Гай Гэвриел Кей - Поднебесная
Разумеется, в его гостинице были девушки – в павильоне позади первого строения, с карнизов которого свисали красные фонари. Одна из них, заметил Тай, когда шел через двор и заглянул внутрь, была очаровательной, – или ему так показалось из-за того, что он уже два года не приближался к одетой в шелк женщине?
Играла пипа, и танцевала другая девушка, в платье с широкими красными рукавами. Он постоял в дверном проеме несколько секунд, глядя на нее. Но это была удобная гостиница, а не квартал развлечений, а люди, посланные его встречать, весело надавали Таю советов, какой из домов куртизанок может доставить мужчине со вкусом и определенными средствами больше удовольствий.
Он вышел из гостиницы и направился туда.
Ночные улицы Чэньяо были полны народа, освещены свисающими со стен фонарями и переносными факелами. С этим он тоже уже давно не сталкивался: люди отодвигали тьму, чтобы по ночам не было страшно. Тай не стал бы отрицать, что его охватило возбуждение предвкушения.
В Синане наступление ночи означало комендантский час, городские ворота и ворота каждого квартала запирались до утренних барабанов. Но Чэньяо был базарным городом на торговом пути, и правила здесь по необходимости нарушались. Мужчины, многие из них чужестранцы, после лишений долгого перехода по пустыням не желали подчиняться ограничениям в передвижениях, когда они наконец-то прибыли в цивилизованный город и знали, что их путешествие закончилось.
Они платили пошлины и налоги, предоставляли товары для осмотра, давали взятки чиновникам – и префекту, – как положено, но не желали сидеть на одном месте после наступления темноты.
В Чэньяо, расположенном так близко от тагурской границы, было достаточно солдат, чтобы обеспечить относительно надежный порядок, даже если путешественники не будут сидеть дома по ночам. Там и тут Тай видел группки этих солдат, но они были похожи на отдыхающих, а не на стражей порядка. Здесь поощрялись кутежи при лунном свете: пирующие и отдыхающие мужчины тратили деньги, оставляли их в городе.
Тай был готов стать одним из них.
Музыка, грациозные танцы женщин, хорошая еда и вино, а потом выбранная им девушка с полными обещаний глазами, и почти уже забытый запах женщины, ноги, обвившиеся вокруг его тела, рот и пальцы, искусно провоцирующие, изучающие… и освещенная свечами отдельная комната, где он мог бы начать свое возвращение назад, в тот мир, из которого уехал к Куала Нору.
Позже он решил, что отвлекся, его мысли улетели слишком далеко вперед, по шумным улицам, иначе не попал бы так легко в ловушку.
Он должен был насторожиться, когда короткая улочка, на которую он свернул, следуя полученным указаниям, вдруг перестала быть шумной и многолюдной. Тай осознал, что остался один.
В начале улочки появились какие-то фигуры и перекрыли ее.
На этом конце не было фонаря, и трудно было рассмотреть, сколько их. Тай остановился и шепотом выругался, а потом быстро оглянулся и не удивился, когда разглядел в том конце, откуда пришел, еще нескольких человек. Всего их, по его подсчетам, было восемь.
Тай стоял посередине пустой улицы. Двери лавок и жилых домов по обеим сторонам оказались, естественно, запертыми. При нем был только один из его мечей: брать два меча в дом куртизанок считалось признаком невоспитанности, но также считалось глупым ходить по ночным улицам любого города без оружия.
Возможно, сейчас он продемонстрировал глупость. Он обнажил меч.
Существовала тактика, выработанная на горе Каменный Барабан, на низких уровнях обучения, как вести себя при такой угрозе, как эта. Она входила в официальный урок. Человек вряд ли сможет одолеть восемь противников или убежать от них. Четырех – возможно.
Тай сделал два быстрых вдоха, потом бросился вперед, во весь голос призывая городскую стражу. Он услышал за спиной крик, но предпочел хоть несколько секунд иметь дело с половиной этих людей, кем бы они ни были.
И он действительно умел драться, как выяснилось.
Он редко пользовался своим мастерством в прошлые годы, но сейчас второй сын генерала Шэнь Гао, прошедший обучение у воинов Каньлиня на их священной горе, бежал вперед, к новой группе убийц, и чувствовал прилив нарастающего, полезного гнева. Он узнал его, позволил ему разрастись, направил в нужное русло.
Вытянув вперед меч, он описал на бегу полный круг, когда приблизился к ним, чтобы сбить с толку и внушить неуверенность. Потом прыгнул на стену последнего дома, сделал три или четыре коротких шага, пробежав вверх по стене, а потом снова спрыгнул с нее, пролетев над головами этих людей – всего трех, а не четырех, что хорошо, – и нанес колющий удар одному и рубящий – другому, еще находясь в воздухе. Острый клинок оба раза проник глубоко в плоть.
Тай приземлился за спиной у того, кто остался. Этот человек резко обернулся, поднимая меч, чтобы отразить удар. И в этот момент Тай увидел, что человек носит мундир – цвета армии Второго округа. Такой же, как его собственные кавалеристы. Это были те самые военные стражники, которых он звал. Тай замер, выставив вперед клинок.
– В чем дело? – воскликнул он. – Я – один из ваших офицеров! Комендант крепости у Железных Ворот предупредил о моем прибытии!
Второй из тех, кого он ранил, стонал, лежа на грязной улице.
Тот, который остался на ногах, быстро заговорил, преодолевая шок и страх:
– Это нам известно! Вас хотят видеть! Решили, что вы можете отказаться прийти. Нас послали, чтобы обеспечить ваш приход. – Он поклонился нервным рывком.
Тай услышал шуршание. Он быстро взглянул наверх, увидел, как кто-то спрыгнул с крыши за спиной у четырех других солдат, бегущих с дальнего конца улицы. Ему уже давно не приходилось принимать решение так поспешно.
– Сун, нет! Погоди! Оставь их!
Вэй Сун приземлилась, перекатилась и вскочила. Она не собиралась идти в дом куртизанок: вопросы учтивости здесь не поднимались. Она выхватила из ножен за спиной оба свои меча и вытянула перед собой.
– Почему? – только и спросила она.
Тай втянул воздух, чтобы прийти в себя.
– Потому что здесь еще двадцать солдат, и не все они неумелые, а некоторые – с луками. И вы находитесь в городе, в котором правлю я.
Голос, донесшийся с площади за спиной Тая, звучал уверенно и насмешливо. Он медленно обернулся.
Полдюжины факелов горело возле паланкина с задернутыми шторками. Маленькая площадь была пуста, людей на нее не пускали солдаты, перекрывшие все улицы. По крайней мере, двадцать человек. С этой стороны занавески паланкина были открыты, так что сидящий внутри человек мог видеть происходящее – и его было видно при свете факелов.
Тай все еще чувствовал в себе гнев, подобный горячему камню. Он боролся с тошнотой, которая может возникнуть вслед за насилием. Теперь оба лежащих на земле человека молчали. Он не знал, убил ли он их. Первого, вероятно да, подумал Тай. Он медленно подошел к паланкину и факелам.
