Крис Уэйнрайт - Ветер бездны
Дом выходил в сад глухой стеной, и только у самой земли виднелось небольшое окно. За ним горел свет, и тень от переплета лежала на песчаной дорожке, насыпанной вдоль фундамента.
«Вот то, что мне нужно, да и песок кстати! неслышно будет, как подойду…»
Соня на всякий случай еще раз оглянулась по сторонам и настороженно прислушалась. В соседнем дворе, за высоким деревянным забором, кто-то дразнил собаку, и она то хрипло лаяла, то переходила на жалобное повизгивание. Больше никакие звуки тишину не нарушали. Девочка медленно, стараясь ступать бесшумно, подошла к окну и заглянула внутрь.
Ничего примечательного она там не увидела. Обычное помещение, похожее на их собственный подвал, где свалены в кучу всякая рухлядь и старые вещи — вдруг пригодятся рачительному хозяину. Здесь повсюду стояли большие корзины, а в углу лежали набитые чем-то мешки. Еще в углу расположилась женщина, на вид лет двадцати, в длинной синей юбке, светлой просторной блузе с глубоким вырезом, открывавшим крепкую белую шею и ложбинку на груди.
Она ничего не делала, а присев на большой сундук, очевидно, прислушивалась к чему-то приводящему за стенами. Толстые зеленоватые втекла, вставленные в потрескавшийся заваленный переплет, не пропускали звуков.
«Ну и что я расскажу Удоду? — с недоумением пожала плечами Соня. — Самый обыкновенный подвал… Подожду немного…»
Она устроилась так, чтобы ее не заметили изнутри, и стала ждать. Ожидание не затянулось. Внизу открылась дверь, и вошел сам хозяин дома. Он был пожилым человеком, с узким лысым черепом, квадратным; подбородком с огромным, словно растянутым в стороны, ртом. Из-под закатанных рукавов белой рубахи торчали покрытые густыми волосами длинные руки, действительно похожие на лапы обезьяны. А лицо его с выдвинутой вперед нижней челюстью и толстыми широкими губами усиливало сходство с этим животным.
Он сказал несколько слов женщине, и та расплылась в довольной улыбке. Она встала со своего сундука и подошла к нему. Обезьяна снова открыл рот и, беззвучно для Сони, произнес что-то. Обхватил женщину своими лапами и притянул к себе. Молодка откинулась назад, засмеялась, довольно жмуря глаза. Хозяин дома приник к ее открытой шее, впился в нее поцелуем. Женщина выгнулась еще больше, и некоторое время они оставались в такой позе. Соня смотрела на парочку и недоумевала: зачем ее послали сюда? Наблюдать, как этот старик своим слюнявым ртом целует служанку? Обладатель нелестного прозвища меж тем не остановился на достигнутом, его волосатая рука полезла в глубокий вырез и принялась шарить там. Он оторвался от шеи женщины, и на мгновение Соня увидела его лицо, на котором расплылась похотливая улыбка. А прислужница зашлась громким визгливым смехом, отзвуки которого, даже сквозь толстое стекло, долетели до ушей девочки.
«Какая мерзость! — подумала Рыжая. — Зачем же послал меня сюда главарь?»
То, что произошло дальше, показалось ей еще отвратительней. Старик, высвободив вторую руку, с обезьяньей ловкостью стянул с женщины рубаху, та помогала ему, подняв руки вверх и смеясь, словно ее щекотали. Скрюченные пальцы мужчины сжали груди служанки и принялись мять их, как пекарь мнет куски теста. Движений обольстительницы Соня не видела, поскольку Обезьяна повернулся к ней спиной, заслонив собой женщину.
«Гадость! — передернула плечами девочка. — И Удод хотел, чтобы подобное проделали со мной стражники».
Гнев и отвращение душили Рыжую. А двое за окном переступали ногами, словно кони, медленно кружили среди хлама, и перед глазами Сони мелькала то голая спина женщины, то профиль старика, высунувшего от избытка удовольствия влажный язык.
Он подхватил подол широкой юбки служанки, и та уже стояла перед ним почти обнаженной. Обезьяна, отступив на шаг в сторону и чуть ли не пуская от вожделения слюни, рассматривал ее тело. Широкие бедра, тяжелая грудь делали служанку более толстой, чем она казалась в одежде. Старик в этот момент отвернулся, но Соня готова была поклясться, что тот снова раскрыл свой широкий, как у лягушки, рот.
«Пакость, пакость», — шептала она, но все же не могла заставить себя оторваться от действа, что разворачивалось внизу, будто какая-то сила удерживала ее на месте. Женщина, дав партнеру время, чтобы тот вдоволь насмотрелся на нее, отошла к сваленным в углу тюкам и легла ничком, выставив в сторону Сони свой пухлый широкий зад. Старик, торопливо расстегивая пояс штанов, направился к ней.
То, что дальше предстало перед девочкой, напомнило ей случку собак, причем визг и крики находившихся в подвале долетали до нее, почти не отличаясь от визга спаривающихся животных. Сердце Сони учащенно забилось, а лицо запылало, словно кто-то застал ее за похожим занятием. Не в силах больше выносить подобное зрелище, Рыжая метнулась к забору, вскарабкалась на него и спрыгнула вниз, в переулок.
Остолбенела от раздавшегося отовсюду громового хохота. Оказалось, вся шайка, собралась у изгороди и терпеливо ждала ее появления. Соня мгновенно догадалась: мальчишки просто подшутили над ней, отправив наблюдать за любовными играми мерзкого старикашки. Рыжая не страдала излишней чувствительностью, но сейчас помимо ее воли на глаза навернулись слезы.
— Тупицы! Ублюдки! — набросилась она на товарищей, чуть не плача.
Подростки заржали еще пуще прежнего.
— Нажевались, как ослы своего листа, недомерки!
Соня помчалась прочь, а вдогонку ей по-прежнему неслись взрывы хохота.
Глава V
— Благодари своего косого приятеля. — Хункар говорил медленно и степенно, подчеркивая этим, свою значимость. — Он уговорил Удода взять и тебя…
— Куда? — оживилась Соня.
Последние несколько дней она не появлялась на сборища, и от скуки не знала, куда себя деть.
— Дело стоящее?
— Угу, — важно кивнул брат, — вечером пойдем в море.
Слушая его, можно было решить: он на большом корабле собирается плыть куда-нибудь на остров Лавас или в Аграпур, по крайней мере. Но речь шла о лишь том, чтобы на лодке подойти к одному из торговых судов и взять товар.
— Что за груз? — спросила Соня, хотя и без того; легко догадывалась: скорее всего, это будет очередной мешок листа желтого лотоса.
— Точно, — вновь ухмыльнулся Хункар, словно прочитав ее мысли, — лотос. Самый лучший товар, легкий, расходится хорошо, да и недешевый. Так что, — он радостно заулыбался, — опять будем с деньгами.
— С деньгами! — рассмеялась Соня. — Ты бы поменьше пил вина и не тратился на эту отраву, тогда бы деньги у тебя не переводились! Подожди!
Она поднялась с лавки и вышла из комнаты. Хункар услышал, как сестра легко бежит по лестнице наверх, а через некоторое время звук ее стремительных шагов, вернее, прыжков по скрипучим ступенькам, подсказал ему, что девочка возвращается.
