Марина Комарова - Враг хозяина штормов
Но как тут все разгорелось в мгновение ока? Или я слишком долго бежал сюда? На берегу уже стояли люди из деревни, ахали и, замерев, смотрели вперед, не веря происходящему.
Я попытался сделать шаг вперед, но ноги не слушались.
— Замри, замри, замри… — прошелестел призрачный шепот. — Гор-р-ри ясно, гор-р-ри сильно… Уходи зло, уходи-и-и-и…
Ветер подхватил шепот, развеял пеплом, по воздуху прошла рябь.
Пламя исчезло, но в тот же миг поднялась огромная волна и, повинуясь мелодии флейты, обрушилась на раскаленные камни. Послышался оглушительный треск, по темным громадам молнией разошлись черные трещины. Еще одна волна, что-то сверкнуло, и я быстро отвернулся.
— Боги, они раскололись! — раздался чей-то крик. — Раскололись…
— Скьяльвинд… Скьяльвинд забрала их, — добавил кто-то.
Я хотел взглянуть на реку, но потом передумал. Сердце на мгновение пронзила боль, я покачнулся. Снова сжало невидимой рукой и резко отпустило — завязались еще одни Узы.
Глубоко вздохнув, я молча побрел назад, к деревне. Йорд и Арве доберутся сами. Незачем было оглядываться, я и без того знал точно — некк и ее братья обрели покой.
Часть III
РАНГРИД, ВСЕГДА ПРЕДАЮЩАЯ
Глава 1
РЯБИНОВОКОСАЯ
Каменистая дорога вилась серой змеей, теряясь среди поросших пожелтевшей травой холмов и светло-голубых озер, подобных морским камням в короне Гунфридра. Позади остались Раудбреммский лес и своенравная Скьяльвинд. Солнце стояло высоко в небе, освещая мирную долину, простиравшуюся до самого горизонта. Крутые холмы, на которых расположился Ярлунг — один из самых богатых городов перед снежной пустыней с лаайге, — были покрыты золотом и зеленью. Ярлунг, пожалуй, единственное место, где можно отыскать хоть какие-то упоминания о дроттене, приезжавшем к жителям деревни у Холодных камней. Да, и неплохо бы узнать, какая дорога лежит дальше. Обещание, данное малым богам, нужно исполнить. И чем быстрее, тем лучше. В этих краях я никогда не бывал, а ехать, не зная пути, неосмотрительно и глупо.
Денек выдался на удивление теплым, я искренне жалел, что скоро нагрянут морозы и ни следа не останется от этой бронзовой и багряной роскоши. Все осыплется и исчезнет, лишь только голые ветви будут тянуться к серому небу.
Аян недовольно фыркнул, я погладил его по шее:
— Скоро передохнем. Потерпи, надо добраться до города.
Конь снова фыркнул, выражая свое отношение к происходящему… и к хозяину тоже.
— Давайте я поеду вперед? — предложил Йорд. — Дорога не особо близкая. А воды осталось мало, посмотреть стоит, что да как.
Я вздохнул. Хакон был на удивление щедр. В плату за освобождение деревни от некк он дал достаточно припасов, но рисе и еда — это всегда опасно. Для еды. Кивнув Йорду, я повернулся к Арве:
— Так на чем ты там остановился?
Замолкший на время нашей беседы с рисе фоссегрим вздохнул — воспоминания были явно ему неприятны, однако мне нужно знать все.
— Мы с отцом возвращались из Ванханена. Море было неспокойным, отец не хотел отправляться в такую погоду, но пришла весточка о болезни матери, и он тут же отдал распоряжение отплывать.
Заметив мой быстрый взгляд, Арве тут же пояснил:
— В Ванханене живет мой дядя, да и мать оттуда родом. В Къергар она приехала уже после замужества.
Но меня удивило не это, ведь земли Кьергара и Ванханена граничат, да и всегда поддерживают крепкие торговые отношения. И те и другие выходят к морю, которое, как известно, кормит всех. А мальчишка частично мой земляк, может быть, поэтому я к нему отношусь так… странно?
— Мы толком не отошли от Ванханена, еще виднелись башни замка дяди, когда налетел ураганный ветер. Шторм обрушился в один миг, никто не успел понять, что происходит. Меня отшвырнуло от борта, я даже… — Арве сглотнул. — Даже не знаю, обо что ударился, но почувствовал ужасную боль, а потом все померкло. А после…
Он замолчал, вглядываясь в лежащую перед нами долину. Я не торопил — пусть говорит сам. Хозяин Штормов — не тот, о ком вспоминается с удовольствием.
— Потом я пришел в себя в темной камере, не один… Рядом сидела женщина — северянка. Измученная, в порванной одежде, но при этом… Несломленная, будто плен для нее не был горем. Позже я узнал, что имя ее Сигрид, она из Ванханена. И прозвище носила такое странное — Волчья пророчица.
Я вздрогнул:
— Как?
Поверить своим ушам не получалось: роду Бессмертника уже более четырехсот лет, как Арве мог видеть Сигрид?
— Сигрид, — повторил Арве и посмотрел на меня. — А что?
— Если верить одному моему знакомому скремту, женщина, о которой ты говоришь, должна была давно умереть.
На лице фоссегрима появилось изумление, он чуть пожал плечами:
— Не знаю, пленница, разделявшая со мной камеру, была вполне живой. Она говорила, Хозяин держит ее долго уже, но чтобы столетия… — Арве внимательно посмотрел на меня. — Сигрид не было и сорока.
— Хорошо, а дальше?
— Потом начали приходить слуги Хозяина Штормов. Меня заставляли приманивать корабли флейтой фоссегрима. Меня выводили из темницы и накладывали мощные чары, противиться им не получалось, чужая воля полностью управляла моим телом и разумом.
— Зачем вы приманивали корабли?
— Слуги Хозяина захватывали тех, кто на них плыл, и увозили на девятый Остров-призрак.
— Девятый?
Второй раз за короткое время я не верил услышанному. Ведь на всех картах обозначено восемь Островов: больших, почти неизведанных, но восемь.
Словно догадавшись, о чем я думаю, Арве вздохнул:
— По словам Сигрид, Хозяин Штормов желает создать девятый остров и выстроить вокруг него магический купол. И как люди строят дома камень за камнем, так каждая душа вплетается в канву этого купола или становится твердью острова.
Он передернул плечами, будто вспомнил что-то страшное.
— После каждого похода за добычей меня возвращали в темницу. Отца я больше никогда не видел. Однажды Сигрид тяжело вздохнула и сказала, что его больше нет.
Арве замолчал.
— И?
— На мой вопрос, откуда она знает, лишь грустно улыбнулась, а потом сняла с шеи медальон с волком и отдала мне. Попросила сохранить его и добавила, что меня ждет путешествие на юг, там я встречу того, кто сумеет помочь.
— Кому? — уточнил я.
Арве опустил плечи:
— Не знаю, расспросить так и не вышло. В темницу вошли стражники и увели ее. Но, даже когда ее грубо толкали и тянули, она оставалась гордой и спокойной. Будто знала: чему… — Фоссегрим запнулся: — Чему быть, того не миновать.
