Джон Норман - Вождь
— Да, — отозвалась судебный исполнитель.
Одежда рабыни не слишком отличалась от ее белья под униформой — правда, рабыне пришлось показаться почти обнаженной на людях. Конечно, кеб можно было надевать по-разному — например, когда не было необходимости скрывать красоту груди рабыни. Тогда кеб просто обматывали вокруг бедер и завязывали. Преимущество кеба состояло еще и в том, что в определенном виде его можно было использовать для множества целей: как повязку на голове или на глазах, для того, чтобы связать рабыню, прикрутить ее к чему-либо и так далее. Следует также сказать, что кеб иногда использовали как веревку для перевязывания тюков.
— Конечно, вы понимаете, — обратился младший офицер к своей соседке, — что у столба она должна стоять даже без кеба, однако мы находимся в цивилизованном обществе…
Судебный исполнитель с дрожью глядела на арену. Янина, которая казалась перепуганной и, вероятно, никогда прежде не бывала у столба, в страхе прижалась к нему, обхватив металлическую трубу маленькими ладошками.
— Дамы, которым это зрелище неприятно, могут уйти, — предложил Палендий.
Ни одна женщина не двинулась с места, и Палендий усмехнулся.
Судебный исполнитель почувствовала страшную слабость. Палендий повернулся к варвару и указал на девушку:
— Что ты о ней скажешь?
— Это только еще одна рабыня, — ответил варвар.
Янина шевельнулась; ее цепь зазвенела о металл трубы.
— Не понимаю, — удивился Палендий.
— Рабыня, как и все остальные, — повторил Ортог, принц Дризриакский, указывая на трибуны.
Женщины вздрогнули. Многие громко запротестовали, к ним присоединились даже мужчины.
— Вы просто сняли с них ошейники, — продолжал варвар.
— Это свободные женщины! — оскорбленно отозвался Палендий.
— Нет, рабыни: — Ортог пренебрежительно скрестил руки на груди.
— Что за чепуха! — воскликнул Палендий.
Ортог повернулся к молодому офицеру флота с тремя пурпурными шнурами у левого плеча.
— Пусть женщины встанут на колени, перед настоящими мужчинами и научатся быть покорными, — заявил он.
Молодой офицер флота хладнокровно выдержал его взгляд.
Судебный исполнитель прижала руку к груди. Как она радовалась, что тонкая ткань спрятана под ее униформой и «балдахином»!
— Гинак! — сердито позвал Палендий.
Гинак вышел вперед, пригнувшись и держа руки наготове.
Варвар тоже занял оборонительную позицию. Они стали сближаться.
— Подождите! Разойдитесь! — крикнул вдруг Палендий, и противники разошлись в стороны.
Из главной двери появился один из младших офицеров, он поспешно обогнул арену и быстро сказал что-то капитану, по-видимому, срочное и секретное. Молодой офицер флота выглядел озадаченным. Варвар тоже заинтересованно наблюдал за этой сценой.
Спустя минуту капитан встал и повернулся к зрителям.
— Прошу меня простить, — улыбаясь, сказал он. — Ничего не произошло, просто необходимо ненадолго отлучиться.
Он вышел в сопровождении помощника.
— Пожалуйста, продолжайте, — сказал второй офицер, который теперь был старшим по званию в зале.
— Начали! — крикнул Палендий борцам.
Мгновенно внимание всех вновь обратилось на арену.
Сердце судебного исполнителя готово было выскочить из груди. Никогда еще она не чувствовала события такими реальными и значительными. Здесь, на песке, на коленях стояла едва прикрытая полоской ткани девушка — беспомощная награда победителю, прикованная к столбу. Рядом на песке передвигались двое мужчин, впиваясь друг в друга тяжелыми взглядами, предчувствуя, что поединок станет смертельным для одного из них.
Странное, дикое, примитивное представление открылось перед возбужденным воображением судебного исполнителя: картины ужасных побоищ и жестоких царств, виды хижин и шалашей, навесов и шатров, домов и дворцов, крепостей и замков, где мужчины были мужчинами, а женщины, подобно другим видениям и ощущениям — зеленой листвы, камней, сырой земли под босыми ногами, дремучих лесов, прикосновения к грубой ткани, запаха еды от костров, беспокойного и безнадежного ожидания охотников — женщины были вполне реальными, хотя настоящее казалось едва различимым миражом. Как далеко все это было от грязных томов законов, скуки тяжб и судебных процедур, бесконечных, бессмысленных банальностей протокола и общения — от всего того, что лишь напоминало остающуюся вдалеке реальность. Она был а именно там — трава, растущая из влажной земли, радуги и грозы, животные и люди. Прежде женщина никогда не понимала сущности реальности, не ведала, что это не документы, постановления, банальные беседы, претензии и лицемерие, а нечто совсем другое — прочное и совершенное, естественное и простое, неизменное, как дерево, камень и сталь. Настоящий мир был так же реален, как свернутая веревка или прохладное шелковое полотно, как полновесная золотая монета или ременная плеть…
— Стой! — тревожно крикнул Палендий.
Один из стражников бросился к варвару и приставил к его затылку револьвер.
Варвар захватил Гинака со спины, подсунув руки под мышки и сжав пальцы на затылке и теперь медленно давил его вниз. После окрика дикарь неохотно выпустил жертву, и Гинак рухнул в песок. Еще минута — и его шея оказалась бы сломанной.
Гинак встал и поспешил уйти — хорошо еще, что ему удалось сделать это без посторонней помощи.
— Варвар победил циркового борца! — удивленно воскликнула женщина в брючном костюме.
— С помощью хитрости, а не силы, — возразил ей младший офицер.
В это время со скамей послышались удивленные возгласы. Судебный исполнитель почувствовала короткий толчок, от которого ее тело качнулось назад.
— Корабль прибавил скорость, — объяснил младший офицер.
— Разве я не победил? — спросил Ортог.
Янина оглянулась на него, все еще прижимая ладони к холодному металлу трубы.
Судебный исполнитель вдруг заметила, как плотно сталь охватывает тонкие запястья Янины — браслеты были совсем маленькими. Судебный исполнитель поняла, что они изготовлены специально для женщин и что подошли бы ей так же, как Янине. Ошейник охватывал шею девушки. Будь у нее такой же, все принимали бы ее за рабыню.
Ортог повернул голову и понимающе усмехнулся.
— Почему ты не убил его? — спросил офицер флота.
— Я сам решаю, кого мне убивать, — ответил Ортог.
Вопрос офицера подтвердил недоверчивым зрителям, что варвара не предполагали оставить в живых. Вероятно, в тот момент, когда он позволит себе удовольствие добить врага, будет нажат курок револьвера.
