Роберт Сальваторе - Древнейший
Спутницы помогли Брансену войти в трактир, старое, полуразвалившееся здание, до того обветшалое, что при малейшем дожде или снеге на полу появлялись лужи. Зато общий зал хорошо протапливался благодаря огромному камину. Над высокой грудой беспорядочно набросанных поленьев за чугунной решеткой поднимались три длинных языка пламени. То соединяясь между собой, то отскакивая в разные стороны, они напоминали танцоров, разыгрывающих трагедию любовного треугольника.
Посетители трактира, сидевшие то тут, то там за маленькими столами, выглядели гораздо прозаичнее. Пожилые мужчины и женщины разного возраста как по команде уставились на вошедшего Брансена. В их взглядах угадывалась смесь злости и подозрения. Лишь заметив его шаткую походку и слюну, текущую из уголка рта, многие понимающе кивнули. Кто-то с негодованием покачал головой. В Везергарде почти не осталось молодых мужчин. Пожалуй, каждый в этом зале потерял кого-то из ближайших родичей в бесконечной войне Этельберта с Делавалом.
— Ранен на юге, — объяснила Кадайль группе пожилых женщин, которые, поджав губы и ахая в один голос, наблюдали, как Брансен пытается сесть за стол.
— Бедная девочка!.. Лучше бы его убило на месте, — посочувствовала одна из женщин.
Кадайль едва кивнула в ответ на этот неуместный комментарий, который слышала уже не раз. Ее внимание привлек человек, сидевший в дальнем углу зала, закинув ноги в потрепанных сапогах прямо на стол и рассеянно водя пальцем по толстому краю кружки с медовухой, которую держал в руках. Было странно, что он, по виду и возрасту вполне годный к военной службе, находится здесь.
Мужчина не сводил глаз с Кадайль и Брансена, и молодая женщина заволновалась. Она села за стол рядом с мужем, спиной к незнакомцу, пытаясь объяснить его пристальное внимание к ним обычной реакцией на уродство Цапли, и взглянула на мать. Но Каллен смотрела мимо нее.
Прежде чем Кадайль успела обернуться, сильная рука опустилась ей на плечо.
— Разрешите угостить вас? — приветливо начал незнакомец, подойдя к свободному стулу и как бы спрашивая позволения сесть.
Кадайль вопросительно поглядела на мать, и та кивнула.
— Да, присоединяйтесь к нам.
— Судя по всему, вы пришли издалека, — сказал мужчина, тяжело опускаясь на стул и косясь на Брансена.
Затем он сделал знак подавальщице.
— Мужу нельзя пить, — тихо сказала Кадайль.
— Ноги начнут заплетаться? — пошутил мужчина. — Простите, добрая леди, — добавил он не слишком убедительно, заметив ее сердитый взгляд, затем привстал, поклонился Брансену и спросил с подозрением: — Ранен на войне?
— Да, на юге, — отвечала Кадайль.
— Сочувствую. В городах так много калек. Без руки, без ноги или мозги до того разрушены, что они едва могут говорить. Дурное это дело, война.
— Только вас, похоже, она не коснулась, — заметила Каллен с другого конца стола, чтобы перевести разговор на другую тему.
— Я из Вангарда, это на север от залива, — ответил мужчина, примирительно рассмеялся, затем встал и коснулся околыша шляпы, — Доусон Маккидж к вашим услугам, дамы и вы, сэр. Здесь в краткой — слишком краткой! — командировке. Скажу вам по секрету, нам тоже войны хватает.
— Вы дезертир? — спросила Кадайль.
— Нет, как можно! — засмеялся еще громче Доусон. — Я приплыл в часовню Абеля под флагом дамы Гвидры, за припасами, понимаете? Взять хотя бы абелийские самоцветы — очень полезная штука! Нам предстоит покорить земли, которые по размерам могут сравниться с целым Хонсе.
— Тогда братия поможет вам.
— Естественно! — ответил вангардец. — В наших краях тоже есть абелийцы. Все до одного — замечательные люди. Хотя я не сомневаюсь, что они бы к нам не приехали, если бы их не сослали.
Кадайль вежливо улыбнулась его словам.
— Я вижу это так. Если кто-то в церкви отклоняется от курса, то его тут же отправляют на север, — продолжал хитрый Доусон. — Только не поймите меня неправильно. Мы очень рады им!
— Конечно, — ответила Кадайль, переглянувшись с матерью.
— А что вас привело в часовню Абеля? — спросил Маккидж. — Хотите помочь мужу магией самоцветов?
Молодая женщина кивнула.
— Возможно, вам повезет, и монахи найдут для вас время. А потом, если они справятся, ваш муж, скорее всего, снова окажется в повозке, везущей очередную партию новобранцев на юг.
— Ему не страшны никакие сражения, — ответила Кадайль и крепко пожала Брансену руку.
— Не сомневаюсь, — кивнул Доусон. — Так, значит, вы издалека?
— Из Прайда… — начала Каллен.
— С его южных окраин, — быстро поправила ее Кадайль. — Шли почти от самого Энтла.
— Какой же долгий и трудный путь вы проделали, да еще и с инвалидом на руках! — воскликнул удивленный Доусон.
Подошла подавальщица и принесла две кружки светлого эля.
— Ну что, вам еще не надоел наш Доусон? — спросила она в точности так, как научил ее накануне сам Маккидж. — Настоящий северный мужлан, — добавила женщина, дружески похлопав его по плечу и давая понять, что шутит.
Доусон намеренно договорился об этой маленькой инсценировке, зная, что она поможет усыпить бдительность его новых знакомых.
— Не бойтесь, он абсолютно безвреден, — шепнула подавальщица на ухо Кадайль. — Простой повеса. Наверняка ему ваша мама понравилась. Или это сестра? Такая хорошенькая! Да, вы от него так скоро не отделаетесь!
Кадайль невольно прыснула и, почувствовав себя свободнее, пригубила пива.
— Ты выдаешь меня с потрохами, Тони Денстен! — укоризненно заметил Доусон вслед хихикавшей женщине, которая уже поспешила восвояси.
Когда он снова повернулся к Кадайль, та смотрела на него с милой улыбкой.
— Долго вы здесь пробудете? — спросил он ее.
Дочь и мать обменялись неуверенными взглядами.
— Если вам нужна помощь монахов, то, конечно, придется подождать, — сказал Доусон. — Сейчас в часовне вовсю идут приготовления к встрече новых братьев, которые должны приехать со дня на день. Вряд ли вам удастся отловить отца Атроливана или брата Пинауэра раньше чем через неделю.
— Вы с ними знакомы? — в один голос спросили Каллен и Кадайль.
— Разумеется, — подтвердил Доусон. — Я же говорил, что часовня Абеля в большой дружбе с дамой Гвидрой. Абелийцы — люди дальновидные. Они понимают, что такое Вангард.
— К тому же там живут их собратья, как вы сказали, — добавила Кадайль.
— Да, за двадцать с лишним лет многие к нам перебрались.
Кадайль быстро взглянула на Брансена. Не будь Доусону уже известна истинная причина их приезда в часовню Абеля, он ничего не заподозрил бы в этом вполне естественном движении.
