Владимир Лещенко - Торнан-варвар и жезл Тиамат
– Нам надо убираться отсюда! – проворчал Торнан.
– Я же сказал – подумаем, – проговорил Нельмаз. – Идемте.
Они устроились в задних комнатах храма, в котором уже столпилось немало народу – видать, пришли просить помощи у Прародительницы. Там их встретила невысокая худая женщина неопределенного возраста – как выяснилось, супруга Нельмаза и старшая жрица курмальского храма. Видимо, мужчине было проще управляться с делами в городе поклонников бога-воителя. Поохав над бедой путников, она тут же убежала, обещая позаботиться о еде и ночлеге для столь уважаемых гостей.
Потом явилась прислужница с корзинкой в руках, откуда достала три ломтя черного хлеба с мясом и протянула их гостям.
– Поешьте! – произнесла она устало. Потом, приподняв тяжелый кувшин, налила в кружку вина: – Поешьте, пока есть чего. А то ведь… У нас в городе запасов еды ровно на две недели. Скоро крыс есть начнем…
Они втроем уселись прямо на каменный пол, подстелив плащ Мариссы, и по-братски поделили скудный обед, сразу почувствовав себя лучше. Чикко даже начал подремывать. Он проглотил свой кусок слишком быстро, будто не ел несколько дней, и фомора слегка разморило. Что до Торнана, то он ел не спеша, насыщаясь и разжевывая каждый кусок.
Солнце приближалось к зениту, и жара становилась невыносимой, проникая даже сквозь толстые стены храма. Поймав встревоженный взгляд Торнана, Марисса улыбнулась и шепнула:
– Душно что-то! Пойду немножко подышу свежим воздухом.
Понимающе кивнув, он принялся чистить ятаган. Чикко спал глубоким сном.
* * *Выйдя на улицу, Марисса тут же уселась на врытое в землю трухлявое бревно и привалилась к стене. Может, она бы и задремала, но тут заметила какого-то человека: выглядывая из-за угла, он явно делал ей знак подойти.
Привстав, она огляделась вокруг – вдруг тут есть еще кто? Однако человек продолжал призывно махать руками. Очевидно, он обращался именно к ней. Марисса приложила палец к груди и вопросительно взглянула на него. Он энергично закивал. Заинтригованная, молодая женщина встала и направилась к нему.
Незнакомец оказался маленьким худым человечком в лохмотьях, сквозь которые проглядывало голое тело.
– Ты меня звал? Что нужно?
Оборванец осклабился.
– Я слышал, как вы разговаривали со стражником – дядюшкой Туукумом. Знаю, что вы хотите выбраться из города. Я могу помочь.
– И не боишься веревки? – осведомилась девушка.
– Боюсь, – печально вздохнул он. – Но я подумал, что если у трех странников найдется, чем отблагодарить бедняка…
– Тогда подожди: надо предупредить моих друзей…
Маленький человек удержал ее, схватив за руку.
– Нет. Я и в самом деле здорово рискую. Покажу тебе, как выбраться, а уж потом проведешь своих. Только дождитесь ночи…
Марисса колебалась. Ей не хотелось уходить, не предупредив Торнана и Чикко, но голодранец был прав. Если они пойдут все втроем, то могут, чего доброго, привлечь внимание стражи.
– Где это?
– Совсем рядом, почитай в двух шагах. Пойдем!
Мысль, что уже скоро она окажется за стенами жуткого города, вырвется отсюда, увидит зеленую траву и ясное небо, не отравленное вонючим дымом, заслонила все остальное. Мелькнула мысль, что она зря не взяла клинки, но вид человечка внушал доверие, да и справиться с ним в случае чего будет не трудно.
Марисса последовала за оборванцем. Ей так не терпелось убраться из проклятого чумного города! Бродяга свернул в переулок, такой узкий, что в нем еле-еле можно было разойтись двоим крупным мужчинам. Он оканчивался тупиком, в котором лепились бесформенные лачуги, крытые соломой. И прямо над ними возвышалась рыжая кирпичная городская стена. Голодранец направился прямо к лачугам, но, когда он пригнулся, чтобы войти в низенькую дверь, она инстинктивно отступила назад. Он понимающе ухмыльнулся, сощурив глаза.
– Так ведь если бы выход был прямо посреди улицы, солдаты давно бы его перекрыли. Пойдем. Сама понимаешь: подземный ход, про который никто не знает, очень полезная штука! – многозначительно подмигнул он.
Марисса, наклонившись, вступила в узкий, темный и грязный проход. Казалось, он шел под землю, однако в конце его воительница углядела какую-то дверь из необструганных досок. Оборванец пинком открыл ее, таща за собой Мариссу с неожиданной силой. Дверь хлопнула за ними, и проводник торжествующе закричал:
– Мужики! Смотрите, кого я вам привел!
Очам Мариссы предстал мрачный полутемный подвал, в котором набилось с дюжину человек в рванье. Они встретили ее появление громким гоготом и радостным визгом.
Это была ловушка, куда она так глупо позволила себя заманить.
Она в ярости повернулась к маленькому оборванцу. Тот, осклабившись, еще крепче сжал ее руку с силой, которую трудно было заподозрить в столь хлипком на вид человечишке.
– Куда ты меня притащил, мразь?! – прошипела она, скрывая за гневом растерянность.
– К славным ребятам, которые давно не видели живой бабы! Нас выпустили из тюрьмы, чтобы мы сжигали трупы. А мы взяли да тягу дали! Пожрать и выпить у нас есть, только вот девок не хватает: все попрятались!
С нар поднялся рябой громила.
– Ты никак рехнулся, Землегрыз?! Ее хватятся завтра же – и на кого подумают?! Хочешь, чтоб город перевернули вверх дном?
– Так ведь она не из города. Пришла прямо перед тем, как наместник приказал закрыть ворота, с какими-то хмырями. Я ее еще на площади приметил, а потом выследил. Посмотри на нее! Настоящая красотка!
– Верно, девка королю впору! – поддержал кто-то.
– Я буду первым! – важно сообщил Землегрыз. – Заслужил ведь? Ничего, красуля, тебе понравится!
Никто не возражал, хотя по лицам было видно, что многим это не по вкусу.
Марисса отпрянула, но ее схватили сильные руки, а к горлу приставили длинный ржавый тесак, который Землегрыз как-то ухитрился спрятать в лохмотьях.
Животный ужас овладел всем ее существом на кратчайший миг, оживив самые жуткие страхи, тщательно загоняемые в самые дальние уголки сознания. Но тут же она взяла себя в руки.
Сделав вид, что напугана до смерти, она бессильно обмякла. Коротышка погладил ее по щеке, надвинувшись на нее, обдавая зловонием гниющей пасти. Но она не давала воли ни ярости, ни ненависти, даже когда грубые руки принялись срывать с нее рубаху, путаясь в шнуровке безрукавки.
Бандиты смотрели во все глаза, затаив дыхание и боясь пошевелиться, как будто пред ними совершался некий священный обряд. Вот в тусклом свете подвала пред ними предстали обнаженные плечи – точеные, с бархатистой смуглой кожей… Гогоча и мешая друг другу, вскочили они, стараясь не пропустить ни единой подробности предстоящего зрелища.