Майкл Муркок - Вечный Герой (сборник)
— Похоже, что нам, возможно, придется приземлиться, — уведомил я его.
Он взглянул на меня.
— Почему, Майкл Кэйн? Разве тебе это нравится?
— Что ты имеешь в виду? — спросил я.
Он показал вниз.
— Цветы.
— Мы можем найти поляну.
— Я хотел сказать не это. Разве ты не слышал о Цветах Меднафа? Они привлекательны издали, но крайне опасны, когда к ним приблизишься. Отсюда их запах приятен, но когда к ним подойдешь поближе, он вызывает сперва летаргию, а потом сильное безумие. Многие попали в западню этих цветов, и растения выпили из них жизненные соки, оставив их лишенными всего человеческого. Люди становятся безмозглыми существами и в конце концов попадают в зыбучие пески Голаны, где их медленно засасывает, и об этих несчастных больше никто никогда не слышал.
— Ни одно человеческое существо недостойно такой судьбы! — содрогнулся я.
— Но многие пострадали! А те, кто уцелел, представляют собой после этого немногим больше, чем ходячих мертвецов.
— Тогда давай направим курс подальше и от Меднафа и от Голаны, и будем надеяться, что наши моторы не заглохнут, пока они останутся далеко позади нас, — сказал я, принимая решение любой ценой избежать опасности, раскачивающейся на ветру под нами, даже если станет необходимым дрейфовать по воле ветра, пока эти желтые поля не кончатся.
Пока я разбирался с двигателем, Хул Хаджи рассказывал мне историю о старом отчаянном человеке, неком Блемплаке Безумном, который, как предполагалось, все еще скитался там, внизу. Он впитал в себя столько ароматов, что они больше не действовали на него так, как на других, и сумел выжить в зыбучих песках — потому что именно он-то и был их первоначальным создателем. Некогда он явно был человеком благосклонным и полезным, приобретшим откуда-то немного научных знаний и не стремившимся к величию. Мало зная о том, что имеет, он попытался использовать свои знания для постройки огромной сверкающей башни, которая вдохновляла бы людей своей красотой и величием. Был заложен фундамент, и долгое время казалось, что он преуспеет. К сожалению что-то вышло не так и подействовало на его мозг. Его эксперимент вышел из-под контроля, и в результате появились зыбучие пески, имевшие особые и неестественные свойства и нигде больше не встречавшиеся.
В скором времени и с чувством огромного облегчения мы пролетели над цветами и зыбучими песками. Я видел их только ночью, при свете мчавшихся по небу лун, но и беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы сказать мне, что Хул Хаджи не преувеличивал. От медленно перемещавшейся внизу гряды снизу раздавались странные крики, безумный бред, казавшийся иногда членораздельными словами, но я не мог разобрать в них никакого смысла, да и не очень-то и старался.
К утру мы пролетели над несколькими сверкающими озерами, усыпанными зелеными островами, и иногда по огромным просторам водяной глади скользила лодка.
Я заметил Хул Хаджи, что это приятный контраст, и он согласился. Пока мы пролетали над предыдущей территорией, он тревожился больше, чем признавался мне в этом. Я спросил его, не будет ли разумным попытаться приземлиться, поскольку двигатель теперь работал с большими перебоями и вскоре обязательно вообще заглохнет. Он сказал мне, что это будет безопасно, так так на островах живут просвещенные и умные люди, способные развлечь и привести в восторг любого гостя озер. Пока мы пролетали, он указывал названия. Среди всех имелся один пышный остров, стоявший несколько в стороне от остальных.
— Этот остров называется Драллаб, — сообщил Хул Хаджи. — Его народ лишь изредка контактирует с соседями, но хотя он, похоже и не играет большой роли в деятельности других островов, оказывает на них немалое художественное влияние и очень гостеприимен. Жители его принимали однажды меня, когда я путешествовал по островам, и я наслаждался каждым мгновением пребывания там.
Появился еще один остров. Он выглядел странным контрастом, совмещая в себе черты всех островов. Это был К`кокрум, как уведомил меня Хул Хаджи.
Остров, всего лишь несколько лет назад поднявшийся из озера и все еще по большей части ненаселенный, хотя жившие там люди казались народом странных контрастов, иногда дружелюбные к чужакам, иногда — нет.
Мы решили не приземляться там и пролетели еще над несколькими островами, а Хул Хаджи с большой любовью сообщал их названия. Тут имелись С`сидла с нежным ландшафтом высоких сильных деревьев и широких темных прогалин, и Носирра, суровое, здоровое на вид местечко с большими, как сообщил мне Хул Хаджи, пока еще не добытыми сокровищами.
Я горел желанием услышать все это, даже хотя часть моего внимания сосредоточилась на двигателе, так как все, что я слышал, больше и больше очаровывало меня по-прежнему лишь частично исследованным мною миром, и чем больше я буду знать о нем, тем лучше буду подготовлен к выживанию здесь.
В скором времени мы сумели осторожно провести воздушный корабль над всеми островами и увидели перед собой на материке город, который, как мы решили, будет лучшим местом для приземления на случай, если двигатель окажется неподдающимся ремонту, город, называвшийся, как сказал мне Хул Хаджи, Кенд-Амрид. Жители его, сообщил он мне, хорошо известны своим ремесленничеством и умением обращаться с немногими, бывшими в ходу на Марсе, техническими устройствами. Они могут нам помочь больше, чем островитяне, хотя островитяне были, возможно, дружелюбнее.
Я поманипулировал с управлением, и мы начали снижаться к Кенд-Амриду.
Позже мне пришлось пожалеть, что мы не приземлились на одном из островов, ибо Хул Хаджи обнаружил, что Кенд-Амрид изменился с известного ему времени, когда он, как скитавшийся изгнанник, провел некоторое время в этом городе.
А когда наступил вечер, погрузивший темные башни города в густую тень, мы проплыли над ним с облегчением в сердце.
Место это было безмолвное, и огней горело мало, но я отнес это к тому факту, что обитатели его являлись людьми, по словам Хул Хаджи, упорно трудившимися, с простыми удовольствиями, и празднества проходили только при свете солнца.
Мы снизились на окраине города, и я выстрелил якорь-кошку, вонзивший в землю острые лапы и давший мне возможность спуститься по лесенке и прикрепить канаты к паре росших поблизости чахлых деревьев.
2. ГОРОД ПРОКЛЯТЬЯ
Когда мы приблизились к Кенд-Амриду, рука Хул Хаджи инстинктивно легла на рукоять меча. Хорошо зная его, я заметил этот жест и нашел его тревожным.
— Что-нибудь не так? — спросил я.
— Не уверен, друг мой, — ответил он.
