Павел Корнев - Падший
– Еще увидимся.
– Меньше болтай, больше делай.
– Счастливо оставаться! – попрощался я и отправился в ресторан.
Справился у метрдотеля о госпоже Монтегю, и тот велел официанту проводить меня на второй этаж. Людей в ресторане было немного, публика собиралась в этом респектабельном заведении уже ближе к вечеру, зато с избытком хватало пальм, фикусов и античных статуй в нишах стен.
Лилиана забронировала столик на две персоны у открытого окна террасы. Прохладный ветерок так и раскачивал легкие полупрозрачные занавески.
– Лео! – обрадовалась моя новая знакомая и отставила на стол бокал с белым вином и льдом. – Я уже начала опасаться, что ты не придешь!
– Как ты только могла такое подумать? – уверенно улыбнулся я, хоть на самом деле еще час назад понятия не имел, приму приглашение или нет.
Делать хорошую мину при плохой игре – так это называется.
– Что будете заказывать? – подошел к нам официант с меню в кожаной обложке.
Я принял у него увесистый том и без тени смущения признался:
– Дорогая Лилиана…
– Просто Лили.
– Лили, всех моих денег в бумажнике хватит здесь разве что на пару медовых коржиков. Хочешь коржик?
– Лео, я же угощаю! Ты забыл? – напомнила Лилиана. – Пусть твою помощь не оценить материально, но я хочу, чтобы этот символический жест позволил нам начать все с чистого листа.
– Отлично! – улыбнулся я и заказал стейк с гарниром из жареных овощей стоимостью в четверть сотни франков. Гулять так гулять!
– Что будете пить?
– Черный чай. Лучше всего – южноафриканский.
– К сожалению, у нас есть только индийский, – сообщил официант, подливая вина в бокал Лили.
– Тогда индийский. И кувшин лимонада, пожалуйста. Лимонад несите сразу.
Девушка округлила глаза.
– Так ты не шутил насчет лимонада? Это действительно твой любимый напиток?
– Я вообще редко шучу, – улыбнулся я. – А ты ничего не закажешь из еды?
– Уже заказала, – отмахнулась Лили и спросила: – Чем занимался?
Я неопределенно пожал плечами.
– Да так, ничем особенным. Отправил пару телеграмм, выяснил расписание поездов.
– Уезжаешь? – кинула собеседница на меня быстрый взгляд поверх бокала с вином.
– Завтрашним пятичасовым.
– Уже купил билеты?
– Поеду после ресторана.
– Отлично! – улыбнулась Лили. – Я с тобой! Обожаю смотреть на поезда. Всегда любила путешествовать. Не возражаешь? Я такая бесцеремонная…
– Не возражаю, – просто ответил я и наполнил высокий бокал принесенным лимонадом. Общество Лилианы мне нравилось. Впрочем, Лили была способна очаровать даже каменную статую.
– Может, потом сходим в синематограф?
– Не люблю, – признался я. – Тесно, темно, вечно накурено.
– Что тогда?
Я сделал глоток лимонада и сообщил:
– В городском парке сегодня лекция на тему «Обитаемы ли планеты».
Лилиана посмотрела на меня с неприкрытым удивлением, но после недолгих раздумий согласилась.
– Чудесно! – отсалютовала она мне бокалом вина. – А после лекции останемся на танцы!
– Танцы я тоже не особо жалую, но…
– Останемся! – отрезала Лили. – Я уже не помню, когда ходила на танцы последний раз!
– В пятницу? – напомнил я и сразу пожалел о сказанном.
Она болезненно поморщилась и попросила:
– Давай не будем об этом, хорошо?
– Как скажешь, – пообещал я и откинулся на спинку стула, пытаясь понять, какие чувства испытываю к собеседнице.
В итоге так ни к какому определенному выводу и не пришел. Лилиана мне совершенно точно нравилась, с ней было легко и просто. Это с одной стороны. С другой – она танцевала полуголой в варьете с удавом на плечах. И кто мог поручиться, что наша встреча была случайной? Я не знал и не мог знать, чего ожидать.
Просто надеялся на лучшее.
А почему бы и нет? Меня не так-то легко убить. И запугать – тоже непросто. А вот я и в том и в другом изрядно преуспел. Это вселяло определенную уверенность в будущем.
И – черт побери! – мне действительно нравилось находиться в обществе Лилианы! С ней окружающая действительность казалась четче, сочнее и ярче, и даже лимонад был вкусней, нежели обычно.
Любовь? Нет. Я точно знал, что это не она.
Просто… просто между нами протянулась некая ниточка.
И это даже немного пугало. А я не привык поддаваться собственным страхам.
Сначала принесли салаты и легкие закуски, потом дошла очередь и до горячего. Мы без лишней спешки отобедали и перешли на открытую террасу, благо солнце перевалило через дом и получилось разместиться в тени.
От озера дул прохладный ветер, мы сидели в плетеных креслах и пили; я – чай, Лили – белое вино. О чем болтали, даже не скажу, но было легко и приятно.
Удивительно даже; обычно я так запросто с людьми не схожусь.
– Ты поразительный человек, Лео! – заявила вдруг Лилиана, задумчиво глядя на игру света в бокале. – Просто не знаю, чего от тебя ждать!
Она словно повторила мои мысли, это вызвало легкую оторопь.
– Почему это? – спросил я после долгой паузы, поставил на подставку фарфоровый чайничек и повторил вопрос: – Ну, скажи на милость, почему?
– Будто сам не знаешь! Татуировки и все остальное… ты похож на головореза, но каким-то чудом умудрился произвести самое благоприятное впечатление на папу! А он в людях не ошибается! И ты пригласил меня на лекцию! Не в синематограф, не на танцы, а на лекцию, Лео!
– Может, я просто страдаю от чрезмерной стеснительности?
– Ты? – Лили рассмеялась, и глаза ее мягко засветились изнутри, словно отражая солнечные лучи. – Да, действительно. Это просто не пришло мне в голову. Извини. Ты такой решительный на вид…
– Внешность обманчива.
– Но мы останемся на танцы?
– А у меня есть выбор?
Лили задумалась и покачала головой.
– Нет. Иначе я поеду домой заливать тоску и разочарование в жизни вином. И тебе станет стыдно.
– Стыд – моя ахиллесова пята, – улыбнулся я и насторожился, заслышав странный шум на площади.
Обернулся и удивленно хмыкнул при виде подъехавшей к памятнику самоходной коляски, крайне непривычной на вид. Она была не столь массивна, как полицейские броневики, и обладала куда более тихим движком.
«Форд-Т»! Самоходная коляска на паровом ходу производилась в Новом Свете, и по эту сторону Атлантики встречались лишь единичные экземпляры. Тем удивительней было увидеть ее в курортном городке.
Вслед за «фордом» к памятнику Максвеллу подъехало три открытых конных экипажа, и констебли принялись вежливо и вместе с тем решительно просить разойтись оккупировавших площадь студиозиусов. На своих местах полицейские позволили остаться лишь художникам-мэтрам.