. – Пусть никто не скажет, что Уинстон не готов пожертвовать собой ради друзей.
– Благодарю за такую заботу, – сухо прокомментировал Джонатан.
– Все отлично, ребятки, – старый пилот с размаху шлепнул приятелей по спинам. – Ну, мне пора на летное поле.
И он, пошатываясь, вышел из кабака.
О'Коннелл вопросительно поднял бровь:
– И ты бы согласился лететь с таким пилотом?
– Уинстон никогда не поднимается выше бумажного змея. Бармен!
Пока Рик и Джонатан мирно попивали виски (напиток был действительно отвратительным), в бар заглянули Хендерсон и Дэниэлс и тут же устроились рядом за стойкой. Рука последнего до сих пор покоилась на перевязи. Хотя оба вымылись, побрились и переоделись в свежие рубашки, вид у кладоискателей был потрепанный.
– Ну, – тяжело вздохнул Хендерсон, обращаясь к Рику. – Мы уже упаковались и взяли билеты до Александрии. Пароход отплывает завтра утром.
– Что, торопитесь домой под крыло к мамочке? – съязвил уже порядком нагрузившийся Джонатан.
Хендерсон оскалил зубы, но это не было улыбкой.
О'Коннелл аккуратно тронул американца за плечо:
– Не обращайте внимания на этого дурачка.
– Да что там, на круглого дурака, – печально закивал Джонатан. – Присаживайтесь, джентльмены. Моя сестра нас всех угощает.
Хендерсон устроился рядом с О'Коннеллом, но мрачный Дэниэлс, словно размышлявший, не вышибить ли Джонатану мозги, оставался стоять.
– Так вы считаете, что эта ходячая куча опарыша будет нас преследовать? – спросил Хендерсон Рика.
– Не знаю. Кажется, сезон египетских казней завершился. Как забавно... Стоило нам выбраться из того жуткого места, все происшедшее с нами воспринимается как сон.
– Скажи об этом Бернсу! – огрызнулся Дэниэлс, упорно продолжая стоять возле бара.
– Кстати, как он себя чувствует? – забеспокоился О'Коннелл.
– А ты сам как думаешь, черт побери? Как он может себя чувствовать, если ему вырвали глаза и язык?!
И Дэниэлс, мотая головой, пулей вылетел из кабака.
– Не обращай на него внимания. – Теперь настала очередь Хендерсона извиняться за своего товарища. – Просто... Ну, вы же можете представить себе... Если у вас вырвать язык и глаза, Ну, просто как страницы из ненужной книги! На месте Бернса я бы уже давно застрелился.
– Может быть, когда вы вернетесь в Штаты, там сумеют ему помочь, – пожал плечами О'Коннелл, взбалтывая виски в стакане.
– Если хочешь знать мое мнение, – печально произнес Хендерсон, – есть только один способ помочь этому несчастному – убить его.
Хендерсон опрокинул стаканчик виски и тут же заказал себе еще один.
* * *
Солнечные лучи пробивались через задернутые занавески в квартире третьего американца – Бернса, – но в самих комнатах было темно. Форт имел электрическое освещение, но Бернс не включал его. Только слабые лучи солнца играли на драгоценных камнях древнего сосуда, стоящего посреди стола, как самое дорогое украшение. Впрочем, человек, который гостил здесь, не мог наслаждаться этим зрелищем, поскольку совсем недавно полностью ослеп.
Он сидел в темных очках за столом, когда в дверь кто-то постучал. Бернс разрешил посетителю войти. Им оказался Бени, исчезнувший проводник их экспедиции. Каким-то образом венгру удалось самостоятельно добраться до Каира. Бени сопровождал, по его словам, почетного гостя, который узнал о находке Бернса и собирался сделать тому выгодное предложение.
Слуга-араб, приставленный к слепому, принялся хлопотать вокруг гостей. Итак, за столом расселись трое: сам Бернс в белой рубашке и легких брюках, Бени в своем черном пижамоподобном наряде и (как его представил Бени) принц Имхотеп. Последний являл собой высокую фигуру, сплошь скрытую темным одеянием с капюшоном и белой маской палице. В ее миндалевидных вырезах сверкали внимательные глаза.
