Александр Кулькин - Когда наша не попадала
Окончил он свою арию, стоя на коленях перед одним невысоким (по сравнению с ним) зверем. Побелевшая от волнения мыша-зайчиха опять таки задрала свой нос кверху и затянула высоким голосом:
Ты, кто похитил мое сердце,
Не избегай моего взгляда, моя любовь.
Изменив мою жизнь,
Совсем не меняй себя, моя любовь.
О, ты унес моё сердце, о, моё сердце.
О, забрав мое сердце, не завлекай меня.
Первый зверь вскочил с колен и стал вытанцовывать вокруг, небрежно ломая деревья. Явно от волнения. А певица продолжала пугать облака своим высоким, пронзительным голосом:
Ты, кто похитил мое сердце,
Не избегай моего взгляда, моя любовь.
Изменив мою жизнь,
Совсем не меняй себя, моя любовь.
Став весной, я приду однажды в твой мир.
Пусть этот день не пройдет в этом желании.
Ты мой, ты мой.
Сегодня пообещай мне хоть столько, уходя.
Ты, кто похитил мое сердце,
Не избегай моего взгляда, моя любовь.
Изменив мою жизнь,
Совсем не меняй себя, моя любовь.
Едва дождавшись, когда последняя трель сшибет с веток чудом уцелевших деревьев стаю пернатых, самец приосанился и взвыл густым басом:
О, даже если я разорюсь, я украшу ветви твоего тела.
Кровь моего сердца отдам красноте твоих красивых губ.
Что такое верность, этому миру однажды я, влюбленный, покажу.
Ты, кто похитила мое сердце,
Не избегай моего взгляда, моя любовь.
Изменив мою жизнь,
Совсем не меняй себя, моя любовь.
О, ты унесла моё сердце, о, моё сердце.
О, забрав моё сердце, не завлекай меня.
Ты, кто похитила мое сердце,
Не избегай моего взгляда, моя любовь.
Последние звуки стихли над рекой, и танцоры повалились там, где и выплясывали. Только эти двое солистов, переплелись носами и скрылись в глубине джунглей. Ошеломленные силой, а самое главное – громкостью искусства, ватажники отходили от бортов, восхищенно тряся головами.
– О как надо! – назидательно поднял палец Рысь. – Спел и всё! А у нас… эх…
– Ты про подтанцовку не забудь, – поддел его младший брат. – Вот представь, поёшь ты под окнами у Любавы, а вокруг ватажники коленца выкидывают.
Бац! Подзатыльник был братским, то есть от него младший улетел далеко.
– Когда я пою Любавушке, то мне никто рядом не нужен, – назидательно ответил старший и, подумав, добавил: – А коли наши ещё и плясать начнут, то леса не хватит. Ведь нет нам удержу ни в чём, ни в любви, ни в песне.
– Кроме нас самих, – тяжелая рука атамана легла на плечо Рыся. – Так что, пане-братия, давайте делами заниматься.
– Дело у нас может быть одно, – устало возразил Непейвода. – Выбраться побыстрее из этих попаданий и вернуться домой.
– Не спеши, мой друг, – атаман был торжествен и строг. – Нас никогда не кидает бесцельно, и если мы здесь, значит, кто-то нас ждёт.
– Я знаю, кто меня ждёт, – насупился козак. – Ждёт меня Украина, где в степи моя шашка лишней не будет.
– А ты и здесь не лишний, – подал голос сусанин. – Давайте пока волхва поспрошаем. И где мы, и что нас ждёт?
– В джунглях мы, на реке великой, – констатировал Иван, не сводя глаз с переломанного леса.
Ватажники недоверчиво осмотрелись, некоторые даже перегнулись через борт ладьи, чтобы быть полностью уверенными.
– Хм-м-м, – многозначительно кашлянул атаман.
– Ну не знаю я, как страна эта называется и как реку зовут! – взмолился волхв. – Людей здесь видимо-невидимо, и все на разных языках разговаривают. И звери разговаривают, и поют, и танцуют. А богов здесь ещё больше.
– И тоже танцуют? – уточнил Спесь Федорович.
– Ага, – обреченно ответил Иван.
– Пусть их, – отмахнулся Кудаглядов. – Река эта в океан впадает?
– А куда же ей деваться? – хором удивились сусанин и волхв.
– Вот и ладненько! – воскликнул атаман. – Значит, идём по течению, а по пути делаем, что должно, и пусть будет как будет!
После завтрака народ дружно занялся работой. Ведь если ты сам не найдёшь себе занятие, то тебя найдёт атаман. И это правильно. Когда человеку нечем занять руки и голову, то он начинает чудить. И пусть никогда не наступит время жестоких чудес.
Иван сидел на доске, которая висела на крепких (хотелось бы верить) веревках за бортом ладьи. Под ногами кипела вода, протестующе вспениваясь под носовым брусом ладьи. Время от времени отдельные волны подпрыгивали и хватали волхва за ноги. Одно хорошо, он заранее разулся, поэтому нахалки только омывали ступни и разочарованно плюхались обратно. Крепкий дуб лениво поддавался ножу, но четыре буквы уже были вырезаны. Сейчас волхв, стиснув зубы, резал букву «Р», а сверху сыпались советы, не всегда благопристойные. Из воды комментарии были не слышны, но рыбы подплывали часто, с любопытством высовываясь, и широко открывали рты. Иван подозревал, что они смеялись над его стараниями, но одно хорошо: если и смеялись, то беззвучно.
Тучи выпрыгнули на небо, как целая стая чёрных-чёрных кошек – на одну единственную мышку. Но, в отличие от кошек, они не передрались и сейчас катались по небу, гордо демонстрируя свои мускулы и время от времени взрыкивая от избытка сил. Но, кроме быстро затихших пернатых певцов, на всю эту котобанду никто внимания не обратил. По-прежнему монотонно стучали киянки под палубой, забивая слезившиеся швы бережно хранимым с родины мохом. Так же гневно распекал кого-то Лисовин, а сусанин гулким шепотом спорил с атаманом. Геллер и Непейвода рывком вытащили волхва на палубу, не дав закончить урок.
– Успеем ещё, – строго сказал Володимир. в ответ на возражения парня. – Это, конечно, не Шамбо с его танцами, но понапрасну удалью нечего хвалиться.
Гроза выступила блистательно. Её, конечно, уже ждали, но всё равно первая блискавица и от души свирепое рычание грома были внезапными. Молнии летали над джунглями, сворачиваясь в клубки, расчеркивая небо в самых неожиданных местах и ослепляя всех наблюдателей. Гром не замолкал ни на миг и, в конце-то концов, слился в непрерывное урчание гигантского кота.
Но зрители были всё равно недовольны.
– Тю-ю-ю, – скептически протянул казак. – Я молчу за Украйну, но даже у Дыка было красивее. Вона глянь-ка, какая худющая молунка, даже смотреть стыдно.
– А не боишься, казаче, что тебя услышат?
– Кто, боги? Пусть слушают, критика всегда полезна! Ни, хлопцы, вы только пабачьте… Дерево они сломали, ха. Да на такое дерево даже наш Охламон лапу задирать не стал бы. Побоялся бы, что оно свалится. Но хватит об этих малышах, пусть развлекаются, а мы Молчуна послушаем. Рысь! Хватит мокнуть, иди к нам!
![Ольга Пищаль - Тёмные улицы [СИ]](/uploads/posts/books/1514/1514.jpg)