Наблюдатель (СИ) - Широков Даниил

— Я… Пятая дочь графа Костаэлля, — на выдохе ответила Лорелеи.

Маркус не вздрогнул, лишь понимающе кивнул.

— Ясно. Можешь не продолжать, если не хочешь.

— Да какая уже в жопу разница, — помотала головой чародейка. Вздохнула, глядя не на костёр, а куда-то далеко-далеко, сквозь него, в воспоминания, до сих пор полыхавшие в её душе. — Отец правил землями к югу от Империи, возле нынешней границы с Железными Горами. Мы были обычной богатенькой семьёй — всегда в золоте, всегда при наряде, лучший стол, дворец для каждого члена рода… Вот уроды, на самом деле. Нам никогда не было дела, что творилось на землях, которыми управлял отец. И за безответственность мы поплатились…

— Я только слышал о трагедии, которая постигла дом Костаэлля, — откашлялся мужчина. — Вроде как, Сангвин Четвёртый пришёл к власти, когда…

— Когда с Железных Гор пришла чума, — закончила за него Лори. Её голос был полон сил, но дрожал, словно женщина из последних сил сдерживалась, чтобы не проявить эмоции. — Мне исполнилось восемнадцать в тот день. Совершеннолетие, сам понимаешь… Мама всё утро наряжала меня, готовя к церемонии. Отца не было, а слуги сказали, что господин уехал по делам в столицу. Да уж, папаня у меня был тот ещё… Шельмец. Я ведь… В общем и целом, была типичной дочуркой богатого придурка. С детства купалась в роскоши, а к простому люду относилась, как к сброду. С братьями и сёстрами у нас была холодная война за наследство, но меня она не касалась. По крайней мере, не должна была касаться, пока не стукнет восемнадцать.

В мой восемнадцатый день рождения чума пришла прямо ко дворцу. У главных ворот, где собирались крестьяне, чтобы, как обычно, кричать мне поздравления из-за ограды, в этот раз пришла разъярённая толпа. С язвами на лицах, отвратительной вонью, что просочилась вплоть до входа в семейный особняк, и с оружием в руках. Они кричали, что граф их бросил, что весь его род нужно уничтожить, ибо он — проклят… Как бы то ни было, тогда я даже не поняла, что они приняли чуму за кару Бога. Дальше всё как в тумане…

Помню, как мама в панике сказала мне спрятаться в подземелье. Помню, как братья взяли свои мечи, закрывая спинами сестёр. Они были слишком высокомерны, чтобы прятаться от челяди. Помню, как вопила стража, из последних сил сдерживавшая ворота, которые вскоре рухнули, пуская заражённых людей внутрь. Ты же знаешь, что это была не простая чума? Фолл говорил, что в его мире что-то такое есть только в книгах. Зо… Зо-омби, кажется. Обращённых чумой он назвал именно так. Повезло ему, видимо… Раз это у них есть только в литературе, не в жизни. Толпа, пришедшая отомстить, по их мнению, виновнику всего, что с ними произошло, быстро превратилась в орду чудовищ, больше не похожих на людей. Крики и треск разрывающейся плоти продолжались очень долго… Но постепенно стихли.

Я сидела в подземелье день. В грёбанном нарядном платье, с накрашенными лучшей на рынке помадой губами, с румяным личиком, изгвазданном из-за пролитых слёз, со сраным чепчиком на голове, будто я младенец, а не взрослая девушка. В туфлях за несколько тысяч золотых… Какой смысл в золоте? Кто спасёт тебя, когда деньги больше не важны? Я плакала, конечно. Очень много, пока глаза не начали болеть. Звала маму, звала отца, звала братьев с сёстрами… А в ответ, приблизившись как-то к люку, услышала только…

Чавк, чавк, чавк. Хлюп, хлюп, хлюп. Кто-то кого-то пожирал, не ради еды, а из какого-то инстинкта. Знаешь, Маркус, тогда я в первый и в последний раз намочила свои портки. Дорогущие, сука, портки. И сидела на холодных каменных плитах, в обмоченном платье, в потных туфлях на босую ногу, сжимая мятый чепчик в руках. Всё произошло так быстро — так быстро для меня, но как это было для людей? Для тех, кто пытался выжить в условиях той чумы? Отец, как я потом узнала, игнорировал жалобы и просьбы послать людей на помощь. Вскоре к нему и вовсе перестали приходить. Земли не пали в мгновение ока только благодаря поддержке гильдии искателей приключений, что мобилизовала всех доступных наёмников и направила их в заражённые города. Н-да… Инфантильная дочка богатея, которая даже не дышала воздухом простых смертных.

Сангвин, пришедший к власти как раз в то время, отказался присылать подмогу, выпроводив отца прочь. Но его вина не в отказе… Исследуя спустя несколько лет остатки чумы вместе с мастером, я выяснила, что Сангвин был тем, кто выпустил чуму. Из-за его решения проверить эффективность нового живого оружия я… Потеряла всё. Плевать на богатство. Я любила свою семью. Не так, как обычно любят дочки в богатых семьях — пока дают золото, я люблю, а когда нет — ненавижу и плюю под ноги при встрече… Я их по-настоящему любила. И отца, пропадавшего в поездках в столицу, и маму, отдававшую нам всё своё время, и братьев, и сестёр, которые по-своему обо мне, как о младшей, заботились…

Когда я очнулась там, в подземелье, то поняла, что потеряла нечто большее, чем статус, деньги и власть.

Тогда я впервые осознала ценность человеческой жизни. Любой, даже случайной — потому что каждому кто-то может быть дорог. А убивая, мы отнимаем у кого-то близкого и любимого. Поэтому я попросила Фолла научить меня, как побеждать, не лишая живых существ жизни. Но о том, как я встретила его и мастера, я расскажу как-нибудь в другой раз. Сейчас, сам понимаешь. Хватит с меня воспоминаний.

— Да… — тихонько прошептал Маркус, осторожно положив ладонь в перчатке на плечо волшебницы. — Извини. Вообще не стоило поднимать эту тему.

— Насрать, — так же тихо ответила Лорелеи. Выдохнула, собираясь с силами. Стянула края плаща, кутаясь в него до упора. Маркус тщетно попытался заглянуть в лицо чародейки, но не вышло. Лишь выглядывавшие наружу кончики серебристых волос трепыхались на ветру. — Я ненавижу Империю. Это всё, что тебе должно быть ясно. За людей, которым плевать на других. За императора, которого заботит что угодно, но не народ. Я ненавижу их всех в равной мере — и крестьян-идиотов, не видящих в упор причин своего горя, и властителей-упырей, которым на крестьян всё равно. Нет нигде такого же сброда, как в Империи. Нигде. И я скорей умру, чем позволю Золотой Империи нарушить хоть чей-то покой.

— Справедливо. Только позволь один вопрос, — убрав руку, протянул Маркус, глядя на пламя под котлом. — Как в тебе уживаются два чувства — желание не убивать и кровавая ненависть к имперцам?

— Я не маньячка, — вяло усмехнулась Лори, помотав головой. — В первую очередь мне жизненно необходимо прикончить Сангвина. Это месть, за которую я легко отдам жизнь. Уже потом разберусь с самой Империей. А этот принцип… Я убиваю только из нужды. Если есть возможность этого не делать, я предпочитаю ей воспользоваться. Так понятно?

— Хм, — поводил губами мужчина. — Вполне, — и, ещё какое-то время посидев в тишине, он продолжил. — Естественно, тебя это особо не заденет, но… Мне жаль. То, что с тобой случилось… Это паршиво. Сожалею.

— Дела прошлых дней, — на вдохе сказала чародейка, проводя по лицу ладонью. Через пару минут закончила, уже смотря на товарища по бревну. — Фух… Спасибо, что дал выговориться. Аж легче стало.

— Нет проблем, — пожал он плечами. — Не уверен, правда, стоило ли тебе говорить всё это мне… — с этими словами Маркус многозначительно посмотрел на импровизированные постели, на которых дремали в причудливых позах Арт с Ирис.

— Где дети, а где взрослые, — тихонько рассмеялась Лори, поднимаясь с поваленного дерева. — Уже поздно. Пойду и я в царство сновидений. Доброй ночи…

— Доброй ночи, — пожелал ей в спину Маркус, подбрасывая сухих палочек в костёр. Первые его предположения оказались верны — у чародейки были воля и стойкость, недоступные многим. Оставалось только догадываться, сколько времени она провела в том подземелье, без еды и воды, пока её наконец-то кто-то не спас. То, с какой яростью она защищала Арта и Ирис, лишний раз доказывало, что своих товарищей волшебница берегла так, как только могла. Пускай Маркус не разделял её взглядов, он более чем понимал Лорелеи — понимал и уважал за принятые ею решения.