Андрей Бондаренко - Зеркала Борхеса
«Действительно, приметный индивидуум», – произведя с вожжами просимое действо, мысленно усмехнулся Алекс. – «Натуральный Карлсон из детских сказок одной известной шведской писательницы. Роста небольшого, краснощёк, толст, широк и неповоротлив, одет в поношенный сюртук странного фасона-покроя. Впрочем, на этом сходство с известным мультяшным героем и заканчивается. Так как имеют место быть: рыжая лопата-борода, пиратская тёмно-синяя треуголка на голове, массивная золотая серьга с ярко-красным камнем, вдетая в мочку правого уха, и огромный тесак – самого зверского вида – на левом боку. В том плане, что «звериней» не бывает. Никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах…».
– Привет, Амадей! – поздоровался рыжебородый. – Как жизнь молодая и задорная? Много ли золотишка добыл?
– И вам – здравствовать, – остановив повозку, вежливо откликнулся Алекс. – Золото? Есть немного. Так, чисто на скромные бытовые нужды.
– На бытовые, говоришь? Ха-ха-ха. Хорошая шутка. Надо будет запомнить.
– Запоминайте. Не вопрос.
– Ты, брат, это…, – неуверенно поглаживая пальцами-сардельками приметную серьгу с красным камушком, обиженно нахмурился здоровяк. – Заканчивай «выкать». Словно…, кха-кха…
– Словно – кто?
– Ну, словно изнеженный потомственный маркиз. Мать его маркизовскую… Ты же, надеюсь, не из них будешь?
– Не из них, – старательно пряча улыбку, заверил Алекс. – Нынче я принадлежу к уважаемому сословию золотоискателей. То бишь, к славной когорте суровых, мужественных и немногословных искателей золотоносных руд и песков… Похож?
– А то, – понимающе усмехнулся обладатель классической пиратской треуголки. – Вылитый и матёрый рудознатец. Именно такими я их себе всегда и представлял – с продублёнными физиономиями и бесшабашно-наглыми глазами… Меня, кстати, зовут-величают – «Зорго», – задумчиво покашляв, уточнил: – Капитан Зорго.
– Приятно познакомиться. А капитан – какого судна?
– Брига «Король». Ходящего, ясный чёрный перец, под «златоглазой кошкой».
– Рад. Особенно за кошку… Итак. Чем обязан?
– Да, собственно, пока ни чем. Просто – попросили встретить тебя и сопроводить в Сан-Анхелино. Так называется наш замечательный приморский городок. Вот, встречаю…
– А кто, если, конечно, не секрет, попросил? Впрочем, о чём это я? Какие разговоры могут быть «на сухую»? Разговоры между взрослыми и брутальными мужчинами, я имею в виду?
– Это точно, – одобрительно улыбнулся Зорго. – Какие такие разговоры? Болтовня сплошная, пустая и бессмысленная… Значится – что?
– То и значится. Залезай, просолённый морской волк, в повозку. В том смысле, что пристраивайся рядом со мной на облучке. Будешь показывать дорогу к ближайшему трактирчику с приличной кухней. И с крепкими горячительными напитками, понятное дело…
Через некоторое время повозка въехала в Сан-Анхелино.
Городок (посёлок, большая деревня?), жил своей обыденной, спокойной и нехитрой жизнью. Многочисленные женщины и мужчины торопились куда-то по узким улочкам. Кто-то из них, наверное, и по серьёзным делам, но большинство – просто так – ради променада, пока не наступил полуденный зной, а, следовательно, и сиеста – крепкий послеобеденный сон где-нибудь в спасительной и нежной тени. Улицы и улочки населённого пункта были узкими и кривыми, а дома и домишки – хлипкими и непрезентабельными. Какие только подручные материалы не использовались при их возведении! Стволы и листья пальм, грубый неотёсанный камень, обломки досок и мебели, ветки кустарников, старательно-обмазанные буро-красной глиной…
Таверна («пульперия» – по-местному), располагалась в низеньком и длинном здании, построенном – судя по круглым корабельным иллюминаторам – из обломков какого-то морского судна, потерпевшего кораблекрушение в местных водах. Над крепкой дверью, выкрашенной чёрной краской, размещалась вывеска: белая надпись на тёмно-синем фоне. Надпись гласила – «La Golondrina blanka»[16].
– Приехали, – плотоядно облизываясь, объявил Зорго. – Лучшее заведение на всём карибском побережье. Кормят – пальчики оближешь. Ну, и поят соответственно… Кстати, Амадей. Донья Розана, хозяйка данного кабачка, является женщиной почтенной – во всех отношениях. В том смысле, что ей многое можно доверить. И лошадку с повозкой, и золотой песок с самородками…
Означенная почтенная дама (дородная пожилая негретянка), принимая у Алекса тяжёлый кожаный мешочек, заверила:
– Не беспокойся, благородный странствующий кабальеро, за сохранность своего добра. Всё потом верну в целости и сохранности. Естественно, за вычетом справедливой платы – за постой, еду, напитки и прочие услуги. А мой племянник и за твоей кобылкой присмотрит. Распряжёт, напоит и накормит… Проходите, гости дорогие. Присаживайтесь.
Внутреннее убранство таверны особыми изысками не отличалось: грубые, давно некрашеные деревянные стены, низкий почерневший потолок, маленькие, плохо помытые круглые окошки, слегка покоцанная – местами – старенькая мебель, небрежно сколоченная из широких пальмовых досок. Художественный беспорядок с лёгким налётом легендарной тропической лени, короче говоря.
А, вот, кухня в кабачке, и правда, оказалась просто превосходной. На закуску подали рагу из жирных виноградных улиток, крабового мяса и переспелого авокадо. В качестве основных блюд фигурировали: тушёное мясо дикой козы, приготовленное в соусе из прокисших плодов хлебного дерева, и жареная молодь барракуды. На десерт были предложены многочисленные и разнообразные тропические фрукты. И, конечно же, превосходное местное апельсиновое вино – пахучее и терпкое – в неограниченных количествах…
Трапеза проходила в спокойной и дружеской обстановке. Болтали о всяком и разном: о коварных тропических штормах, о мерзких пиратских повадках, о гордых чёрных кошках и о городских новостях-реалиях.
– Наш Сан-Анхелино даёт приют всем, кто в нём нуждается, – активно налегая на апельсиновое вино, вещал Зорго. – Беглым рабам и каторжникам, золотоискателям и охотникам за старинными кладами, забубённым авантюристам и влюблённым, которым было запрещено вступать в брак на их старой Родине. Только пиратам – всех мастей – заказано появляться на этом благословенном и мирном берегу. Мы их сразу же вешаем, не мудрствуя лукаво. Впрочем, иногда предварительно и судим. Чисто для порядка… А недавно и Губернатора, руководствуясь нетленными принципами демократии, выбрали. Зовут его – дон Сезар. Бывший раб, бежавший с хлопковых плантаций, а ныне – вольный карибский житель. Сан-Анхелино – свободный город! Мы – сами по себе, и никому не подчиняемся… Как оно тебе, братишка?
