Уильям Гордон - Глаз павлина
Едва он утолил первый голод, как резные двери распахнулись и в комнату вошли трое мужчин. К своей огромной радости, Конан узнал верных друзей: Рамазана, Ишмаэля и Джилзана.
— А вы еще боялись за него! — радостно завопил Ишмаэль, обращаясь к своим спутникам. — Его дубленую горскую шкуру ничем не пронять! Вы посмотрите только, как он жрет!
— Приветствую тебя, воин, — степенно поклонился Рамазан.
— Друг мой, да ниспошлет тебе Птеор еще дюжину дюжин лет жизни! Ты даже не представляешь, как я рад, что вижу тебя живым и здоровым! — со свойственной ему велеречивостью приветствовал киммерийца караванщик. — А я, грешным делом, испугался, что мне придется пьянствовать в одиночку! — Джилзан толкнул в бок Ишмаэля. — Куда этому малому до тебя, горец. Он не может выпить даже трех кувшинов!
Конан порывисто вскочил, отбросив полуобглоданную кость.
— Клянусь Вещим Вороном, разве я когда-нибудь мог предположить, что ваши наглые рожи так обрадуют меня! — Вытерев руки прямо о скатерть, он в восторге бросился к друзьям.
Пока Конан одевался, пришедшие как раз смогли восстановить дыхание после его медвежьих объятий.
Едва натянув кожаные штаны, киммериец набросился на них с расспросами:
— Чем все закончилось? Что с Руфией? Сколько я валялся без сознания? Откуда взялся волшебник? Удалось ли разыскать Афризию?
— Подожди, подожди, не все сразу, — улыбнулся Рамазан. — Давай по порядку…
Все уселись за стол, и начальник стражи на правах старшего наполнил стоявшие на столе серебряные кубки.
— Мы выиграли, Конан. После того как ты добил ублюдка Зебуба, жрецам надеяться уже было не на что. Пленных мы не брали… — На скулах старого воина заиграли желваки. — Ни один из проклятых еретиков не избежал справедливой расплаты. Но и цена, которую нам пришлось уплатить за уничтожение кровавого культа Золотого Павлина, поистине ужасает. От рук Зебуба, да будут вечно раздирать его черную душу сотни демонов, погибла едва ли не треть моих Барсов… Сотни и сотни солдат армии Кироса сложили голову в этом бою… Ты сам видел, что произошло с твоим другом… Да будет всем павшим уготовлено место по правую сторону Небесного Трона. — Рамазан плеснул немного вина себе под ноги.
Все последовали его примеру. Молча выпили, отдавая дань уважения погибшим.
— Хвала Птеору, что ты не видел того, чему я оказался свидетелем, когда мы прочесывали это змеиное гнездо. Страшные орудия пыток, тошнотворные собрания человеческих органов, жуткие кельи, где к скользким стенам были прикованы изуродованные люди, многие из которых еще дышали… — Рамазан помотал головой, отгоняя страшные воспоминания. — Ты не представляешь мое счастье, когда в одном из подвалов мы наткнулись на два десятка женщин, ожидавших мучительной смерти в руках этих тварей. Эти несчастные отделались лишь испугом. Их не успела еще коснуться рука палачей Золотого Павлина. Хвала Птеору, мы подоспели вовремя! Конан спросил:
— Почтенный Рамазан, но вы нашли Афризию? Со слов Зебуба я понял, что принцесса все еще жива и невредима. Рамазан улыбнулся:
— С принцессой все в порядке, но об этом чуть позже. Наполним кубки, друзья!
Мужчины вновь помянули погибших. В суровую хайборийскую эру для мужчины смерть в бою была совершенно естественна, а те, кто выжил, не предавались долго грусти, поэтому вновь зазвучал смех и послышались шутки.
— С твоей женщиной тоже все в порядке, горец. Кстати, своей жизнью ты в первую очередь обязан ей. Если бы твоя рыжая волчица не оказала тебе первую помощь, то нам бы достался свежий покойник.
— За здоровье прекрасной офирской розы, чья красота и храбрость поистине совершенны! — поддержал Рамазана караванщик. — Иштар Щедрая, откуда в этой обольстительной женщине столько мужества и силы? Ах, Конан, Конан, будь я помоложе… — Почтенный Джилзан умудрился скроить такую хитрую физиономию, что никто не смог удержаться от смеха.
— Что касается Андурана, — Рамазан покачал головой, — то потерпи немного и сам все от него услышишь. Скоро он нас примет…
— Андуран парень что надо, — кивнул слегка захмелевший Ишмаэль. — Если бы не он, нам с Джилзаном оттяпали бы головы за здорово живешь! Ты только послушай, что с нами произошло. Ну вот, вы с Тумеларом отправились внутрь, а я помчался к ограде. — Юный шемит выскочил из-за стола и разыграл целую пантомиму, изображая все, что с ним было. — Но только я добежал до забора, а ты уж поверь, Конан, что бежал я, будто мне в задницу стручок перца вставили, как прямо из кустов на меня бросаются два во-о-от таких зингарских волкодава!
Приверженец Бела, в ужасе схватившись за голову, замолчал, а потом так мастерски изобразил страшных собак, что Конан чуть от смеха со стула не свалился. Да, в этом парнишке пропадал великий лицедей!
— Ага, мне сейчас тоже смешно. — Ишмаэль почесал живот. — А тогда, поверь, было не до смеха. Ты когда-нибудь сталкивался, Конан, с этими людоедами?
Киммериец стал серьезным.
— Доводилось, — кивнул он. — Несколько раз…
— Ну так ты знаешь, что эти милые песики предпочитают охотиться парами. А еще они очень любят лакомиться потрохами своих жертв… Так вот, только я собирался влезть на ограду, как с двух сторон на меня набрасываются эти чудовища. Первый пес сбил меня с ног, а его товарищ сел рядом, дожидаясь своей очереди. Реши они сразу взяться за меня всерьез, то разорвали бы на части раньше, чем я успел бы сказать «ай-яй-яй». Бел Милосердный, на мое счастье, они сперва задумали поиграть со мной, как с мышкой. Да только вот мышка оказалась с острым хвостиком… — Ишмаэль перевел дух. — Проклятый зингарский кабысдох хватил меня за бок и отпрыгнул. Знал бы глупый зверь, с кем связался! Когда он решил повторить свой номер, его уже ждал подарочек. Когда зингарец прыгнул, я встретил его ударами обеих ног прямо в пузо. — Ишмаэль повалился на мягкий ковер и показал, как он это проделал. Вот так… Р-раз!
Конан одобрительно кивнул:
— Правильно, живот — это их слабое место.
— Эта злобная бестия откатилась в сторону, собирать с травы свои собственные потроха, потому что между ступнями я зажал свой верный кинжал! — продолжил Ишмаэль. — Увы, удар такой силы сам по себе чуть не выбил из меня дух, поэтому я не смог удержать клинок… Но делать было нечего, я перекатился в сторону. — Ишмаэль, ловко перекувырнувшись на ковре, оказался на ногах. — Вот так! Да ниспошлет Бел Щедрый богатую добычу моему старику, потому что он крепко вбил мне в голову свою науку. «Сынок, будь готов к тому, что непросвещенные миряне не разумеют высшей мудрости Бела. Но на то и трудности, чтобы наша вера была крепче. Замки, запоры, ловушки, стража и, наконец, собаки. Собаки, сынок, это уже испытание для праведников! И чтобы быть к нему готовым, Шмоли, надобно укрепить свой дух и свои руки следующим образом…»- говорил мне отец. — А уж рука у него, поверьте моему опыту, была укреплена что надо! — Ишмаэль поежился, вспоминая, видно, отцовское учение. — Второй пес разинул пасть, что твой камин (мне показалось, что я даже увидел землю под ним), и прыгнул прямо на меня. А норовят эти поганцы добраться до горла…
