Дмитрий Распопов - Ремесленники душ
– Ля-ля-тум-тум!
Когда веселый и беззаботный голос Анны раздался рядом и она, счастливая и довольная, вошла в лабораторию, я понял, как сильно люблю жизнь. Нервы, напоминающие сжатую пружину, наконец расслабились, и я осторожно ей улыбнулся.
Как ни в чем не бывало она подошла и поцеловала майора, а затем повернулась ко мне и помурлыкала.
– Какую интересную игру ты придумал, шкодный мальчишка! – Она погрозила мне пальчиком. – Не запирай сегодня засов!
Мое хорошее настроение стало портиться все быстрее, когда она, задумчиво перебирая инструменты для пыток, лукаво посматривала при этом в мою сторону.
Ночью я проснулся связанным и до утра не мог заснуть. Анна распробовала новую игру в связывание и мучила меня всю ночь. Правда, после этого все вошло в старую колею. Все вокруг стали довольны и счастливы, кроме меня. Анна перестала кидаться на людей, а телохранители подкармливали меня всеми лучшими вкусняшками с офицерской кухни, чтобы я всегда был полон сил, а часовые и рядовой состав шарахались теперь и от меня, когда я шел по лагерю по своим делам.
Нельзя было сказать, что все стало совсем хорошо, но даже атаки республиканцев и грязные шуточки еще двух ремесленников, звучавшие за моей спиной, не могли поколебать моего решения, что все было сделано верно. Таким извращенным способом, о котором я никогда и никому не расскажу, я вернул свою жизнь и жизнь лагеря в привычное русло. Я читал, учился, практиковался в ремесле; два дармоеда убирали трупы; Анна была довольна, а все остальные счастливы, что она не обращала на них внимания.
Вот так незаметно и пролетели эти самые безумные месяцы в моей жизни. Когда я привык жить так, как жил, одним прекрасным утром все закончилось. Сэру Немальду принесли пакет, в котором лежал кошелек с деньгами и письмо о необходимости вернуть меня в колледж.
Судя по лицам всех, кого я встречал, в лагере наступил траур по моему отъезду. Телохранители перешептывались и тревожно посматривали на Анну, которая была, наверное, единственным человеком, который не знал о моем отъезде. Даже сэр Немальд на мой вопрос, сказал ли он ей об этом, поджал губы и, сославшись на занятость, убежал к себе.
Время летело, и вечером перед отъездом я все-таки решил устроить прощальный ужин, поскольку понял, что никто, кроме меня, не сможет сказать Анне эту новость – все просто боялись ее реакции. Поэтому моя просьба хорошо накрыть стол исполнилась мгновенно, я даже решил позвать лейтенантов, имена которых за эти два месяца так и не удосужился узнать. После того как их чуть не прибила Анна, они больше со мной не заговаривали, лишь шептались и хихикали при моем появлении, а мне было противно общаться с такими мерзкими людьми.
Когда были сказаны три тоста – за здоровье императора, императрицы и ремесла в целом, – я, прокашлявшись, обратился к Анне, которая сидела у меня на коленях:
– Гм-м, мисс Анна, у меня для вас новость.
– Да, дорогой? – Она повернулась ко мне и удивленно посмотрела.
– Тут такая ситуация… – Моя смелость тут же улетучилась, и я залепетал: – Не то чтобы я сам этого хотел, но пришел приказ, и мне нужно вернуться в колледж и продолжить обучение. Я с удовольствием бы остался, но приказ… вы сами понимаете.
– Хорошо, – неожиданно беззаботно сказала она, – когда ты вернешься?
– Эм, Анна, – видя, что у меня нет слов, в разговор осторожно вступил майор, – ты же знаешь, что Рэджинальд еще несовершеннолетний и обязан закончить обучение?
– Да? – искренне удивилась она. – Он еще учится? Сколько его не будет?
– Ну минимум год, Анна, – тихо сказал он.
Тело дернулось у меня в руках, и я испуганно сжал руки, когда увидел опасно сузившиеся глаза.
– Но ты можешь приезжать к нему, когда соскучишься! – выдал сэр Немальд, чем вызвал у меня ступор.
Я представил себе Анну, такую, какой она была, в обычном обществе или, упаси боже, в колледже. Да она там все с ног на голову перевернет и камня на камне не оставит!
– Эм, сэр Немальд, – осторожно проговорил я, – вы же понимаете, что это будет сложно.
– Нет, все решено! – Она спрыгнула с моих колен и забралась к майору, целуя его. – Мой дорогой такой умный. Как только я соскучусь по Рэджу – сразу приеду к нему!
«О нет!!!»
– Ну вот и договорились, – облегченно вздохнул майор, видя ее реакцию, и погрозил мне кулаком, когда я пытался открыть рот и высказать свое мнение. – Проводишь завтра его?
– Я и сегодня его провожу… – Она хитро посмотрела на меня и отпила вина. – Ты ведь не будешь мне изменять там с другими?
– Нет, конечно, как ты могла об этом подумать!!! – было единственным правильным ответом на этот вопрос.
Никогда не думал, что можно стать таким популярным, поскольку провожать меня вышли многие, но все были спокойны, так как я рассказал утром своим телохранителям, что Анна спокойно все восприняла и ближайшее время будет вменяемой. Они выдохнули и пошли рассказывать об этом остальным, так что провожающие выглядели более спокойными, чем за день до этого.
Когда прилетел дирижабль, я попрощался с Анной, которая, крепко поцеловав меня, вложила мне в руку небольшую коробку и таинственно сказала:
– Подарок. Откроешь, когда взлетишь!
Отправившись по своим делам, она оставила меня с телохранителями и сэром Немальдом. Он протянул мне кошелек и черную тетрадь.
– Здесь оплата за твою службу, никто ее у тебя не заберет – Артур позаботился об этом, и мои новые исследования, которые я начал благодаря твоему появлению здесь. Думаю, они покажутся тебе интересными. Как прочтешь, напиши мне.
– Спасибо, сэр Немальд! – Я протянул ему руку, которую он крепко пожал.
Внезапно он полез в карман и достал из него пару ярко-синих тонких кожаных перчаток.
– Это, конечно, не по правилам… – Он задумчиво похлопал ими по ладони. – Их имеют право носить только отслужившие полный срок, но мне хочется сделать тебе приятное. Ты ведь знаешь, что это?
– Конечно! – У меня сперло дыхание от восторга. Перчатки антианимантов, которые они полгода после возвращения с фронта были обязаны носить, выходя на улицу, не снимая! Считалось, что их психика сильно менялась и они случайно могли убить, прикоснувшись к человеку, здороваясь с ним или просто соприкасаясь. Конечно, это было чушью – ни один антианимант не мог иссушить случайно, для этого нужно было целенаправленное усилие воли, но традиция вела свои корни из далекого прошлого и стала просто отличительной особенностью антианимантов, вернувшихся с фронта, попутно вызывая волны ревности у других ремесленников, которые не знали, как они достаются.
Многие из антианимантов носили их больше положенного срока. Чтобы этого избежать, на тыльной стороне при отбытии с фронта ставились цифры, которые показывали срок их ношения. Ведь люди должны были знать, кто из них действительно недавно вернулся, а кто носит перчатки просто ради форсу.
