Алла Гореликова - Корунд и саламандра, или Дознание
О ВЕСНЕ
1. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Почти позабытая тяжесть лопаты в руках оказывается неожиданно приятной. И земля… как пахнет она, весенняя свежевскопанная земля… голова кругом! Я впитываю этот запах, впитываю робкое тепло весеннего солнца и прохладу ласкового ветра; и усилие входящего в землю металла, и тепло дерева под ладонями; я впитываю весну, впитываю всей кожей, всем существом своим. Прав Пресветлый, не дело это – сиднем сидеть в полутемной келье, отгородившись от жизни. Ведь жизнь наша – тоже дар Господень. Как эта весна. Как это солнце, и ветер, и земля под моей лопатой, и небо над моей головой.
На обед я иду, полный до самого краешка счастливой усталостью. И странно думать, что этот день мог сложиться иначе. Не мог, нет! Ведь только в такие дни и достает нам чутья ощутить воочию Господень Свет и всю благодать Его. Затем и случаются они в жизни.
– Хорошо, верно, Анже? – улыбается Серж.
– Еще как, – отзываюсь я. Хорошо. Хорошо, что и Сержа коснулся благодатью этот день.
После обеда мы снова беремся за лопаты. На грядке, вскопанной утром, трудятся трое послушников, садят в мягкую землю мелкий лук-севок, и тоже, я вижу, наслаждаются благодатным деньком. В саду жгут мусор, дым от костра поднимается к небу столбом, обещая хорошую погоду. И вечером, после урочных молений, вдруг думается мне, что весь день сегодняшний стал для меня одной светлой молитвой.
И полных шесть дней проходят для меня так – с лопатой в отвыкших руках, с улыбающимся Сержем рядом и со Светом Господним вокруг и в душе. А на седьмое утро…
Брат Серж входит ко мне не то что радостный – лучащийся, искрящийся, брызжущий радостью.
– Пойдем скорей, Анже, – говорит он. – Пресветлый зовет тебя…
– Я был у доброго нашего короля, Анже, – начинает Отец Предстоятель, едва мы входим. – Мы говорили о твоем дознании и обо всех трудностях его.
А ведь Пресветлый тоже взбудоражен, думаю я. Такой точно голос был у него, когда рассказывал я о короле Лютом после похищения Карела.
– Ты пойдешь в Коронный лес, Анже. Добрый наш король разрешил тебе пробыть там столько, сколько понадобится, и всюду ходить, и всё смотреть, и обо всем спрашивать. Он прямо при мне отослал гонца с приказом своим егерям.
– Коронный лес, – ошарашенно повторяю я. – Но что мне там делать, в лесу?! Деревья, они ведь живые, с ними мой дар не работает.
– Коронный лес – не одни только деревья, – усмехается Отец Предстоятель. – Выйдешь нынче же после утрени, Анже. С тобой пойдет брат Серж.
Видит Господь, мне хотелось бы разделить воодушевление Пресветлого и брата Сержа… но я не могу. Одно дело – дознание здесь, в монастыре… да и вообще дознание, вряд ли в Коронном лесу нас с Сержем плохо встретят. Но дорога!.. Пешком до Коронного леса дня три, пожалуй… я не могу радоваться этим дням.
2. Брат Серж, стражник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Страшно мне было вновь выходить в мир.
Мы отправились в путь, как и сказал Пресветлый, сразу после утрени. Воздух свеж, ветер холоден… мне кажется, он леденит до костей. Страх господина Томаса вспоминается вдруг мне, и думается: вот теперь я его понимаю.
– Корварену мы обойдем, – весело говорит Серж, – до южной дороги быстрее по-над рекой дойти. Заодно приглядим местечко перекусить. Надо же проверить, что нам в дорогу дали, как, Анже?
Голос Сержа кажется мне далеким и ненастоящим. Таким же далеким, как небо над головой, таким же ненастоящим, как весна, как река, как Корварена… а настоящий – только страх. Когда-то я пришел в Корварену по южной дороге. Только вот мало помню я о тех днях. И то, что помню, лучше было б забыть.
– Эй, друг Анже! Да что с тобой сегодня?!
– Ничего, – через силу бормочу я. – Пройдет.
Серж только головой качает.
Молча доходим мы до реки. А там Серж почти сразу приглядывает удобный пригорок и раскладывает нехитрый завтрак. Хлеб, сыр да слегка подкрашенная вином вода.
– Да, – усмехается Серж, – скромненько. Ну ничего, пообедать зайдем в трактир. А знаешь, забавно, – Серж расцветает вдруг быстрой улыбкой, – ведь я очень даже могу столкнуться нос к носу с каким-нибудь парнем из тех, что меня тогда ловили. В трактире-то, а почему нет?… То-то славно поболтаем за кружкой пива о тех веселых денечках…
– Поболтаете? – Я чуть не поперхнулся. – А если он схватить тебя решит?
– Анже, да ты что, опомнись! Кого схватить – святого брата? Ты, не иначе, умом сегодня в помутнении. Мы с тобой, Анже, люди Господни, нас в любом трактире накормят-напоят, в любой дом ночевать пустят, и любой стражник за счастье посчитает благословение получить. И всем своим прошлым страхам ты можешь не то что спокойно в глаза посмотреть, а даже и в морду наглую плюнуть. Так что ешь, друг Анже, и не бери дурное в голову.
Да, думаю я, конечно… конечно! Прав Серж, а я дурак. Да смеет ли человек Господень бояться в мир выйти?! И одно мне извинение, что я всего только послушник и не проникся еще Светом Его… Я запрокидываю голову, и небо оказывается передо мной. Высокое, яркое… огромное… вот тут-то весна и ударяет снова мне в голову. Весна – и благодарность. К Сержу – за то, что вправил мне помутненные глупым страхом мозги. К Отцу Предстоятелю, укрывшему меня от зла мирского именем Господним. К Господу – за свет этой весны. За ослепительное небо, за кружащий голову ветер, за запах земли, за этот хлеб и этот сыр, и за то, что есть на свете Серж и Отец Предстоятель…
– Спасибо, Серж, – говорю я. И добавляю мысленно: «Спасибо и тебе, Господи!»
– Да уж пожалуйста, – усмехается Серж.
И – солнечный луч, упавший на лицо. Словно и Господь говорит, улыбнувшись: «Да пожалуйста, Анже!»
– Ничего, друг Анже… – Серж отламывает кусок сыра, кидает в рот, запивает. – Я тоже не сразу понял… тоже поначалу боялся. А как понял – целая история. В такой же вот чудный денечек дело было… Отправил Пресветлый брата библиотекаря в королевский архив. А брат библиотекарь, будучи после болезни немощен, взял меня в помощь. Фолианты с места на место перекладывать. И вот идем мы по Корварене, подходим уже к Королевской площади… – Взгляд Сержа метнулся вдруг мне за плечо. – Ух ты! Гляди, Анже!
Я оглядываюсь.
Из Южных ворот Корварены торжественно выступает конный отряд. Одетые по-походному рыцари гордо восседают на мощных статями конях, все в одинаковых фиолетовых плащах, с одинаковой эмблемой на сверкающих кирасах – меч и корона в белом щите. И та же эмблема – на фиолетовом флажке, трепещущем на посеребренной пике в руке возглавляющего колонну всадника. Братство святого Карела, с девизом «твори добро и не проси награды». Орден, учрежденный еще королем Карелом во благо страны и короны…
