Вильям Кинг - Победитель троллей
К тому же, подумал он, никто не ищет его — значит, она никому ничего не рассказала. Да если бы и рассказала, то кто поверит ей, крестьянской замарашке, обвиняющей сына самого влиятельного купца в городе? Он позволил себе улыбнуться. Было приятно осознавать, что он так умен — даже в этом жутком состоянии похмелья.
— Пойдем, Генрих! — величаво произнес он. — Пусть эти шуты возвращаются в свой балаган. Сегодня слишком славное утро, чтобы марать руки о попрошаек.
Вольфганг пришпорил коня и поскакал прочь, стараясь подавить приступы тошноты. Теперь он был уверен, что все идет замечательно. И пообещал себе, что когда обнаружит девушку, то заставит ее заплатить за эту мучительную, а главное, надоедливую пытку.
Холмы, взбирающиеся к вершине, напомнили Феликсу волны. А над ними возвышались горы, выступ над выступом, закрывая горизонт своими неровными краями.
Феликс боялся, что не сможет найти дорогу к горе Черного Огня, но тропинка оказалась весьма приметной. Это был тот же самый путь, по которому они с Готреком шли накануне от подножия холмов.
Напряжение в спине и лодыжках указывало на то, что начинается подъем. Тропинка терялась в изгибах горы, поднимаясь на сотни аршин. «Интересно, — подумал Феликс, — сам алхимик ходил здесь когда-нибудь или же эта дорога вообще оставлена не людьми?» Несколько знаков было выцарапано на скалах — нечеткие очертания глаза, — но было ли это предупреждение «Здесь гоблины!» или же метка самих зеленокожих, Феликс не мог определить.
Готреку, казалось, нравилось путешествие. Он напевал себе под нос и поднимался вверх без особого напряжения. Он взбирался по скользким склонам, без труда находя незаметные для Феликса ступеньки в скале. Вскоре человек обнаружил, что гораздо проще идти по следам гнома, чувствовавшего себя в горах, как рыба в воде.
Пот градом катился по спине Феликса, дышать было трудно. Он напомнил себе трудное и долгое путешествие к Восьми Вершинам Карака, но этот подъем в горы казался еще тяжелей. Он забеспокоился о том, сможет ли он вообще подняться выше. А уж если начнется дождь…
Резкость ландшафта, серые горы и сильный ветер вполне соответствовали его дурному настроению. К тому же Феликса переполняла ненависть к Вольфгангу Лэммелу. Его возмущала столь бесшабашная жестокость и испорченность молодого богача. В свое время в Альтдорфе он знавал немало таких подонков, но никогда не становился жертвой их развлечений. Богатство и общественное положение отца защищали его от подобных нападок. В минуты откровенности Феликс был вынужден признать, что, вероятно, он тоже порой вел себя не лучше этого маленького негодяя Вольфганга. Теперь он понимал всю тяжесть несправедливой обиды, и ему было очень больно.
Он понял, почему Грета была в таком отчаянии. Феликс старался не думать о том, что произошло между Гретой и Вольфгангом; но мысль о том, что Лэммел изнасиловал девушку, пронеслась в его мозгу, вызвав приступ безумного гнева. Он поклялся, что, как только Готрек поправится, Вольфганг расплатится за все. Он продолжал путь, ворча и с трудом подавляя желание заставить Готрека прекратить напевать песенку.
Гном скрылся за очередным выступом. Феликс проклял все на свете, когда поскользнулся и упал, сильно ушибив руку о валун. Боль отозвалась во всем теле. Он подполз поближе к выступу и оказался прямо на мягком торфянике.
Феликс подумал, почему солнцецвет растет на самой высокой части горы, прямо у снежной кромки. Почему бы цветку не расти здесь, у подножия холмов, рядом с другими цветами? На секунду он даже вздрогнул. Он давно уже убедился в том, что иногда ответы очень просты. Может быть, алхимик использует все эти ингредиенты только потому, что их сложно достать, для пущей таинственности и чтобы его мастерство выше ценили? Ничего удивительного, если это и так.
Он сел и взял еще одну пилюлю, чтобы унять пульсирующую боль. День только начинался.
Густые зеленые деревья украшали склоны узкой ложбины, подобно бородавкам на лице великана. Высоко справа был водопад, который, красиво подпрыгнув несколько раз на высоких порогах, впадал в маленькое озеро в центре долины. Горы обрамляли долину, и Феликсу приходилось высоко задирать голову, чтобы разглядеть их вершины. А смотреть вниз на долину было все равно, что целиться из арбалета: в поле зрения все равно прежде всего попадала длинная череда серых вершин, исчезающих за горизонтом.
Сильный аромат шиповника перемешивался с благоуханием медового клевера и острым запахом вереска. Переплетенные кусты сражались за пространство, а венчики цветов походили на шлемы вооруженной армии разных цветов. Феликс пытался вспомнить: если здесь растет солнцецвет, то где же именно Криптман велел срывать его, чтобы магия сильнее действовала?
Глаза заметили легкое движение прежде, чем из кустов показалась голова огромного лося — не меньше человеческого роста в плечах. Лось огляделся вокруг, словно бы оценивая, насколько безопасен путь к водопою. Феликс с уважением поглядел на мощные движения его рогатой головы.
Облака разошлись, и долину осветило солнце. Трель птиц донеслась до слуха Ягера и смешалась с приглушенным рокотом водопада. Он подобрал сосновую шишку и принялся рассматривать ее неровную поверхность.
На секунду красота природы заставила его забыть обо всем. Даже мысли о мести сыну торговца улетучились. Он почувствовал глубочайший покой, даже боль в избитом теле пропала. Он был очень счастлив, что увидел это место, что все трудности долгого пути привели его, наконец, сюда. Он знал, что лишь немногим людям удавалось увидеть эту долину. Эта мысль согревала его.
Присутствие лося тоже прекрасно дополняло сцену, делая пейзаж еще более живописным. И тут внезапно лось поднес ко рту рог огромной, похожей на человеческую, рукой. Затем громкий звук оглушил всю долину, и прежде чем он угас, Феликс понял, что видел не голову лося. Это была голова мутанта.
Он швырнул шишку к озеру и откинул плащ, несмотря на сильный холод. Он метался вверх и вниз вокруг Готрека.
Он оглядывался вокруг, но никого не было видно. И мутант исчез.
Теперь Феликс был уверен, что за ними следили. Оглядываясь назад, на ветреную дорогу, по которой они шли, он видел теперь своих преследователей — целую толпу мутантов. Все то время, пока они с Готреком поднимались на склон, те собирались в стаю позади них. Дорога на Фридрихсбург была отрезана.
Он остановился, чтобы перевести дыхание и унять сердцебиение. Он попытался сосчитать преследователей, но это было слишком сложно. Свет раннего вечера скрывал их, они терялись в серых камнях скал. Феликс сотворил охранительный знак в виде молота на груди и призвал в душе Сигмара.
