Дуглас Брайан - Красавица в зеркалах
— Моя жена не шлюха, хотя все остальное абсолютно точно, — сказал Югонна не моргнув глазом. — Но мое время еще не истекло, и я хотел бы продолжить.
— Оправдание стоит того, — кивнул Гарлот. — Хоть вы оба и внушаете мне сильное подозрение, скажу по правде.
— Я готов представить свидетеля, который не лжет и которого нельзя подкупить, — объявил Югонна.
— Таких свидетелей не существует, — презрительно сплюнул Кернив.
— А вот и нет!
И Югонна сделал знак Рихану. Тот сдернул чехол с того, что все считали щитом, и перед собранием предстало магическое зеркало. Кернив рванулся было к зеркалу, но в последний миг усилием воли удержался на месте и только растянул губы в насмешливой улыбке.
— Это украденное у меня зеркало, — объявил он. — У них хватает наглости похваляться своей воровской добычей.
— Никто не похваляется, — возразил Югонна, — разве что ты, почтенный Кернив. Это зеркало вовсе не принадлежит тебе. Оно — мое. Мое и этой женщины, моей жены. Многие из приближенных графа Гарлота могли видеть наше зеркало на представлениях.
— Магическое зеркало! — вспомнил Гарлот и внимательно посмотрел на Югонну. — Но если это так, то почему я должен верить тебе?
— Потому что зеркало не лжет. Оно отражает только то, что видит, — был ответ.
— Ты сам признал, чужестранец, что оно магическое, — продолжал настаивать граф. — А магия всегда сопряжена с обманом и иллюзией.
— Это так, — кивнул Югонна. — Но если наше зеркало обладает кое-какими магическими свойствами, то мы — моя жена и я — отнюдь не маги, поэтому не в нашей власти управлять этим зеркалом. Говорю же, оно отражает лишь то, что перед ним было. Я могу вызвать отражение, но не могу создать его.
— В твоих словах есть резон, — признал Гарлот. — Что ж, дозволим тебе выступить! В конце концов, ты защищаешь свою жизнь и жизнь своей подруги, а такое дело требует времени и поддержки. Смерть необратима. Я могу освободить человека из заключения, если получу новые сведения касательно его невиновности, но я не в силах никого воскресить. Поэтому потратим время и выслушаем этого проходимца. Даже проходимцы иногда говорят дело.
— Не говоря уж о том, что они не заслуживают несправедливой казни, — спокойно добавил Югонна, и граф опять нахмурился: ему не нравилось то, с каким достоинством и как спокойно держится этот бродячий фокусник! Можно подумать, он считает себя, безродного фигляра, едва ли не ровней ему, графу Бенойка!
Югонна развернул зеркало так, чтобы граф мог видеть в нем отражение, и провел рукой над мутной поверхностью стекла. Туман тотчас рассеялся, и перед графом предстало отражение комнаты Цинфелина.
— Это спальня юного графа, — громко говорил Югонна, поворачивая зеркало попеременно во все стороны, дабы и прочие собравшиеся могли рассмотреть его. — Здесь, по словам самого Цинфелина, ему являлось видение прекрасной девушки, заключенной в узы. Ночь за ночью представала перед ним дивная пленница. Она плакала и умоляла спасти ее. Наш юный граф обладает добрым сердцем и пылким нравом. Он не мог спокойно созерцать эти картины. Но он не знал ни имени этой девушки, ни того, где разыскивать ее. И поэтому тоска поселилась в его душе и начала медленно убивать его…
— Поэтому он и заболел, — медленно проговорил Гарлот. Сейчас граф выглядел как человек, который только что очнулся от долгого забытья. — Поэтому он и выглядел безумцем. Ему не давала покоя эта картина…
— Совершенно верно, — кивнул Югонна.
Он протянул руку, делая знак своей жене, и Далесари повиновалась: она медленно приблизилась к мужу и прижалась к нему. Он обнял ее и продолжал говорить, сжимая плечо Далесари.
— Цинфелин тосковал и в то же время ни с кем не мог поделиться причиной своей тоски. Ему бы просто никто не поверил. Какая-то пленница? Ночное видение? Должно быть, обыкновенный сон, и все дела в том, что юному графу пора жениться. Вот и все, что мог он услышать от своих близких.
Рихан покраснел: Югонна попал в точку. Если бы Цинфелин раскрыл ему душу, Рихан именно это и посоветовал бы своему другу. «Пора тебе, дружище, перестать спать одному и взять в постель какую-нибудь добрую женщину. Глядишь — и девки мерещиться перестанут».
— Но откуда в комнате моего сына могло взяться это видение? — спросил Гарлот.
Югонна живо повернулся к нему и поклонился.
— Вот именно! — вскричал фокусник. — Откуда? Мы знаем, что такие зеркала, как наше, покрыты амальгамой, обладающей колдовским свойством запоминать и воспроизводить отражение. Но наше зеркало находилось при нас. Стало быть, в замке имеется еще одно, а кроме того, у кого-то была амальгама, которую он наносил на стену в комнате Цинфелина. И когда мы нашли следы этой амальгамы, полагаю, истинный преступник пробрался в покои Цинфелина и попытался вытереть стену. Иначе все стало бы слишком очевидно.
— Неправда! — сказал Кернив. — Такого не может быть!
— Но зеркало не в состоянии лгать, — возразил Югонна. — Оно, в отличие от человека, не может меняться. Оно таково, каким было создано изначально, и его природа неизменна. Оно отражает лишь то, что существует или существовало па самом деле.
— Подожди, — остановил Югонну граф Гарлот, — если верить твоим словам, то… То тогда получается, что и та прекрасная пленница, которая завладела сердцем моего сына, — она тоже существует в действительности?
Югонна кивнул.
— Именно так. И, полагаю, Цинфелин сейчас разыскивает ее.
— Митра! — простонал граф.
Тем временем Югонна снова провел рукой над зеркалом, и изображение в стекле изменилось: в спальне Цинфелина появился некий человек. Озираясь по сторонам, он начал водить кистью по стене, а затем растирать нечто ладонями. Приглядевшись, Гарлот узнал в этом человеке самого Кернива.
Изумленный, граф уставился на своего советника.
— Как вы объясните это?
— Ложь! — взвизгнул Кернив. — Неужели вы поверили этим негодяям? Они — воры и убийцы, и самое мудрое было бы отправить их на виселицу!
— Я уже сказал, что не сделаю этого, не разобравшись во всех хитросплетениях дела, — ответил граф, повышая голос. — Помните свое место, советник! Вы можете лишь давать мне рекомендации — и многие из них действительно были мудры и к месту, — но не имеете никакого права мне приказывать!
— Я настоятельно рекомендую вашему сиятельству казнить этих двух негодяев, — повторил Кернив.
Он закусил губу и отвернулся.
Второй «Кернив» — тот, что в зеркале, — продолжал повторять одни и те же движения, размазывая колдовскую амальгаму по стене в спальне наследника графства.
