Джон Норман - Звери Гора
Я погладил ее по щеке. Она преданно смотрела мне в глаза. Хорошая рабыня.
Я выиграл ее в кости. Теперь я мог пользоваться ей в свое удовольствие до тех пор, пока не выйду из чума.
Охота удалась на славу. Мы с Имнаком притащили домой четырех табуков. Поалу, которую Имнак с моего согласия назначил старшей рабыней, руководила остальными девушками, показывая им, как надо разделывать тушу и просушивать мясо на камнях.
Кроме нас с Тистл все уснули.
— Тебя раньше звали Одри Брюстер, — сказал я.
— Да, господин.
— Поскольку я тебя выиграл и имею право делать с тобой все, что хочу, я буду называть тебя Одри.
— Спасибо, господин, — пролепетала девушка.
— Только теперь это уже не имя свободной женщины, а имя рабыни, которое я тебе даю на срок моей власти.
— О! — воскликнула она.
— Тебя что-то не устраивает? — спросил я.
— Нет, господин, — испуганно замотала она головой. — Я Одри, твоя послушная рабыня. Почему ты заставил меня так долго ждать?
— Мне так хотелось, — пожал я плечами.
Я действительно хотел, чтобы она немного дозрела.
Две ночевки назад мне пришлось при помощи хлыста разнимать Арлин и Одри.
— Не смей к нему приставать! — кричала Арлин.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — пожимала плечами Одри.
— Думаешь, я не вижу, как ты все время стараешься попасться ему на глаза? Заигрываешь, пытаешься погладить по руке?
— Дура! — крикнула в ответ Одри, после чего рабыни вцепились друг другу в волосы.
Я с удовольствием наблюдал за схваткой. Девушки катались по земле, пытаясь нанести решающий удар кулаком сверху. При этом они отчаянно визжали и обзывали друг друга рабынями. Наконец я взял хлыст и хорошенько огрел обеих. Затем я приказал им раздеться и поднять руки над головой. Я привязал не в меру разбушевавшихся красоток к шесту для просушки мяса.
— Добилась своего? — едко поинтересовалась Одри. — Теперь нас обеих выпорют.
— Помолчи, рабыня, — огрызнулась Арлин.
Я подозвал Тимбл и вручил ей хлыст.
— Поучи их немного, — сказал я. — Двадцать ударов каждой.
— Слушаюсь, господин, — поклонилась Тимбл.
Обнаженная Одри лежала в моих объятиях.
— Я так долго ждала возможности послужить тебе, господин, — прошептала она.
— Хорошо, — улыбнулся я.
Она нежно прижалась губами к моей руке. Арлин уже не могла помешать ей. Одри готовилась послужить мне страстно и самозабвенно.
— Ты ведь уже выигрывал в кости. Почему ты сразу меня не выбрал, господин? Разве я тебе не нравлюсь?
— Нравишься, — успокоил ее я.
— Я буду очень стараться, — искренне пообещала девушка.
Мне действительно приходилось выигрывать у Имнака в кости. Прошлый раз я заказал себе Тимбл, которую, повинуясь минутной прихоти, окрестил на время своего владения Барбарой.
— Я хотел, чтобы угощение по имени Одри получше настоялось, — объяснил я.
— Как ты жесток, господин! — простонала красавица.
С тех пор как в чуме Имнака поселилась Поалу, он почти не обращал внимания на своих белокожих животных. У него просто не оставалось на них времени. Мнение рабынь его, естественно, не волновало, поскольку они были всего лишь красивыми зверьками.
Во время игры девушки замирали на коленях рядом с циновкой и с волнением ожидали результата. Если выигрывал Имнак, он мог взять себе Арлин или мою порцию мяса. Частенько, к моему великому удивлению и обиде Арлин, краснокожий предпочитал лишний раз перекусить. Я, как мог, объяснял девушке, что дело не в ней, а в том, что Имнак не хочет отрываться от Поалу. Охотник действительно только о том и думал, как бы лишний раз уложить свое сокровище на шкуры. Поалу приходилось из кожи вон лезть, чтобы загладить причиненные ею за столько лет свободы обиды. Любопытно, что краснокожая красавица нисколько против этого не возражала.
Барбара и Одри замерли на коленях, ожидая окончания игры.
С появлением Поалу для них наступили тяжелые времена. Мало того, что она оказалась весьма требовательной и беспощадной начальницей, Имнак совсем их забросил.
Как на грех перед самым ее приходом девушки прошли вторую стадию рабства. Первая заключалась в беспрекословном послушании, начиная со второй у рабынь вырабатывается потребность в мужской ласке.
Имнак же совершенно их забросил.
Свободная женщина может вполне обходиться и без мужчины. Рабыня не может жить без его прикосновений. Сексуальность свободной женщины пребывает в дремлющем состоянии, сексуальность рабыни разжигается специальными приемами и способами. Интересы девушек при этом, естественно, не учитываются. Мужчины не задумываются над последствием своего воспитания. Между тем разбуженная чувственность уже никогда не может притупиться, каким бы унижениям и обидам ни подвергалась невольница. Из нее делают страстную и ненасытную самку. При этом она окончательно утрачивает свою свободу. Сексуальность — гордость и слава рабыни, отличающая ее от свободной женщины. Вместе с тем это страшное и безвыходное состояние, ставящее ее в абсолютную зависимость от мужчины. Разбуженная сексуальность рабыни является, вне всякого сомнения, самой прочной цепью, не позволяющей ей вырваться из вечной несвободы. Нередко случается, что рабыня бросается под ноги свободному мужчине, умоляя удостоить ее хоть одного прикосновения.
Свободные женщины не способны осознать всю глубину этого состояния, точно так же, как слепой человек не может понять всей прелести цветовой гаммы, а глухой — оценить мелодию.
Я посмотрел на стоящих на коленях девушек. Их сексуальность уже начала пробуждаться. Искорки упали на сухую солому. Они уже нуждались в мужской ласке, хотя, конечно, еще не успели постичь грозящую им опасность.
Они еще не понимали, как может женщина бросаться на прутья клетки и в кровь разбивать лицо и тело, лишь бы дотянуться до стражника.
— Ты выиграл, — добродушно прогудел Имнак.
— Да, — улыбнулся я и взглянул на рабынь. Они тут же подобрались и замерли в ожидании. Теперь они мало чем напоминали прибывших с Земли простушек. Я с удовольствием переводил взгляд с одной на другую.
— Пожалуйста, выбери меня, господин, — произнесла Одри.
— Я гораздо красивее, господин, — сверкнула глазами Барбара.
— Пожалуйста, господин, — умоляла Одри.
Раньше я всегда выбирал Барбару. Вот и сейчас она готовилась радостно вскочить на ноги. Когда-то эта блондиночка любила дразнить чахлых землян откровенными одеждами, хотя сама при этом дрожала от страха перед собственными чувствами.
Я долго смотрел на Барбару, после чего ткнул пальцем в Одри:
