Джордж Брейген - Клеймо змея
Неожиданно он ощутил, что почва словно уходит из-под ног, земля словно подалась и накренилась под ним, и не успел Рябой Торх сообразить что-либо, как ноги его с мягким всплеском ухнули в воду. Река оказалась даже ближе, чем он представлял себе. Попеременно переставляя прямые, негнущиеся ноги, Торх отошел немного от берега и присел, подняв полуприкрытые глаза к небу. Окутанный плотным ночным туманом, он чувствовал себя в полной безопасности и расслабился, на короткое время, забывая о своих трудностях. Воды могучей реки, влекомые плавным течением, точно уносили вдаль все переживания вождя.
Но внезапно он вздрогнул всем телом и едва не опрокинулся навзничь, потому что до его слуха донеслись странные звуки. Ровный, едва уловимый шум течения реки неожиданно был прорезан совершенно отчетливыми голосами, стуками и приглушенным звоном.
Рябой Торх рывком вскочил на ноги и оцепенел – всего в нескольких шагах от него из тумана выплыла темная громада судна. Длинные весла, со всплесками погружавшиеся в речные волны, были так близко от него, что при желании, передвинувшись всего на несколько шагов, он мог бы дотронуться до широких лопастей. Не успел вождь ничего сообразить, как такой же шум с другой стороны заставил его стремительно развернуться всем телом: там к берегу направлялось точно такое же судно. С палубы доносились приглушенные команды, и Торх окаменел от ужаса: команды отдавались на самом ненавистном для каждого пикта языке – на языке народа атлантов.
Его душила смесь ярости и смятения. Никогда еще прежде Рябой Торх не оказывался в таком положении. Заклятые враги скрытно приближались к лагерю его племени, а он не мог сдвинуться с места! Стоило бы ему пошевелиться, как кто-нибудь на палубе немедленно заметил бы его.
О, боги! Жестокие боги словно насмехались над ним! Лучше бы он оставался в своем шатре и принял смерть с оружием в руках, но все словно специально было подстроено так, чтобы глаза мудрого вождя увидели надвигающихся вооруженных атлантов.
Неприятное предчувствие, изводившее его с вечера, не обмануло. Но Торх ждал прихода злого духа, а увидел безжалостных врагов. Не успел он вздохнуть несколько раз, судорожно соображая, что нужно делать, как из тумана донеслись тупой стук и легкий скрежет. Носы судов утыкались в берег реки, и почти одновременно с этим с палуб сыпались воины. Бряцало оружие, слышались короткие хриплые вскрики, пришельцы готовились к нападению.
Ничего подобного еще не было в жизни племени Рябого Торха. Друиды вели летописи – на каменной скрижали, тонкой плите светлого речного бушонга они выводили знаки, напоминающие по форме острые клинья. Вождь смотрел на прорезанные линии и почему-то невольно вспоминал все, что происходило у него на глазах: болезни и голод, удачные охоты и буйные свадьбы, кровавые стычки и богатые добычи. Нашли свое место на пористой плите и беспощадные проделки дурного духа, охотящегося за сердцами доблестных пиктов, все его жертвы были представлены особыми зарубками; но никогда еще племя Рябого Торха не было застигнуто врасплох!
Охваченный ужасом, вождь ринулся к берегу. Мысли его смешались, он только сжимал одной рукой свой оберег и надеялся, что густая пелена тумана и ночная тьма укроют его волшебным плащом от взглядов свирепых атлантов и позволят предупредить соплеменников, чтобы люди не были вырезаны во сне, словно стая беззащитных черепах, бурной волной выброшенная на морской берег.
Но не успел он сделать и пары шагов, как перед ним вырос воин огромного роста. Облаченный в облегающие кожаные доспехи, атлант уткнулся взглядом в Рябого Торха и издал хриплый воинственный клич.
Безоружный вождь почувствовал, что его захлестывает волна бессильной ярости. Смерть его уже была близка, из тумана выныривали все новые фигуры, и тело его, напружившись, словно само бросилось на атланта.
Руки Рябого Торха вытянулись вперед, и пальцы готовы были сомкнуться на мускулистой шее, но еще в движении он ощутил невыносимую боль в животе и краешком сознания успел понять, что наконечник толстого копья безжалостно впился ему под ребра.
Перед глазами все поплыло, пальцы судорожно царапали грубое древко, но он не чувствовал, что острые занозы глубоко входят под ногти. Торх успел еще заметить, как атлант злорадно скалит зубы, потом рывком еще глубже насадил копье и поднял вверх тело вождя, замершего на острие наконечника.
* * *
Цеенор-Зера знал, что эта ночь может стать для него последней, что после нее на тысячу лет он снова может погрузиться в темницу своей памяти и утратить способность действовать. Постоянно он видел над собой свод небесного купола, опоясанный матово светящимся крутом созвездий. Сначала этот круг был едва различим, он еле угадывался, но с каждым новым убийством выступал все явственнее. В эту ночь лишь один сегмент между двумя звездными точками оставался незаполненным, и бывший Владыка Валузии слишком хорошо знал, что означало для него соединение этих точек, но ничего не мог сделать для того, чтобы звенья алмазной цепи не соединялись.
Его глаза прекрасно разбирали все даже в густом тумане, эта влажная мутная пыль, казалось, даже усиливает зрение валузийца, поэтому с вершины своего холма он смотрел окрест, и весь мир расстилался перед ним. Широкогрудые корабли вдали сначала показались ему гигантскими черепахами, выползающими на берег под покровом ночи, но вскоре он увидел, как они заворачивают с моря в устье огромной реки и направляются к излучине, на которой нашло прибежище большое племя пиктов.
Бесшумно пробираясь по лесу, Цеенор-Зера быстро приближался к реке, и легкие стопы его едва касались земли. Он уже привык к тому, что все зверье и птицы в ужасе разбегались и разлетались в стороны, только почуяв его присутствие. Даже ветви деревьев не хлестали его лицо, они как будто старались отклониться в сторону, чтобы не задеть чешуйчатую кожу, зубчатый гребень или развевающиеся складки плаща, ставшего за тысячу лет частью самого Цеенор-Зера.
Когда он подошел к большой поляне, расправа над пиктами уже началась. Полыхали в тумане шатры, визжали женщины и дети, отовсюду слышались звуки ударов, тяжелое сдавленное дыхание и предсмертные хрипы. Метались застигнутые врасплох пиктские воины, и пришельцы неумолимо настигали их, безжалостно убивая.
Цеенор-Зера внимательно наблюдал за побоищем, укрывшись у ствола огромного платана. Глаза его не переносили солнечного света, но совершенно не реагировали на яркое пламя, поэтому он хорошо мог видеть то, что происходило на поляне.
Ему легко было различать участвующих в схватке, потому что местные жители были низкорослые, приземистые и с короткими волосами, а расправлявшихся с ними пришельцев можно было рядом с ними назвать гигантами, настолько высоки и широкоплечи были эти суровые воины в кожаных доспехах. Что-то в их облике казалось Цеенор-Зера знакомым, и некоторое время он не мог понять, что именно его беспокоит при взгляде на них. И неожиданно память его откликнулась! Валузиец даже зашипел от нахлынувшей на него ярости, когда узнал в жестоких пришельцах племя атлантов.
