Князь из будущего (СИ) - Чайка Дмитрий
- А вот этого не надо! – резко оборвал его дядя. – Сделаешь несколько незначительных ошибок. Не стоит демонстрировать вышестоящему свою гордыню. Грех это, Григорий. Тем более, ты в княжестве и крестишь, и венчаешь вовсю. А ведь ты в сан не посвящен. Скажи кому, убьют ведь. Эти люди великие грешники по твоей вине.
- ………………………, - выдал Григорий длиннейшую тираду.
- Что это сейчас было? – с интересом выслушал Приск затейливые речевые обороты на словенском наречии, которое он уже неплохо выучил. – С ослом? Куда? Последние два слова повтори! Какой, оказывается, богатый у вендов язык, удивительно даже! Надо на языке франков так попробовать, они тоже ругаться любят.
- Венеранда! – хлопнул в ладоши Приск, а когда сияющая от счастья тетка, одетая в новое платье, зашла в покои, добавил: - Мы с племянником все обсудили. Позови к нам почтенного Стефана.
- Стефана? - Григорий рассматривал странного парня лет двадцати с небольшим. Обрюзгшее лицо показалось ему странно знакомым, но нескладная фигура с длинными руками, широким тазом и выпуклым брюшком выглядела крайне непривычно. Редкая бородка, что росла неопрятными кустиками, подсказала верный ответ. Перед ним стоял имперский евнух, невиданное в этих землях существо.
- Это Стефан, посланник императора. Он в детстве носил имя Ратмир. И он удивительно похож на своего брата.
- Глазам своим не верю! – прошептал потрясенный Григорий. – Что только делают болтливые купцы и куча золота! Здравствуй, Ратмир. Ты, и впрямь похож на его светлость.
- Меня зовут Стефан, - высоким голосом с мягким акцентом ответил евнух. – И тут я не как брат словенского архонта, а как слуга императора Ираклия, да продлит его годы милосердый господь. Скоро ли мы тронемся в путь?
- Да через неделю и пойдем, - ответил Приск. – Тут у нас еще кое-какие дела остались.
***
Дом архиепископа Санса был самым большим в городе, куда больше, чем дом королевского графа. Смиренный Хоноберт обладал неслыханной властью, ведь он был одним из митрополитов Галлии, чью власть признавали епископы Орлеана, Труа, Парижа и Мо. Да и смиренным он был лишь отчасти, не слишком связывая себя путами аскетизма. Впрочем, как и его предшественник, святой Луп, который попал под следствие за связь с монашкой. Как он тогда сказал: «Чужие речи не могут повредить человеку, если его совесть чиста», а потом обнял и поцеловал ту деву. Оказывается, он любил ее, как и всех людей на свете, чистой христианской любовью. И после этого его сразу оправдали. И впрямь, не будет же врать на суде архиепископ – дальний родственник самого короля.
Дома епископа не оказалось, он был в базилике. Старое общественное здание, еще в римские времена переделанное в церковь, возвышалось над городом. Два крыла с колоннадой, высокий центральный неф и полукруглый торец – апсида. Такова была церковная архитектура и в это время, и еще столетия спустя. Григорий и Приск сняли шапки и перекрестились. Им предстоит ждать, когда его высокопреосвященство изволит последовать домой.
- А, Приск! – благосклонно кивнул епископ купцу, который почтительно склонился перед ним в низком поклоне. – А это кто с тобой? Быть не может? Этот пьяница, твой племянник, взялся за ум и пришел в храм?
- Благословите, святой отец, - почтительно уставил взгляд в землю Григорий. – Я много молился и осознал свои ошибки. Теперь я верный сын церкви.
- Ну, надо же! – Епископ в изумлении уставился на парня. – Только не говори, что снова хочешь в монастырь. Твоего аббата разобьет паралич от таких вестей. Ты до сих пор являешься ему в кошмарных снах.
- Мой племянник воспылал верой и хочет нести ее диким вендам, - пояснил Приск. – Он бывал там со мной и теперь осознал свое предназначение.
- Хм, - с сомнением посмотрел на него епископ. – А я думал, он поумнел. Видимо, я ошибался. Ты знаешь, юноша, что мы прославляем имена священников, которые несли слово господа в те земли? Они стали мучениками.
- Знаю, святой отец, - смиренно ответил Григорий. – И я готов пострадать за веру, если понадобится.
- Мы тронемся в путь через неделю, святой отец, - прозрачно намекнул Приск. – И я привез в ваш дом хлеб, вино и масло.
- Завтра пусть приходит, - махнул рукой епископ. – Ему за несколько дней нужно пройти ступени чтеца, иподиакона, диакона и священника. Вина не пить, держать строгий пост, молить господа нашего о милости. Понял меня, Григорий?
- Да, святой отец, - склонил тот голову.
Они ехали до дома в молчании, а когда сели обедать, Григорий отодвинул от себя кубок с вином. В ответ на изумленный взгляд дяди, он грустно сказал:
- Я ведь всегда верил в Бога, дядюшка. Только делал это по-своему. Ты думаешь, я смог бы притворяться в таких делах? Да ни за что на свете. Я и, вправду, стану верным слугой его и буду нести его слово.
- Ушам своим не верю!– сдавленно сказал Приск, для которого все происходящее было до сих пор всего лишь еще одной дурно пахнущей сделкой. - Тебя же убьют!
- Я как-нибудь выкручусь, - невесело усмехнулся Григорий, ткнув пальцем куда-то вверх. – Я не стану шутить с НИМ! Если я принимаю священный сан, то я принимаю все, что с ним связано, и хорошее, и плохое. Я вымолю у него прощение за свою прошлую жизнь.
- А те демоны, которым молится герцог Самослав? – в изумлении воскликнул Приск. – Что ты будешь делать с ними?
- Терпеть буду, - неожиданно задорно подмигнул Григорий. - Как заповедал апостол Павел: «С терпением будем проходить предлежащее нам поприще». Те мученики, дядюшка, ничего так и не сделали, но бессмысленно погибли. Я сотворю во имя ЕГО куда больше, поверь. Просто нужно время.
Григорий молился всю ночь напролет. Его прошлое казалось теперь глупым и суетным. Он, как кораблик в бурю, носился по этой жизни, ища берег, и не находил его. Но теперь он нашел то, что искал, он точно чувствовал это. Его душа приобрела несокрушимый стержень, но при этом словно разделилась надвое. Он был слугой Господа и был слугой князя-язычника, который приносил нечестивые жертвы поганым идолам. Как поступить? Непреодолимая загадка для всех, кроме Григория, пропитанного духом познания. Его пытливый ум нашел выход сразу же. Разве грех в том, чтобы наставлять язычника? Разве грех нести свет божий заблудшим во тьме людям? Конечно же, нет! Грех – совершать насилие во имя Христово, как поступали особо ретивые епископы в германских землях. Они больше отвращали от себя паству, чем привлекали ее. Разве насильно крещенные в Галлии иудеи стали настоящими христианами. Нет, нет и нет! Их показная вера – ложь, которая зиждется на страхе, а значит, такое крещение, проводимое свирепыми, словно звери, королями франков – худший грех, чем неверие. Он примет сан и будет нести добро, став тем христианином, каким всегда хотел быть. Ну и кто, скажите на милость, теперь ему это запретит? Он же будет почти всемогущ, лишенный диктата епископов и аббатов. Их нет в тех землях, и никогда не будет, князь просто не допустит этого. Ведь у него уже есть свой священник. Как там сказал его светлость: - Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был знатным человеком?(1) Прочь это, прочь! Он укажет государю на его ошибку. Ведь такие мысли будут гибельны для молодого княжества. Сам апостол Петр изрек:
- «Итак, будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро.»
Вот, что нужно князю Самославу, вот для чего он сам послал его сюда. А точнее, сам Господь послал, чтобы он, Григорий, совершил свой подвиг. Он сварит тот клей, что скрепит рыхлые словенские племена в единую, несокрушимую силу, пропитанную истинной верой. Той, что заповедали нам сами апостолы. С этой счастливой мыслью Григорий заснул, хотя солнце уже выглянуло из-за края неба. Он был абсолютно счастлив. Он, наконец, нашел свою истину.
***
Через две недели.
Стефан ехал на коне рядом с Григорием, с которым сдружился довольно быстро. Любознательность молодого священника и его удивительная память заставляли императорского евнуха говорить почти без умолку. Даже сбитая в кровяную мозоль задница уже не так беспокоила его, он начал привыкать к бродячей жизни. Ведь Стефан в пути уже не первый месяц.
