Марина Комарова - Враг хозяина штормов
Все замерло, мир окутала мертвая тишина.
Мои линормы упали, чуть протащив сани вперед. Я едва сумел удержаться.
Хрустальный ледяной крик заполнил все вокруг:
— Не-е-е-ет!
Отчаянно и безнадежно. К нему тут же прибавился второй.
Я зажал уши руками и зажмурился. Время исчезло, озеро над Соук-Икке-Соуке кануло в безвременье.
Едкий запах дыма пропал. Открыв глаза, я потерял дар речи: там, прямо в воздухе, раскинулся изящный золотой мост. Гьялларбрест. Только если одна часть парила над льдами Соук-Икке-Соуке, то вторая тонула в непроглядной тьме — страшной, первозданной, рваным лоскутом черного шелка раскинувшейся над ущельем.
— Не-е-е-е-т! — снова прозвенел отчаянный голос Янсрунда, но самого Повелителя Холода нигде не было.
Мгновение — и мост рассыпался золотой пылью, а Мрак растаял и истлел, будто подхваченный ветром пепел, развеялся над снежной равниной.
Я шумно выдохнул. Что это было — разберусь позже. Сейчас… Нет, сейчас нельзя. Я двигаюсь-то с трудом. Не время бежать куда глаза глядят и узнавать, что случилось с Повелителями Холода.
— Вот так оно и бывает, — пробормотал и вздохнул.
— Гьялларбрест забрал их, — произнес за спиной хриплый женский голос.
Я резко обернулся, но… никого не увидел.
Часть V
РАССВЕТ ТЕМНОТЫ
Глава 1
ПОСЛАННИЦА ЛААЙГЕ
По коже пробежали мурашки. Голоса из воздуха — это еще хуже, чем сгинувшие во Мраке Повелители Холода.
Мои линормы и сани стали хрустящим снегом и тут же осыпались на лед. Тот покрылся тысячами мелких трещинок, и с каждым мигом их становилось все больше. Поскользнувшись и едва сумев удержать равновесие, я снова огляделся — пусто, никого не было. Лишь вдалеке виднелись горящие костры и несколько человек, что бежали ко мне.
Хм, странно. Костры утбурд знает где, а дымовая завеса здесь висела такая, что половину Браннхальда можно было скрыть. Значит, и тут без помощи богов не обошлось.
Я провел ладонями по лицу. Вокруг тишина и покой. Может быть, показалось?
Но тут же раздался тихий смех, будто кто сумел заглянуть в мои мысли.
— Кто здесь? — резко спросил я. — Покажись, если имеешь плоть. А коль дух, то развей пелену невидимости.
— Какой нетерпеливый, — с притворной жалобой произнес все тот же голос.
Послышался глухой хлопок — и передо мной появилась невысокая фигура в светло-сером плаще. Откинула с головы капюшон, и по плечам тут же рассыпались пепельные волосы, перехваченные узкой лентой на лбу. Лицо… Не назвать обычным. Кожа белая, лоб высокий, брови серебристыми дугами изогнуты. Глаза широко расставленные, вроде серые, но с россыпью бледно-желтых точек, потому кажутся светлыми и нечеловеческими. И разрез — миндаль напоминает. И похоже на лаайге, и нет. Ресницы почти не видны — настолько светлые и тонкие. Точеные крылья курносого носа трепетали, втягивая морозный воздух. Губы пухлые, нижняя чуть прикушена, словно девушке хочется рассмеяться. Подбородок маленький и закругленный. Шею разглядеть не получается — высокий ворот с красно-синим узором, а так — плащом скрыта до пят.
— Кто ты? — Я холодно смотрел на незнакомку. — И что от меня нужно?
— А с чего ты взял, будто мне что-то нужно? — улыбнулась она, склонив голову к плечу и глядя неподвижным немигающим взглядом.
Не человек, точно не человек! Но кто? Впрочем, дурацкий вопрос. Здесь же на каждом шагу если не бог, так нечисть, не нечисть, так еще кто найдется.
— Потому что обычно иных причин нет.
Она улыбнулась еще шире, но взгляд остался прежним. Приятного мало, когда тебя разглядывают, как диковинку. Или выдержку проверяют.
— За тобой и пришла, Оларс Глемт.
Я прищурил глаза:
— Откуда знаешь мое имя?
Имя еще куда ни шло, но Глемт…
— Оларс! — Крик Рангрид заставил обернуться.
Чудесница, запыхавшаяся и разрумянившаяся от мороза, уже была возле меня. За ней едва поспевали Йорд и Сверре. Вот так бегунья!
Я поймал ее и притянул к себе. Сердце девушки бешено колотилось, дыхание было рваным.
— Здесь скользко, — ровно сказал.
Медные брови Рангрид чуть нахмурились, но она тут же посмотрела на незнакомку и вдруг тихо ойкнула:
— Югле…
— Рада видеть тебя, чудесница, — улыбнулась та и, выпростав руку из-под плаща, протянула к Рангрид.
Я мельком успел увидеть ее пальцы, сказочно тонкие и хрупкие, покрытые будто не кожей, а мягкой короткой светло-серой шерсткой. Хотя это и не шерстка тоже.
— Держи.
Рангрид сжала что-то в кулаке, неотрывно глядя на Югле. А у меня перед глазами все поплыло. Отпускало напряжение, и наваливалась усталость. Хотелось прижать податливое тело чудесницы крепче, уткнуться в рябиновые волосы и забыть обо всем на свете.
— Всевидица зовет его, — произнесла Югле. — Пришло время.
Я вздрогнул, не веря своим ушам.
— Всевидица?
Югле перевела на меня взгляд и кивнула:
— Всевидица, — повторила она. — Мяран. Вы не смогли встретиться в Ярлунге. А после ей пришлось уехать домой. Вы же отправились в Браннхальд. Но я — ее посланница. И приведу тебя в земли лаайге.
— Только зачем?
Я почувствовал, как Рангрид сжала мою руку.
— Ты хочешь победить Хозяина Штормов?
Повисла тишина. Сверре покосился на меня, Йорд, прищурившись, рассматривал странную посланницу, Арве мял в руках край своего плаща.
— Хочу.
— Мяран поможет тебе, — уверенно произнесла Югле. — Но чем раньше мы отправимся, тем лучше.
— Зачем Мяран смерть Хозяина Штормов? — хмыкнул я.
— Лаайге не хотят, чтобы их земли поглотил Мрак, — ровно ответила она. — Только поедешь ты со мной один.
— Один? — Я покачал головой и хмыкнул. — Ну уж нет. Я тебя, посланница, первый раз вижу. А доверять вот так сразу — не приучен.
— Оларс, — отвлек меня тихий голос Рангрид, — так надо. Она говорит правду. — Чудесница раскрыла ладонь. На ней лежали прозрачно-золотые, будто напоенные солнечным светом, овальные и круглые камешки. — Это мерикивский янтарь.
— И? — не понял я.
— Послушай свою чудесницу, — улыбнулась Югле. И улыбка вдруг оказалась мягкой и открытой. — Она тебе все расскажет. Времени на сборы — до утра. На рассвете я прилечу.
Не успел я ничего сказать, как девчонка накинула капюшон, а ее плащ засиял мириадами белых звездочек. Миг — и, глянув на нас желтыми глазищами, громко ухнула и, хлопнув крыльями, отлетела сова.
Потеряв дар речи, я молча смотрел вслед удалявшейся птице. Однако вот оно как обернулось.
