Норман Хьюз - Месть волчицы
— Остальные… тоже? — она многозначительно обводит взглядом прочих пирующих.
— Ну, разумеется, — Игла пожимает плечами. — Хотя должен признать, что из дам вы — первая и единственная. Поговаривали, впрочем, еще об одной, но я ее своими глазами не видел. Возможно, конечно, что речь шла о вас…
— Едва ли. Я только вчера приехала, И давайте не будем друг дружке выкать, раз уж нам суждено стать сокашниками, — предлагает Соня, махнув рукой хозяину таверны, чтобы взял у них заказ. Тот, впрочем, подходит уже с полным кувшином и ставит его перед воительницей вместе с глиняной кружкой.
— Я взял на себя такую смелость, медина. Это одно из моих лучших вин.
— Благодарю, — Соня — сама любезность и не собирается спорить.
Медведь, в чьей огромной лапище огромный кувшин тонет, словно крохотный пузырек, разливает вино по кружкам.
— Ну, а тебя-то как звать, Рыжая?
— Рысь, — отвечает Соня, задумавшись, откуда ей пришло на ум это прозвище. В детстве ее так называл брат… Ладно, пусть будет Рысь.
— И давно вы. в этом городишке? — спрашивает она, пригубив вино, которое, надо отдать должное хмурому тавернщику, оказывается весьма недурным.
— Я — три дня, — отвечает Игла. — А он — уже целую седмицу. Здоровяк, похоже, любит везде приезжать заранее.
— А что такого-то? — басит бритунец. — Пока дороги, пока то да се, кто может знать, что случится? А опоздаешь, так ведь полгода ждать до следующего равноденствия.
— Верно, — Соня кивает, потом спохватывается: — А про какой спор вы говорили? Или это была уловка, чтобы завлечь меня за свой стол?
Зингарец покаянно бьет себя в грудь кулаком.
— Конечно, уловка. Хотя спор имел место Мы говорили о метательных ножах. Барсук утверждает, что лучшие из них — немедийские, с клеймом орла, мне же кажется, что зингарские лайи гораздо дальше в полете, да и центруются увереннее.
Соня погружается в задумчивость, ибо вопрос не из тех, на которые стоит отвечать с легкостью и без должной серьезности» Ее не удивляет, что спорщики обратились именно к ней, поскольку не могли не заметить двух метательных кинжалов у нее на поясе, — даже если непрофессиональный взгляд мог пропустить рукоять, торчащую за отворотом сапога, и не заметить лезвие в особых ножнах на левом предплечье. Впрочем, она сильно сомневается, что от наметанного взгляда Иглы подобное могло бы ускользнуть.
— И те, и другие неплохи. Хотя должна признать, что немедийские кинжалы стали гораздо хуже, с тех пор как умер старый мастер Латур. Он готовил учеников, да, видно, народец пошел жидкий, и рука у него не та.
Зингарец согласно трясет головой, но не спешит перебивать Соню, сразу почуяв в ней истинного мастера своего дела и человека, к чьим словам всяко стоит прислушаться.
— Что же касается зингарских, не знаю. Мне не так часто приходилось иметь с ними дело, — продолжает воительница. — По мне, гарда у них не слишком удобная, она скорее для мужской руки,
— А по-моему, наоборот, узкая слишком. — гудит бритунец, и Соня усмехается, представляя, как должен метать ножи Барсук: ему скорее подошел бы топор или добрая дубина.
— Я лично предпочитаю аквилонские клаймы, — уверенно похлопывает она себя по поясу. — Хотя и ненавижу все аквилонское. Но надо отдать им должное, с этим их оружейники справляются, с клаймами у меня ни разу не было промашки
— А где заказываешь? — тут же оживляется зингарец. — В Тарантии, на улице Мечников?
— Конечно, нет. В Шамаре. Только там их еще делают как следует.
— Вот и славно. Буду знать, куда заглянуть, когда поеду домой.
— А поедешь-то скоро. Как пить дать, не возьмут тебя в ученики к Шакалу! — встревает хохочущий Барсук.
— Уж скорее тебя не возьмут, дубоголовый. Там, помимо грубой силы, еще и смекалка нужна, — парирует зингарец, и Соня понимает, что дружеский спор у них этот в привычке.
— Откуда вы, вообще, узнали про эту схолу! Мне лично случайно один парень рассказал на постоялом дворе в Немедии, — спешит объяснить она, чтобы заранее пресечь ненужные расспросы.
— Я тоже по случаю услыхал, отзывается Барсук, — уж не припомню от кого…
— Ну, а у меня история похитрее будет, — у Иглы загораются глаза, и сразу видно, что он заранее наслаждается тем, что сможет поведать новым друзьям занятную байку. — У нас, в Маграе, откуда я родом, повздорили два семейства, и доложу вам, из родовитых… кажется, сынок старого Маньеру совратил дочурку Хьярадо. Но так оно или нет, а пошло все, как полагается. Поединок за поединком, кровная месть до седьмого колена. В общем, года не прошло, как полгорода залили кровью. Хуже того, они, естественно, в свою свару начали втягивать и всех прочих горожан. Все именитые семейства, вплоть до княжьего. В общем, так и так, либо ты за нас, либо враг на всю жизнь, и тогда тоже кровь пустим… в общем, можете себе представить картину.
Соне не так часто приходилось бывать в Зингаре, но о тамошних нравах она наслышана достаточно. Если подобную ситуацию сразу не взять под контроль, она может закончиться тем, что в городе, вообще, в живых не останется никого. Кто друг друга не перережет, те разбегутся куда подальше.
— И чем дело кончилось? — хором спрашивают они с Барсуком.
— Да, князь наш не дурак оказался. Заявил, что, мол, что если не прекратите эти безобразия, не помиритесь и не сойдетесь какой-то вире, то будет конец обоим вашим семействам. И что уже нанял он кого-то из шакалов, специально для этого.
— Из шакалов?
— Ну да, ты разве не знала? Те, кто эту схолу закончат, именно так себя и называют.
Забавно, Соне подобное прозвание едва ли кажется лестным. Но, впрочем, еще неведомо, как сама она будет к этому относиться через пару лун, если, даст Небо, ей доведется закончить эту загадочную схолу.
— Разумеется, воинственные наши красавцы сперва в смех ударились, мол, не родился еще такой шакал, чтобы гордых львов покусать, — продолжает рассказ зингарец. — Да только со следующего дня, как волю князя они отвергли, по одному начали помирать. День в одном семействе хоронят, день в другом. Потом три дня перерыв, и опять — в одном, в другом. Так три раза. После чего князь опять вызвал обоих глав рода и задал им тот же вопрос: идете ли на мировую, готовы ли прекратить вражду? Ну, те еще пуще распалились, мол, отыщем подлого убийцу, шкуру сдерем с живого… смешно даже и повторять… После чего все началось по новой. Одну ночь убивают в одном доме, на другую — в другом. Три дня перерыв, и по новой.
— Так что же они не береглись? — недоуменно басит бритунец. — Наняли бы стражу, — , или еще что…
— Ха, — Игла презрительным жестом отметает все подобные предположения. — Стражи они наняли столько, что хватило бы пол-Зингары отстоять от пиктов. Сами ночами не спали, дежурство устроили — и все равно… Как положенное утро, так крики, стоны… непременно свежий труп находят. Весь город перерыли, сами с ног сбились, людей всех подняли, и что вы думаете…
