Дети Великого Шторма. Трилогия - Осояну Наталья

Лицо-маска Судии повернулось к Кристобалю Фейре:

– Последнее слово обвиняемого? Еще одна попытка.

– Повторяю: я невиновен, – сказал феникс громко и четко. – Прошу вынести справедливое решение.

– Да будет так, – провозгласил Судия. – Всем встать!

Оставшиеся в зале люди, магусы и очарованный морем повиновались. Эсме перестала дышать.

– Именем закона и согласно Росмерскому кодексу я оглашаю свое решение, – произнес скрежещущий голос божества. – Выслушав обвинителя и защитника, а также свидетелей и обвиняемого, я пришел к выводу, что Кристобаль Фейра невиновен.

И гулкий звук, похожий на звон огромного колокола, возвестил об окончании суда.

«Легкокрылая» прибывает в Росмер с безумным опозданием, и все-таки они не теряют надежды: ведь Тако, мудрый старый кракен, еще утром плюхнулся за борт и, помахав на прощание щупальцем, ринулся к вороньей столице. Их не объединяют с ним ~узы~, но они верят: его ничто не сможет остановить и он успеет, он обязательно успеет.

Ролан почти все время молчит, изредка поглядывая на Сандера, и на лице молодого моряка отражаются самые разные чувства, главное из которых – благоговение. Он как будто только сейчас осознал, что все происходящее – не сон и не хмельная греза; все всерьез. Он, рыбак из захолустного поселка, сам того не понимая, сделался частью истории. Самой настоящей истории, как в огромных книгах из пыльных библиотек, где он отродясь не бывал. За ним очень забавно наблюдать со стороны еще и потому, что Сандер отчетливо помнит, как был когда-то таким же.

Наверное, это хорошо?..

Он смотрит на свои руки: они снова сделались человеческими. Это его длинные и худые пальцы с чуть крупноватыми суставами и даже шрамами от старых порезов. Как странно… Выходит, тело помнит, каким оно должно быть? Где-то внутри него, в крови или костях, витают светящиеся символы неизвестного алфавита, жуткие и прекрасные, и их последовательность определяет его рост и вес, цвет его глаз, густоту волос, тембр голоса. И если вдруг какой-то из этих символов исчезает – он начинает меняться. Нет… нет, они не могут исчезнуть в никуда и появиться из ниоткуда, совершенно точно не могут: если в этом мире осталась хоть крупица справедливости, то однажды записанные слова – неважно, на каком языке и какими буквами, – не пропадают. И где-то существует Библиотека сов, по которой бродят их тени – нет, не тени! Они сами, в точности такие же, какими были при жизни! И им некогда скучать: если все книги в библиотеке прочитаны – всегда можно начать сначала.

Сандер понятия не имеет, откуда в его разуме появляются такие воспоминания, – мысли-то его собственные… или нет?

Так или иначе, ему лучше.

Ему лучше, хотя в происходящем ощущается легкая неправильность. Как будто мир чуточку сместился, как будто время течет по-другому: не то медленнее обычного, не то быстрее, не то кругами. Если он пытается измерять течение минут и часов привычным способом, по солнцу, то кажется, что все в порядке, однако эта неуловимая перемена – из тех, которые видны лишь краем глаза.

Он не знает, чего от нее ждать, но понимает, что не боится.

Его страх исчез в ту секунду, когда он осознал…

~

«Легкокрылая» прибывает в Росмер с безумным опозданием, и Сандер тотчас же бежит – нет, не к залу суда и не в особняк Рейнена Корвисса. Он бежит к «Невесте ветра», разумеется, и взлетает на борт, словно обезумевшая белка, и бросается на палубу распластавшись, и палуба чуть прогибается под весом его тела, как податливый песок, и ~песня~ звучит так громко, что заглушает все прочие мысли. Она ему рада, она соскучилась, она его так сильно любит, а он, дурак, об этом даже не догадывался. Он лежит, уткнувшись лбом в ее палубу-плоть, и блаженно улыбается. Ему все равно, что думают окружающие, ему все равно, сколько времени проходит. Он вернулся и теперь не покинет ее так надолго. Он дает ей слово, и она принимает.

Она верит.

~~~~~

~~~

~

– Сандер! Эй, Сандер!

Он с трудом пришел в себя и приподнялся на локтях. Обернулся, моргая, и увидел, что над ним нависли трое: Кай, Гвин и Бэр. Чуть поодаль у фальшборта сидел Ролан с таким видом, словно впервые после очень долгого напряжения позволил себе расслабиться, – собственно, так оно и было. Сандер снова моргнул. С ним случилось что-то странное – он отчетливо помнил, как Тако прыгнул за борт «Легкокрылой», пообещав, что доберется до Росмера своим ходом гораздо быстрей, чем на лодке, а вот все, что случилось потом, выглядело смазанным, словно он смотрел через запотевшее стекло.

– Я… – начал он, собираясь сказать, что чувствует себя нехорошо, но тут появился куда более важный вопрос: – Он успел? Тако успел?

Вместо ответа товарищи со смехом подняли его на ноги и подвели к борту. К длинному причалу, у которого стояла «Невеста ветра», шла небольшая толпа – человек двадцать-двадцать пять – с Кристобалем Фейрой во главе. Даже издалека было видно, что они ликуют, а капитан смеется, обнимая одной рукой Эсме, а другой – хлопая по плечу щуплого и робкого юношу в очках.

Там, где начинался причал, они остановились, и Фейра попрощался со своими новыми друзьями, которые, судя по веселым возгласам и взрывам смеха, не очень-то хотели расставаться с живой легендой. Дальше они двинулись втроем: капитан, целительница и секретарь старейшины; охраны на причале, как теперь увидел Сандер, уже не было.

Он закрыл глаза, прислушиваясь к ~песне~ и пытаясь понять, что именно изменилось за время его отсутствия. С виду все выглядело просто замечательно, однако матрос-музыкант слышал, совершенно точно слышал ее – фальшивую ноту, что пряталась где-то в хитросплетениях ~песни~.

«После, после…»

Когда Фейра поднялся на борт, он первым делом разыскал взглядом Сандера, который держался поодаль, за спинами немногочисленных товарищей. В глазах феникса проскользнуло быстрое как шквал изумление: что же он такое увидел? Об этом некогда было думать, потому что Сандера захлестнуло сдвоенной волной благодарности. Фейра и Эсме смотрели на него как один человек, и в этом чувствовалось что-то… неправильное.

– Все получилось, – сказал капитан, и матрос-музыкант невольно ощутил радость из-за того, что он не стал уточнять, у кого и что именно получилось. В этой безумной гонке до Огами и обратно их роли переплелись так тесно, что трудно было сказать, от кого в большей степени зависела победа. Он перевел дух, кивнул; пик восторга остался позади, и началось движение вниз. Где-то впереди уже маячили темные и коварные рифы нерешенных проблем. Черный флот, капитан-император и цепные акулы, небесный компас и еще что-то – что-то, возникшее в Росмере за три дня, пока их с Роланом тут не было. – Я вам обязан жизнью, друзья мои. Я этого не забуду.

– А где Тако? – спросил Сандер, не зная, что еще сказать.

Фейра неопределенно взмахнул рукой:

– Он не любит шумных сборищ, но мы совершенно точно увидимся снова – может быть, даже сегодня. Полагаю, он отправился в город, чтобы раздобыть где-нибудь новую трубку и сухой табак. Мог бы и попросить, но он всегда предпочитал делать все сам.

– Вы с Роланом, наверное, страшно устали, – сказала Эсме, устремив на Сандера сияющий взгляд. – Через два часа в доме Рейнена будет маленькое празднество. Вы оба приглашены и не смейте отказываться!

– О нет-нет-нет! – тотчас же воскликнул Ролан, вскочив. Его улыбка и впрямь была усталой, но при этом выражала решительный отказ. – Даже не думайте затащить меня в роскошный особняк! Я человек простой и оттого сегодня вечером собираюсь горланить песни, плясать на столе, пить из горла, есть от пуза, травить байки и сыпать дурацкими шутками, чтобы в конце концов надраться до танцующих медуз. И все тут. А за праздничным столом с салфеточками, вилочками и прочей ерундой пусть сидит тот, без кого это путешествие закончилось бы ничем.

Все уставились на Сандера.

– Но я… – растерянно начал он. – Как же я туда пойду… таким?