Сумрачный лес - Роннефельдт Каролина

И действительно, на другом берегу реки, примерно в том месте, где Черные камыши окаймляли опушку леса, что-то медленно поднималось из темной громады Сумрачного леса. Пирмин заметил это с тем же недоумением, которое, должно быть, испытывал и Фендель. Было еще совсем темно и слишком рано для первых лучей рассвета, тем более что солнце обычно вставало с другой стороны.

Как же так получилось, что все они увидели вдали вьющуюся над землей молочную дымку? Длинными узкими полосами она будто прощупывала редкие ветви невысоких кустарников, растущих на болоте. Их силуэты то тут, то там вырисовывались из тумана, а затем снова исчезали, но уже в более плотной пелене, все выше и выше поднимавшейся от стоячей воды. Так откуда же взялось то яркое мерцание, которое и придало этому зрелищу такой непривычный, призрачный вид?

Что-то здесь было не так.

– Клянусь мухоморными гремучками! – охнул Фендель.

– Что это? – встревоженно спросил Блоди. – Туман? Он опасный?

– Обычный туман, – отрывисто проговорил Пир-мин, стараясь не выказывать, как ему все это неприятно, и притянул Блоди к себе. Судя по неожиданному ругательству, Фендель такого тумана в безлунные ночи здесь раньше не наблюдал.

– Туман стелется… Что бы это могло значить? – услышал он рядом с собой бормотание Фенделя. – Что-то идет с болота? Или из леса? Самый туманный туман?

Возможно, отшельник и дальше бы терялся в многозначительных словообразованиях, если бы не заметил, что младший Кремплинг с трудом сдерживает тревогу.

Блоди прекрасно помнил все жуткие истории, которые рассказывала ему бабушка о болотах и о Черных камышах. Она говорила о чудищах, которые тянут из топей тощие руки к заблудившемуся страннику; о лукавых гадалках, заманивающих на погибель на коварные тропы; о шорохах, треске и глухом свисте, доносящихся из камышей, а уж кто их там издавал – не знал никто.

Блоди еще крепче сжал руку отца и продолжил смотреть на реку. Дальше, слева от них, лежала темная тень моста, который они оставили позади и каменная арка которого теперь четко выделялась на фоне болота. Внизу в молочной дымке текла Лисичка.

– Туман клубится все сильнее и заполнил уже почти всю опушку, – заметил Пирмин. – Если так пойдет и дальше, то скоро он станет стелиться вдоль реки и скроет дорогу. Быстрее! Мы немного проводим Фенделя к его хижине. Да-да, так будет лучше, старина… Мы пойдем домой мимо твоей хижины, потому что я не стану возвращаться к мосту, а срежу путь до дороги через луга. Разве что господин Эйхаз предпочтет вернуться вместе с нами в деревню, учитывая эту странную погоду.

Фендель ничего не ответил, только взял Блоди за свободную руку, защищая мальчика наравне с его отцом.

– Лучше втроем ко мне домой, – сказал он Пирмину, который не преминул заметить, с какой заботой их молчаливый спутник относится к сыну.

Вдруг Траутман предупреждающе зарычал.

– Псу тоже не нравится туман, – мрачно хмыкнул Пир-мин и ободряюще погладил Траутмана по загривку, где шерсть встала дыбом. – Давайте поторопимся! Нам нужно благополучно добраться до дома!

Они пошли к хижине Фенделя. Ее неровный силуэт четко вырисовывался на фоне тумана и призрачного света на дальнем берегу. Еще несколько шагов – и они оказались перед входной дверью.

Пирмин повесил фонарь на крюк, который обнаружился на стене. Увлекшись редкой возможностью поближе рассмотреть «лисью нору» Фенделя, отец и сын ненадолго позабыли о странном тумане. Почти все в Звездчатке любили порассказать небылиц о загадочном обиталище отшельника, разумеется, ни разу тут не побывав. И вот теперь Крепмлинги стояли посреди небольшого дворика перед легендарной хижиной. За ней протекала Лисичка, а слева рос пышный ивовый куст, нижние ветви которого свисали до самой воды. Серебристые листья тихо шелестели, будто перешептываясь, и Блоди подумал, что, живи он здесь, ему бы всегда казалось, что в поникших ветвях прячется что-то страшное. Такие вот мысли пришли ему в голову.

Хижина и впрямь заслуживала более пристального внимания, и отец, несмотря на нетерпение, снял с крюка фонарь, чтобы как следует осмотреть домик снаружи. Однако это оказался вовсе не крюк, а кусок сломанной ивовой сетки, торчавший в этом месте из стены. Обычно сетку скрывали под глиняной штукатуркой, но здесь глина раскрошилась между кривыми балками, поддерживающими крышу. И теперь стены напоминали старую залатанную куртку Фенделя – дом с хозяином идеально подходили друг другу.

Пирмин с удивлением обнаружил, что хижина оказалась далеко не такой крепкой, как он ожидал. Домик был ветхим и запущенным, а крыша с одной стороны явно протекала. Да и буйно разросшиеся луговые травы превратили его снаружи в шапку великана.

И все же много лет назад кто-то принес на берег реки необходимые материалы и построил хижину, так же тщательно, как любой другой дом в Звездчатке. Пирмин порылся в памяти, припоминая, не мог ли это сделать сам Фен-дель Эйхаз, но понял, что ничего об этом не слышал. Как и все остальные, он полагал, будто хижина была не более чем самоделкой отшельника.

Взглянув на реку, Пирмин мгновенно вышел из задумчивости: времени на решение строительных загадок у него, судя по всему, не оставалось.

На другом берегу реки туман сомкнулся белой стеной и уже давно поглотил силуэты болотных кустов. Скоро он достигнет тракта и переберется к ним, а потом накроет и этот берег, так что они не смогут отыскать дорогу домой. Фонарь разгонял темноту, хоть и недалеко, но в густом тумане был совершенно бесполезен. Так им не попасть в Звездчатку, не говоря уже о том, что может принести с собой коварное белое марево. Похоже, придется провести остаток ночи в домишке Фенделя, надеясь, что к утру туман рассеется.

«Ох, многовато общения с соседом для одной короткой ночи», – подумал Пирмин.

Он отцепил фонарь от стены и повернулся, чтобы уйти.

Фендель все это время неподвижно и молча стоял рядом с ними и даже не пытался войти в дом. Он не отрывал глаз от того, что происходило на другом берегу реки, и полностью погрузился в раздумья. Собирающийся уходить Пирмин вывел отшельника из задумчивости. Фендель откашлялся раз, потом другой и наконец сказал:

– Спасибо, господин Кремплинг, спасибо за все. Вы были очень добры ко мне. – Немного смутившись, он понял, что все еще держит руку Блоди, и неловко пожал ее, прежде чем отпустить. – Спасибо и тебе, юный господин Кремплинг. Желаю вам счастливого пути домой. – И Фендель поклонился.

Пирмин тоже вежливо попрощался, заверив, само собой, что это «пустяки» и что помощь в таких обстоятельствах – дело обычное. С сомнением поглядывая на реку, он вместе с сыном двинулся в обратный путь.

Хозяин дома так и остался стоять у входа, как будто там была спрятана еще одна тайна, которую он должен был любой ценой защитить от посторонних.

Когда Блоди в последний раз оглянулся через плечо, хижина и ее хозяин уже давно остались за кругом света от фонаря. Они погрузились бы в темноту, если бы туман не подсветил ночь необъяснимым мерцанием.

– Скорее домой, к матери, – услышал Блоди голос отца, который, похоже, должен был звучать ободряюще. – Мы пойдем через прибрежные луга, – объяснил сыну Кремплинг. – По дороге идти гораздо легче, но тогда мы окажемся ближе к туману и болоту, а от них мне бы хотелось держаться как можно дальше.

Блоди показалось, что Пирмин скорее размышляет вслух, чем говорит с ним. И снова он с некоторым беспокойством заметил, что отец если не испуган, то, по крайней мере, сильно встревожен и очень сожалеет, что взял его, Блоди, с собой на эту злополучную прогулку. Мальчик и сам раскаивался, что упросил взять его, и старался не отставать от отца, быстро-быстро переступая коротенькими ножками. Он успевал следить и за тем, чтобы Траутман не отошел от них ни на шаг.

Пирмин слегка приподнял фонарь, чтобы осветить дорогу впереди, как вдруг тишину разорвал какой-то резкий звук. В воздухе послышался шорох, а потом громкий шелест, словно от взмаха огромных крыльев.