Джеральд Старк - Крепость мрака
— Мне ваши игры, вообще-то, без интереса. Радуги в крепости нет, это наверняка. Если хочешь, мы продолжим поиски, только воины уже сейчас крепко недовольны. Чем дальше обернется, я и думать не хочу. Оно конечно, альбы будут верны присяге, да и мы стараемся держать слово, но сколько же можно? Какого демона мы торчим на развалинах, как бельмо на глазу? А развалины-то трясутся день ото дня все сильнее, огонь внизу ревет, вот-вот проснется… Усмиришь ли ты своей магией лаву, когда она попрет наружу? Условия договора исполнены, пора уносить ноги. Отыскали горстку золота да склады с припасами, твои чародеи разжились уймой горелого пергамента и парой десятков книжек — за это воевали, что ли? Или за возможность подвесить Темного Всадника над жаровней? Так он лично мне ничего плохого не сде…
Из груди Исенны исторгся звериный рев. Утративший осторожность Кельдин и глазом не успел моргнуть — пальцы альба впились в его плечи подобно стальным клещам, и в следующий миг зарвавшийся дверг с ужасом и изумлением почувствовал, как все двадцать стоунов его веса отрываются от мозаичного пола. Некстати ему вспомнилось вдруг, насколько высоки башни Серебряных Пиков.
— Не смей так говорить со мной, червь! — рявкнул альб прямо в физиономию Кельдину, встряхивая тяжеленного дверга, как провинившегося котенка. Исенна был невероятно силен, а сейчас его сила приумножалась гневом. — Не смей учить меня, что и как делать, если не хочешь поучиться летать! И никогда не говори мне, что я проиграл! Я всегда добиваюсь своего, всегда, запомни это накрепко, если жизнь тебе дорога! Добьюсь и теперь! Мне плевать, что болтают пленные! Мне нет дела до вашего недовольства! Я знаю — Радуга где-то в крепости, и я отыщу ее, пусть мне придется искать до скончания времен!
Возившиеся с пыточным железом дверги побросали свои дела и с любопытством уставились на ссору, не делая, однако, никаких попыток прийти на помощь соплеменнику. У Кельдина, чьи подошвы жалко болтались в локте от пола площадки, в глазах начало темнеть, дыхание пресеклось — скрученный кольчужный ворот сдавил горло. Забыв, что сдал все оружие мечникам, охранявшим вход, он судорожно шарил на поясе кинжал.
— Пусти, удавишь… — прохрипел наемник, чувствуя, что теряет сознание.
Еще пару раз тряхнув злосчастного гонца, Исенна с отвращением отшвырнул его прочь, и Кельдин покатился по мраморным плитам, кашляя и растирая шею.
— Убирайся, — бросил Аллерикс, поворачиваясь спиной к двергу. — Ступай к тем, кто тебя подослал. Скажи им, что они рассудили верно, отправив именно тебя — если б те же слова сказал мне кто-то другой, его мертвое тело уже клевали бы вороны!.. Впрочем, постой. Магов, занимавшихся допросами, пришли ко мне, и немедленно. И еще: извести всех — пусть глашатаи донесут мое слово до каждого — никто не двинется отсюда, пока я не получу Самоцветы, — сделав над собой изрядное усилие, вождь альбов заговорил прежним ровным и уверенным голосом. — Я ощущаю: они спрятаны здесь. Россказни о Прямой Тропе еще ничего не означают. В конце концов, я могу потребовать ответа у того, кому в Личности известно все о тайнах Цитадели.
— Сдается мне, не слишком-то он разговорчив, — вполголоса пробормотал Кельдин Грохот — но так, чтобы не услышал безумец. Хватит с него эдаких задушевных бесед. Покосившись на могучую фигуру в белом и пробурчав нечто, могущее сойти за просьбу удалиться, дверг поспешно нырнул в люк, ведущий прочь с башни Серебряного Пика.
Утешало его во всей этой истории единственное ехидное соображение. Упомянув «горстку золота» и недовольство воинов, Кельдин изрядно согрешил против истины. Исенна мало интересовался всяческим драгоценным добром — а между тем количество захваченных трофеев уже сейчас с лихвой окупало участие наемного войска двергов в этой странной войне. Оружие, золото, самоцветные камни, украшения, несколько подвод удивительной синей стали, секретом изготовления которой владели только кузнецы Черной Цитадели… За такую корысть подгорные жители могли рискнуть задержаться на содрогающихся руинах еще луну-другую, благо всякий день приносил новые удивительные находки. Да и к грязной работе им не привыкать, а вот какие гримасы состроят альбийские чистоплюи, узнав о безумном решении их вождя?..
Глава шестая За поверженной ратью встанет новая рать…
9 — 13 дни месяца Саорх
История злоключений Майлдафа-младшего выяснилась ближе к ночи, когда он вновь обрел способность здраво рассуждать и внятно говорить. Утром же Коннахар и Ротан, приволочив слабо вздрагивающее тело в барак, первым делом избавили бедолагу от зловонной и изодранной одежды. Затем Коннахар притащил пару ведер студеной воды из огромной бочки, вросшей в землю у входа в конюшню, и они вдвоем, как могли, отмыли Льоу от грязи.
Проделывать все это пришлось в большой спешке, покуда зверовидные надзиратели не погнали пленных на дневные работы. Соседи по несчастью, айенн сиидха, населявшие бывшую конюшню, помогли, чем могли — для пострадавшего каким-то чудом сыскали чистую рубаху и штаны, а один из сиидха, сказавшийся лекарем, наскоро осмотрел раненого.
Вынесенный им вердикт прозвучал неожиданно. Льоу явно был жестоко избит, вся правая половина его лица скрывалась под огромным кровоподтеком, губы напоминали недожаренные оладьи. Даже самое легкое прикосновение к лицу и ребрам исторгало у него болезненный стон… но если злосчастному скальду и грозила смерть, то разве что от чудовищного перепоя.
— А я-то гадаю, чем таким знакомым от него несет, — с отвращением принюхавшись, заявил Ротан. — Вот теперь вспомнил! Отцу по старой памяти на Йоль знакомцы из Граскааля присылают бочку-другую сгущенного вина. Того, которое дверги гонят у себя под горами. Я как-то пробовал — мерзость редкостная, хотя некоторым из папиных друзей пришлась по душе…
— Ты хочешь сказать, что он всего-навсего мертвецки пьян? — мрачно уточнил Коннахар. Он только что переворошил подвернувшейся щепкой кучку грязного тряпья, выудив пришедший в полную негодность длинный шерстяной шарф в мелкую красно-зеленую клетку. Украшавшая его вычурная серебряная фибула с каплями аметистов уцелела. Принц отцепил ее и спрятал, зная, как Льоу дорожит этой вещицей, перешедшей к нему от отца.
— Ну, его к тому же сильно измолотили… но разит от него в точности, как от тех памятных бочонков, — Юсдаль поднял очередное ведро, готовясь выплеснуть его содержимое… и тут вытянувшееся на каменном, слегка присыпанном соломой полу тело выгнулось и открыло уцелевший глаз.
— Не лейте больше… утону… или замерзну… — шепеляво, но вполне связно пробормотал Лиессин, после чего вновь провалился в тяжелый полусон — полуобморок. Расталкивать и расспрашивать его у Коннахара не было ни желания, ни времени — хриплые окрики надсмотрщиков уже приказывали всем пленным выстроиться снаружи. Потомок Бриана Майлдафа остался в конюшне, под присмотром раненых сиидха, коим дозволялось не участвовать в тяжком деле растаскивания каменных глыб и обгоревших до черноты бревен.
