Анджей Ясинский - Толлеус, искусник из Кордоса
Продавец, посмеявшись от души над шуткой кордосца, продолжил разговор:
– На самом деле вы не так уж неправы. Если хозяин способен, он может вселиться в химеру и управлять ею на приличном расстоянии. Вполне хватит, чтобы сходить за покупками. Но вообще этот вид вывели для других целей.
– Для каких же? – не преминул полюбопытствовать искусник.
– Да вот, например, собираетесь вы навести чары. Если сначала вступите со своей мохнаткой в контакт, то сосредоточиться и достигнуть нужного состояния будет легче. И самое главное, эксперимент вы можете ставить не на своей, а на ее ауре. – Старый чародей любовно похлопал по боку доверчиво подошедшее к нему животное. – А ведь это, согласитесь, дорогого стоит. Сколько нашего брата умом подвинулось от неудачного эксперимента. А уж шрамы на ауре так вообще у каждого первого. А вот если бы все работали с химерами, такого бы не было. Незаслуженно, ой незаслуженно химероводство стороной обходят. Будь моя воля, в каждой школе юные чаровники начинали бы постигать науку именно с химероводства.
Толлеус любезно слушал словоохотливого, как многие старики, чародея. Кажется, тот принял искусника за своего. Вряд ли торговец не обратил внимания на различия в ауре. Скорее всего просто ослеп на старости лет. Этим обязательно надо воспользоваться. Разговор обещал затянуться, поэтому кордосец подошел вплотную к хилой изгороди и оперся на нее.
– А что, любезный, не подскажете, куда подевалась половина продавцов? – задал он невинный вопрос.
– Так известно, куда! – Гаррудо всплеснул руками, показывая этим, что даже дети знают, куда попрятались чародеи. – Турнир же. Все там. Вот приходите через месяцок, тут будет не протолкнуться.
Толлеус скривился. Вот ирония судьбы. Благодаря Турниру он попал в Оробос и благодаря ему же никак не может осуществить свои мечты. А через месяц, когда соревнования закончатся, его уже здесь не будет.
– А что же представители школ? Неужто всем составом смотрят выступления?
– Нет, конечно. Кто-то, может, и пошел на Турнир, но в большинстве своем, как обычно, преподают, учатся и все остальное… – Продавец с недоумением пожал плечами, показывая всю нелепость предположения собеседника.
– Отчего же тогда они тут не продают ничего? – в свою очередь удивился Толлеус, барабаня пальцами по ограде.
– Что они тут забыли-то? Тут же платить надо за торговлю. Рынок – это для одиночек вроде нас с вами. А школы – они с именем. Люди, кому надо, сами туда приходят и заказы делают. Всем хорошо: сделки не афишируются, налоги не платятся, все шито-крыто. – При этих словах толстяк заговорщицки хихикнул.
Толлеус хотел задать следующий вопрос, но тут продавец рассмотрел наконец, с кем ведет разговор.
– Так вы не чародей! – воскликнул Гаррудо, обличающе ткнув пальцем в сторону кордосца.
– И никогда не утверждал обратного! – поспешил заверить Толлеус, на всякий случай отступая от ограды.
– А я-то все никак понять не могу, отчего вы вопросы такие задаете. Эх, ну надо же, старость – не радость… – не унимался Гаррудо. – Искусник, подумать только! И каким только ветром вас сюда занесло? Всю жизнь на рынке просидел, ни разу тут искусников не видал. А вы, судя по возрасту, воевали?
Толлеус напрягся. Но, в конце концов, он же не вражеский лазутчик, и между империями сейчас мир, так что смысла лукавить он не видел.
– Воевал, – осторожно признался кордосец.
– Ну так заходи, дорогой! Отметим это дело! – Продавец растянул губы в улыбке, сверкнув по-юношески белыми зубами.
– Что отметим? – не понял искусник, не торопясь принять предложение.
– Да встречу! Выпьем, закусим, былые деньки вспомним. Эх, золотое было время. Старина Морис эль Гаррудо бегал тогда еще на своих ногах, да и вообще…
Толлеус покачался с носков на пятки, раздумывая. Время уже обеденное. Торговец враждебности не проявляет. Вообще подворачивается замечательная возможность расспросить местного чародея, который в кои-то веки не бросает хмурые взгляды из-под кустистых бровей и не цедит слова сквозь зубы. Можно и зайти ненадолго…
Насчет вина Морис явно погорячился. Ему, как и Толлеусу, алкоголь был противопоказан. Поэтому выпили совсем чуть-чуть. Но столик чародей накрыл неплохой. Искуснику все никак не удавалось направить разговор в нужное ему русло, потому что химеровод предпочитал предаваться воспоминаниям, практически не слушая своего гостя. Оказывается, ноги он потерял совсем не на полях сражений, а непосредственно после отгремевшей войны.
– Муж-стервец выследил и нанял сильного заклинателя чар, – доверительно сообщил инвалид. – А тот подло, исподтишка навел свое мерзкое проклятие, так что я сперва и не заметил даже. В войну все честно было: вот свои, вот враги… – расстроенно замотал он головой и залил мрачные мысли еще одним глотком вина.
Про проклятия Толлеус был наслышан. Именно чародейских проклятий больше всего боялись в войну. Среди искусников ходили слухи, будто сильный чародей может что-то сделать даже с целым городом. И тогда спустя какое-то время все в нем умрут мучительной смертью или их поразит невиданная проказа, от которой нет спасения. Это, конечно, страшилки для необстрелянных молокососов, но все же феномен проклятия есть. Чем он лучше, например, огненного шара, убивающего мгновенно, искусник искренне не понимал. В бою ведь скорость играет огромное значение: ударь первым, чтобы враг не успел дать сдачи. Старику доводилось видеть последствия проклятий, когда люди за несколько дней сгнивали заживо или высыхали как мумии. Но природы этого он не знал: истинным зрением ничего видно не было, ни плетений, ни даже конструктов. Искусные лекари по ауре умели как-то определять сглаз на человеке, но с другими искусниками секретами мастерства делиться не спешили; в военных инструкциях тоже ничего конкретного не писалось на этот счет. Просто человек, пораженный неизвестно чем, отправлялся в тыл умирать. Спросить про проклятия неплохо бы, но старика сейчас интересовала более животрепещущая тема.
– А отчего же протезы себе не поставишь? – затаив дыхание, полюбопытствовал Толлеус. – Видел я у одного чародея руку: из металла, а как живая двигается, – как бы между прочим добавил он, бдительно следя за реакцией химерщика.
– Никогда про такое не слышал, – искренне удивился Морис. – Из металла, говоришь? Наверное, очень сильный големщик. А что, собрать специального голема-руку и управлять им. Только сложно очень. Уверяю тебя, дорогой мой, во всей империи немного таких мастеров сыщется.
