Максим Субботин - Сердце зимы
Миара вернулась, уверенная, что если куда и идти, то именно сюда.
– Нет времени прохлаждаться, – проскрипел Хромой и снова плюнул под ноги. Он уже углубился в правый коридор и теперь стоял там в ореоле подрагивающего пламени от факела. – Как бы наших баб и ребятню не задрали шараши, пока мы гадаем да придумываем. Нужно разделиться.
– Верно говоришь, – поддержал Ярос и еще несколько голосов.
– Разделимся – станем слабее, – сказал Дорф. – Кто знает, что там за напасть.
– Не ссы в штаны, – стоял на своем Хромой. – Уж порубаем тварей, коли будет нужда.
– Ты не храбростью кичись, а о родичах наших задумайся. Что если сгинем все?
– Вместе шкуры целее будут, – подхватили те, кто принял сторону Дорфа.
Плохое настроение Миары достигло пика. Она привлекла внимание хлопком в ладоши. Эхо подхватило звук, как голодный пес кость, и размножило его. Северяне дружно нахмурились, но умолкли.
– Дорф прав, – таремка встала на сторону кривоносого. – Если мы разделимся, станем слабее.
– Там могут быть глубокие подземелья, харст знает, сколько времени уйдет, чтоб проверить хоть одно, – не унимался Ярос.
– А может и не быть глубоких подземелий, а прямая дорога через горы. – Миара заметила одобрительные взгляды соратников Дорфа. – Гадать можно сколько угодно, нужно идти, каждая минута на счету. К тому же там воняет, как у харста в заднице, – указала на правый коридор. – Кишки вывернет, прежде чем сотню шагов пройдете.
– Уж не сдохнем, глядишь, – отрезал Хромой. – А что в наших краях бывает – дермецом пованивает, так извиняй, высокородная госпожа! – Он изобразил нечто вроде шутовского поклона, затем сплюнул. – Кто не хочет маяться дурью, подтирать сопли и тащиться за бабьей юбкой – за мной.
– Там же воздух не движется! – выкрикнула таремка, но ее уже не слушали. Хромой лишь туже затянул пояс и скрылся в выбранном коридоре. Ярос и остальные (Миара насчитала десятерых) двинулись за ним, на прощанье пожелав остальным удачной охоты и милости Скальда.
– Ослы. Безмозглые бараны! – выругались им вслед таремка и осмотрела оставшихся.
Увы, вместе с Хромым ушли все самые рослые и крепкие. Вместе с Дорфом осталось меньше десяти селян: из них лишь у троих были мечи – железный и два бронзовых, у нескольких – окованные шипами дубины. Остальные вооружились вилами и острогами. Миара почувствовала укол гнева. Как можно быть такими дуболомами? Если стоит вонь, если она не выветривается – значит, и до выхода, если таковой вообще существует, дорога неблизкая. Никто не поручится, что и второй коридор будет удачнее, но там хотя бы не воняет. Таремка вздохнула. Она с детства привыкла доверять своей интуиции, и та никогда не подводила. В особенности в том, что касалось жизни и смерти. И сейчас интуиция шептала сделать выбор не в пользу первого коридора.
– Слушайте. – Таремка нашла в себе силы для ободряющей улыбки. – Там, – она указала в темнеющую неизвестность левого коридора, – есть, чем дышать, а значит, есть выход. И мы найдем его! Нет ничего невозможного, если подойти с умом. Боги не станут нам препятствовать совершить доброе дело.
Воодушевленные северяне загалдели, сотрясая воздух оружием.
Промолчал только угрюмый и мрачный Банрут. Миаре хотелось подойти к врачевателю и как следует встряхнуть его, чтобы хоть немного привести в чувство. Какого харста он вообще увязался следом? Она еще в дороге сделала все, чтобы отговорить его, и вроде бы получилось, но у расщелины его будто подменили. И что теперь? Стоило им забраться туда, куда не проникал солнечный свет, от его боевого настроя не осталось и следа.
– Не будем терять время, – как можно решительнее сказала таремка, несмотря на усталость и ноющие ступни. Она хотела лечь, хоть бы и на сенник прямо тут, у стены, дать отдых телу и голове. Но любая остановка могла стать решающей для тех, кто ждал их возвращения. Да и Банрут с каждой минутой угасал, как свеча.
Их поредевший отряд возглавил Дорф. Кривоносый держал меч наизготовку и уверенно прокладывал путь. Несколько раз приходилось останавливаться, чтобы протиснуться в каменных завалах. Очень скоро стал виден и потолок – с него, как клыки в пасти, свисали острые каменные сосульки. Чем глубже разведчики уходили в гору, тем уже становился коридор. Наконец стены сошлись настолько, что идти можно было лишь по одному. Отряд перестроился в длинную вереницу.
Дорф вскинул руку в тот момент, когда Миара как раз собралась плюнуть на все и устроить хоть короткий привал. От запаха серы чудовищно разболелась голова, глаза постоянно слезились. Разведчики остановились: первые по цепочке передали последним, что именно насторожило Дорфа. Миара, шедшая третьей, протиснулась между мужчинами вперед.
Коридор закончился неожиданно. Стены разошлись, влились в пещеру. Ее чернота казалась не слишком плотной, потолок нависал совсем низко, был таким же гладким, как стены, будто кто-то нарочно стер в пыль все острые выступы и избавился от того странного мха, который преследовал путников всю дорогу. Последний не причинял никаких неудобств, кроме разве того, что в его слизи испачкались абсолютно все.
В стене, рядом с входом в пещеру, Миара заметила пустой держатель для факела.
– Чудно, – протяжно сказал Дорф и первым зашел в горный «зал». – Гляну, что там.
Миара пожалела, что с ними нет Раша. Вот уж кто никогда бы не пропустил ловушку или неосторожно лежащий камень. До того, как отряд разведчиков зашел в Хеттские горы, таремка успела наслушаться про ужасных огненных тварей, про пламя, выбивающееся прямо из-под земли, про непогребенные души погибших смельчаков и врата в обитель мертвых. И ни слова про обитаемые пещеры.
Пламя факела в руке Дорфа немного распугало тьму. Пещера оказалась не такой большой, как могло показаться на первый взгляд. С того места, где остановился Дорф с поднятым на вытянутой руке факелом, свет очертил плотное кольцо стен. Слева, в куче, высотой в половину роста взрослого человека, валялся какой-то хлам; напротив, на вбитых в стену деревянных колышках, висело старое тряпье. Как показалось Миаре – грязные передники и плащи.
– Дальше, видать, дороги нет, – сказал кривоносый, разглядывая потолок, будто хотел высмотреть там сокрытый путь наружу.
Миара внутренне выругалась. Она все же ошиблась, выбрав эту дорогу. Тупик! Ей было абсолютно все равно, кто и когда жил в этой пещере. Очевидно, сейчас здесь никого нет. Сказать, что ей было стыдно, – не сказать ничего. Даже в глаза спутников смотреть не хотелось. Что там можно найти? Осуждение – ничего больше.
Подавив в себе желание развернуться и показать спину, Миара все же вошла в пещеру. Краем глаза заметила Банрута. Врачеватель, воспользовавшись короткой передышкой, достал из заплечного мешка ящичек с настойками и зельями, выбрал одну из склянок и, откупорив, вытряхнул на язык пару капель.
