Джеффри Лорд - Ричард Блейд, агент Её Величества
Поклонившись в последний раз, разведчик закинул на плечо тяжелый топор и огляделся.
— Я вижу, что мой слуга-мошенник уже исчез. Не сомневаюсь, что сейчас он служит мне, срезая кошельки у зазевавшихся горожан. Может кто-нибудь проводить меня в мой новый дом?
Люди, окружавшие кресло короля, опять начали перешептываться, но ни один не вышел вперед. Блейд усмехнулся:
— Значит, мне самому нужно искать дорогу? Я могу ошибиться и тогда буду вынужден снова затеять драку. Сейчас мне этого не хотелось бы… я должен поспать.
И снова на помощь пришел Кунобар, вызвав у Блейда новый приступ подозрений. Почему он делает это? Какую цель преследует?
— Я покажу тебе дорогу, — сказал капитан, — и прошу не обижаться, что остальные ведут себя столь невежливо. — Он холодно улыбнулся, окинув взглядом стоявших вокруг людей. — Все они поставили на Хорсу и теперь стали немного беднее. Ступай за мной, Блейд, и я покажу тебе дом, который ты выиграл.
Они протиснулись сквозь толпу. Кунобар шел впереди, щедро раздавая удары ножнами меча и отталкивая людей, которые стремились поближе рассмотреть победителя. Чадящие факелы едва разгоняли туманную мглу ночи, и Блейд прикинул, что у него есть еще несколько часов до рассвета.
Кунобар вел его по грязной неширокой улице, заваленной мусором, вонючими отбросами и навозом. Блейд сказал ему в спину:
— Они все поставили против меня? А на кого ставил ты, благородный Кунобар?
Капитан обернулся и выдавил улыбку:
— Я поставил на вас обоих. Не ради денег — из чистого интереса. Я всегда так поступаю. И никогда не проигрываю.
Блейд коротко рассмеялся.
— Мудрое правило! Но тот, кто не рискует, не может и выиграть.
Кунобар не ответил.
Они свернули в переулок, такой же грязный и еще более узкий. На углу возвышалось большое деревянное строение, фасад которого был освещен множеством пылающих факелов. Блейд кивнул в его сторону и сказал:
— Богатый и прекрасный дом, верно? Кто здесь живет?
— Госпожа Альвис, супруга короля. И все её женщины. Не шатайся поблизости от её дома… и ни в коем случае не заходи внутрь — это запрещено законом и карается смертью. Только Ликанто может бывать там — и то с разрешения королевы.
Разведчик отвернулся, чтобы скрыть усмешку. Бедный Сильво! Ему придется сунуть свой уродливый нос в берлогу разъяренной медведицы… Впрочем, как и самому Блейду.
Глава 7
Блейд лежал в тени на мягкой траве, покрывая дно неглубокой ложбины, полускрытой ажурными листьями папоротника и стеблями вереска, усеянного розоватыми цветами. Лощина купалась в рассеянном зеленоватом свете; единственный солнечный луч, прорвавшийся сквозь нависшие ветви деревьев, дрожал в воздухе прозрачным сверкающим конусом.
Она стояла в этом потоке золотистого света, облаченная в белый плащ с малиновым пояском, с глубоко надвинутым капюшоном, и держала перед собой, словно святыню, золотой меч. Блейд не видел её глаз, но знал, что она рассматривает его со странным интересом; он чувствовал, как под этим обжигающим взглядом в жилах начинает закипать кровь. Он ощущал невероятное возбуждение.
Это была верховная жрица друсов — та, что принесла в жертву девушку на поляне в дубовой роще, — и Блейд произнес её имя, словно всегда знал его:
— Друзилла! Иди ко мне!
Медленно склонив голову, она воткнула золотой меч в землю и отбросила назад капюшон. У Блейда остановилось дыхание. Её руки плавно простирались к нему, она двинулась вперед и луч солнца, падавший сверху, покорно скользнул следом. Волосы её завитками обрамляли лицо с узким изящным подбородком и белоснежной кожей, алые губы были полураскрыты, глаза сияли темным золотом. Белый плащ облегал тело, не скрывая, но подчеркивая его формы. Блейд видел, как колышатся, словно танцуя, её груди — каждая в своем ритме; как струятся, подобно морским волнам, её бедра, как плывут над зеленым ковром травы округлые колени, взбивая тонкую ткань.
Она замерла, склонившись над ним, положив ладонь на единственную застежку плаща — небольшой металлический диск над грудью, у самого горла.
— Откуда ты знаешь мое имя? — Голос её звучал как перезвон волшебных колокольчиков, глубокий, дразнящий.
Неистово, страстно желая ее, Блейд протянул руку и шепнул:
— Не понимаю… Я просто знаю его… Но молчи, молчи! И ляг рядом, здесь… со мной…
Ее янтарные глаза обжигали его, тонкие пальцы играли с застежкой плаща, скрывавшего тайну. Она покачала головой:
— Нет, Блейд… не сейчас… время еще не пришло. Но я не отвергаю тебя, герой… — Алые губы раскрылись в улыбке. — Ты желаешь вкусить райское блаженство, Блейд? Хочешь увидеть сокровища, которыми однажды будешь обладать? Скажи — и это исполнится!
Он застонал.
— Я жажду — а ты предлагаешь мне только обещания! Как жестоко, Друзилла!
Ее ответная улыбка таила насмешку. Ему показалось, что зубы её вдруг стали длиннее, челюсти чуть вытянулись вперед; и хотя склонившееся над ним лицо оставалось чарующим, прелесть её была теперь сродни красоте хищного зверя. Она опустилась на колени и распахнула плащ, позволив ему коснуться грудей — нежных, с полупрозрачной кожей, розовым ореолом вокруг сосков, белых, как молоко, и твердых, как мрамор.
Строфа баллады всплыла в его памяти — la belle dame sans meuci… Он повторил вслух эту фразу. Дама прекрасная, жестокосердная… И слова, и язык были смутно знакомыми, но он не мог вспомнить их тайный смысл. Он ласкал её груди, удивляясь, почему они источают такой холод…
Она склонялась все ниже и ниже, полуприкрыв янтарные глаза… Губы её шевельнулись и тихий стон сорвался с них:
— Облегчи меня, Блейд… Груди мои тяжелы от молока кровавых грехов… Испей его, прими на себя половину… Для двоих эта ноша станет легче…
Розовый сосок вдруг оказался в его губах, холодный и твердый как камень… сосок, источавший горечь, которую он не мог глотнуть. Ужас овладел им, ужас и страстное желание; он застонал, содрогаясь, и…
— Хозяин! Хозяин, проснись! Твои проклятые вопли все погубят… нас изловят, не пройдет и часа. Проснись, хозяин, и заткнись, если дорожишь нашими шкурами!
Ричард Блейд перекатился на бок и уставился на Сильво. Не было ни лощины, залитой зеленоватым сиянием, ни дьявольского, но такого манящего лица жрицы. Рядом тянулась тропа через болото — узкая полоска грязи над ржавой водой, стиснутая стенами высокого тростника и увенчанная тусклым пасмурным небом. Болотные птицы серыми стрелами мелькали над головой, три лошади неподалеку щипали горьковатую болотную траву, недовольно пофыркивая.
