Генри Бернс - Свадьба мертвецов
— Не надо, — спокойно проговорил он, и Конан вдруг с изумлением узнал в молодом человеке своего приятеля карлика. — Его накажет мой амулет, а тебе не стоит пачкать руки.
На груди наследного принца ярко светился знак вендийского рода, в виде звезды со множеством тонких, почти прозрачных лучей, сияние которых все усиливалось, становясь нестерпимо слепящим. Корхас катался по земле и выл от боли — казалось, амулет жег его, превращая сначала в сморщенного старика, затем в карлика и наконец в жалкую кучку истлевших лохмотьев, которую тут же развеял легкий порыв ветра.
Толпа оцепенела. От Корхаса не осталось ничего.
Первым пришел в себя начальник стражи.
— Где этот человек? — крикнул он, ища глазами Бали Маракуду. — Кто он такой? Найти его!
— Зачем он тебе? — спросил Конан, успевший заметить, что Бали вместе с Джайлой вошли в дом. — Он — наследный принц, родом из Вендии. Их княжество когда-то разграбил Корхас вместе со своим дядей Бешметом, а всю его семью вырезал. Ты видел амулет у него на груди? Это знак их рода, он карает всех, кто причинит ему зло. Так что не трогай принца.
— Ладно, — согласился Меджед. — Если так, он действительно мне не нужен. Чего не могу сказать о тебе. Давненько я ждал встречи с тобой, Конан-кимме-риец! Забыл, как расквасил мне нос, когда я еще служил в Шадизаре?
— Разве можно такое забыть? — усмехнулся Конан. — Но неужели это до сих пор тебя так волнует?
— Конечно, не только это, — сказал начальник стражи, подходя ближе к киммерийцу и делая знак охранникам окружить его, — Но за тобой ведь немало других подвигов, и тюрьма давно уже по тебе скучает. Какая удача, что сам начальник тюрьмы сейчас здесь!
Начальник тюрьмы хищно оскалился.
— Ну что ж, попробуй взять меня живым, Меджед! — Отскочив назад, киммериец выхватил меч. — Или, может быть, пожалеем этих бедняг и оставим их ослиные головы на плечах? — Конан указал мечом на окружавших его охранников. — А тебе лично, боюсь, в суматохе могу ненароком не только нос расквасить. Так что лучше договоримся по-хорошему!
— Я не намерен договариваться с преступниками! — побагровев, рявкнул Меджед.
— А если я скажу, куда Корхас дел государственную казну? — предложил киммериец.
— А ты разве знаешь? — недоверчиво спросил начальник стражи.
— Значит, договорились! — Конан сунул меч в ножны и подошел к Меджеду. — Только предупреждаю — без шуток! Иначе ты никогда не узнаешь, где она.
— Ладно, — неохотно согласился начальник стражи. — На этот раз я тебя отпущу. Но если еще раз попадешься, тогда уж не жди пощады! Говори, где казна?
— Ну уж нет, сначала я попрощаюсь с друзьями и уйду отсюда, — рассмеялся киммериец. — А когда буду уверен, что ты меня не надуешь, тогда и сообщу!
— А ты меня не обманешь? — насупился Меджед.
— Все от тебя зависит, — ответил Конан и, повернувшись, направился к стоявшим неподалеку балаганщикам.
— Мы еще увидимся, — говорил он, пожимая друзьям руки. — Спасибо за все. Пожалуй, я впервые понял, как важно знать, что ты не один.
— Мы всегда с тобой, Конан! — Силач похлопал киммерийца по плечу. — Увидимся! И не раз!
— Передай привет Бали, — добавил фокусник. — Он ведь, наверное, уже не вернется.
— Да уж, такую красотку отхватил, что теперь ему не до нас! — хитро прищурившись, усмехнулся рыжий шут. — Куда ты смотрел, Конан?
— Какую красотку? — растерялся киммериец и тут же яростно заорал: — Ну, я ему покажу!
Конан стремглав бросился к дому, но в дверях столкнулся с каким-то неведомым существом. Северянин потянулся было к мечу, но быстро сообразил, кто был перед ним. Старший слуга Грул с горшком на голове неуверенной походкой вышел на крыльцо и, шаря перед собой руками, завыл утробным голосом:
— Помогите!
Все, кто был во дворе, обернулись в его сторону и начали давиться от смеха. Разглядев в толпе Меджеда, дававшего какие-то указания охранникам, Конан помахал ему рукой и крикнул:
— Меджед! Вот этот парень тоже знает, где государственная казна! И еще многое другое! Посмотри в котлы старшего повара!
Вбежав в дом, киммериец помчался по коридору и за поворотом увидел спину Кушара, бегущего куда-то во весь дух.
— Кушар, это я! — крикнул Конан. — Кто тебя так напугал?
— Ты, конечно, — остановившись, ответил запыхавшийся разбойник. — Я иду себе по коридору, вдруг слышу — кто-то врывается в дом и несется прямо на меня как угорелый. Ну, думаю, конец пришел моей несчастной жизни.
— Сейчас сюда действительно придут стражники и будут обыскивать весь дом, — сказал Конан. — Так что надо сматываться. Где Бали? И Джайла?
— Карлика я не видел, а вот какой-то красавчик повел невесту Корхаса в ее покои, — доложил Кушар. — Не знаю, что все это значит, да мне и все равно, лишь бы уйти отсюда поскорее с моим золотишком.
— Я тебя познакомлю с этим… красавчиком, — пообещал Конан, сворачивая в сторону кухни. — А зачем ты выпустил Грула?
— Это который с горшком на голове? — Кушар прыснул от смеха. — Да надоел он мне — никак не хотел лежать спокойно! Я уж его укладывал, укладывал, а он все равно куда-то рвался. Ну, я и отпустил его погулять, все равно, думаю, с горшком на голове далеко не уйдет. А заодно я и сам решил немного размяться и выяснить, что да как, а тут как раз ты и появился…
— А почему он не снял горшок? — спросил Конан, когда они миновали пустую кухню. — Ты что его гвоздем прибил?
— Да нет, — Кушар снова заржал. — В горшке-то оказывается, на дне смола была, вот он и прилип намертво. Теперь до конца дней своих будет ходить в этой шапочке!
Конан тоже не удержался и громко расхохотался.
Они подошли к потайной двери покоев Джайлы. Распахнув ее, киммериец ворвался внутрь, ожидая увидеть Джайлу в объятиях коварного Бали Маракуды.
Но в комнате никого не было. Поразмыслив, Конан метнулся к тумбочке с витыми ножками, где когда-то стоял ларец.
Ларца там не оказалось.
«Все ясно», — подумал Конан и, пнув ногой тумбочку, решительно направился к двери, ведущей в покои Корхаса. Кушар, уже успевший сунуть себе за пазуху какие-то безделушки, удивленно взглянул на киммерийца.
— Ты чего разозлился? — спросил он. — И что собираешься сейчас делать?
— Пошли, — коротко ответил Конан, дернул дверь, но, убедившись, что она заперта, выхватил из-за пояса кинжал, чтобы отодвинуть им засов. — Кром! Ну, я покажу этому предателю!
Они ворвались в покои Корхаса, но там тоже никого не было. Конан, не задерживаясь, рванулся к двери в коридор, а его приятель, не удержавшись, схватил массивный золотой подсвечник и, пыхтя, начал совать его себе за пазуху.
