Наблюдатель (СИ) - Широков Даниил

— Фолл, Фолл… — старейшина осторожно положил руку мужчине на плечо. — Ты не одинок. С самого начала, когда ты только попал в этот мир, ты встретил меня. Потом, в своих похождениях — верных друзей и союзников. Пусть не все из них дожили до наших дней… Они всё ещё есть. И они всё ещё будут рядом с тобой до конца.

— Да, — вновь кивнул Фолл, вытирая слёзы. — Они — да. Проблема в том, что я не могу быть рядом с ними. Не могу присматривать, не могу сторожить их сон.

— Они должны сами уметь о себе позаботиться, — вздохнул старый эльф. — Такой уж у нас мир. Защитить всех в одиночку невозможно. Утопия.

— Да… Да…

Воздух стал жгучим и болючим. Дышать им Фоллу стало невыносимо — и он заплакал, поддерживаемый похлопываниями по плечу от старика. Тот понимал, через что пришлось пройти первому герою — понимал, поскольку и сам когда-то прошёл через это. Эльфы живут куда больше людей — и шрамов у них зачастую гораздо больше. Вот они — да, привыкают. Поэтому кажутся такими холодными и бесчувственными постороннему наблюдателю. Но это, разумеется, не так. Люди просто более честны сами с собой — эльфы же загоняют чувства так глубоко, насколько могут. Чтобы не показывать слабость, что им больно, что они, чёрт подери, страдают.

Старый эльф, преподавший Фоллу одни из самых важных уроков в жизни, теперь получил один и от него.

Ему вспомнились те, кого он оставил в Пангонии. Лица близких друзей, с улыбками отпустивших его восвояси. Они знали, что Пангония останется без защиты в случае нападения. Но они не хотели, чтобы вместе с ней, в случае чего, погиб и он — старейший среди них. Эльфы редко дружат, даже сами с собой. А друиды — эти ребята были лучшими друзьями, эдаким аналогом компашки мальчишек, что вместе со школьной скамьи. Каждый со своими мечтами, целями и мыслями. Они все решили, что лучше их близкому — жить. И быть счастливым там, где он хочет, с теми, с кем хочет. А они — они справятся. Они же сильные и могучие друиды Пангонии! Вот такие чистые намерения — ведь эльфы не умеют завидовать.

И что теперь? Все отправились к Иггдрасилю, в землю, к матери-природе. Ни с кем он не попрощался, никого не защитил. Хотя должен был, по идее. Но он предпочёл остаться, полагая, что мир наступит сам собой. Эгоистично? Глупо? Неизвестно.

Известно лишь, что старик, сам того не заметив, и сам пустил скупую мужскую слезу.

Успокоившись через несколько минут, они вновь сели в молчании перед костром. Что-то заставляло их оставаться здесь, а не идти спать, как все нормальные жители. Старейшина вдруг вспомнил об одном незаконченном деле, за помощью в котором был вынужден обратиться к Фоллу.

— Ты как-то его спрятал, я уже и подзабыл, как… — виновато протянул старик. — Прости старика.

— Под деревней пространственный карман, — понимая, что старейшина просто шутит, улыбнулся Фолл. — Незапертый — в округе нет никого, кроме вас, кто мог бы манипулировать эфиром, чтобы заглянуть в него.

— Вот спасибо, удружил, — хмыкнул тот, закрывая глаза и подняв ладони на уровень плеч, держа их ровно над землёй. Та едва заметно содрогнулась, а по земле кругом побежали белые молнии. Через несколько мгновений они погасли, а перед старейшиной, прямо возле костра, находился…

Кусок серебристой руды с голубыми и жёлтыми вкраплениями размером с хороший пень, по форме напоминавший неправильный овал. С виду — обычный камень, ну, может, слегка грязный. Хотя серебристых камней не так и много… В общем — было очевидно, что руда эта особая. Старейшина откашлялся, приходя в себя после использования огромного количества эфира. Всё-таки пространственный карман, как бы близко он не находился, требовал безумной концентрации и не менее безумного количества энергии волшебника. Поэтому и был не особо распространён — с собой не взять, а даже если исхитриться и взять, то сил на него не напасёшься. А вот использовать как хранилище для чего-то важного — да, вполне.

— Яйцо дракона в полном порядке, — с прищуром осмотрев руду, произнёс старый эльф, огладив порванное ухо. — Дитя парящих возле Бога защищало эту деревню вместе со мной и Ирис с честью и достоинством. Даже спустя столько лет его сила не угасла, а наоборот, увеличилась.

— За него можно целую страну купить, — с гордостью, схожей с той, с коей говорила о своей способности Ирис, протянул Фолл. — Я его уменьшу, если вы не против…

— Давай.

Фолл поднялся, наклонившись над яйцом. Провёл по его основанию рукой, бережно, но с усилием. А затем подхватил, удерживая в ладонях, пока "камень" не стал стремительно терять свой размер, в считанные секунды став размером с обычный булыжник. Или самое обычное куриное яйцо. Цвет его остался прежним. Фолл передал артефакт старейшине, а тот аккуратно опустил его в карман своего плаща.

— Хочешь, чтобы Арт поступил с ним так же, как и ты? — поинтересовался старый эльф.

— Нет, — помотал Фолл головой, опускаясь вслед за бывшим наставником обратно перед костром. — Пора яйцу дракона обрести своё предназначение. Мы выкуем из него оружие — то, что лучше всего подойдёт Арту. Просто выкачивать драконий эфир — глупо и не очень эффективно. А так… Если у него получится подружиться с духом парящего возле Бога, то для Арта откроется путь на самую вершину. Если нет или что-то пойдёт не так — у меня есть другие варианты.

— Даже так… — покрутил усы старейшина. — Понятно. Не стану спрашивать, где ты отыскал гномьего кузнеца, способного на такое, и место, подходящее для такого рода работы. Даже горнила Железных Гор не способны поддерживать жар, нужный для выплавки из скорлупы, не говоря уже о рисках, на которые вы все идёте, пытаясь сделать это без эфирного стабилизатора. Хотя с тобой в этой роли, может, что и получится.

— Я очень на это надеюсь, — со всей серьёзностью сказал Фолл. — Эх… Пора бы на боковую.

— И то верно, — кивнул старик, поднимаясь. — Ты идёшь?

— Покурю ещё, — бросил в ответ первый герой. — Лягу здесь же. Утром ещё Лори поднимать…

— Тогда доброй ночи, — кхэкнул старый эльф, поворачиваясь, чтобы вернуться в деревню.

И вспыхнуло пламя.

Ярко, ослепляющее, до рези в глазах. Чёрное и рыжее смешалось воедино, озаряя небеса и… Деревню, на которую обрушился огонь. Грохот пришёл позже. Земля тряслась от ужаса под гнётом невероятной силы, бившей по ней сжатым оранжевым эфиром, воплощавшемся в огромных огненных шарах, утюживших холм, траву, цветы: весь лес кругом. Всё вспыхнуло в одно мгновение. Без предупреждения. Без милосердия. Без жалости. С предельной жестокостью. Сантиметр за сантиметром, дерево за деревом — всё кругом утопало в громе, взрывах и треске древесины. Старейшина застыл там же, где стоял, у подножия холма, наблюдая, как его деревня, только что получившая шанс на новую жизнь, утопает в мрачном, всеобъемлющем огне.

После грохота пришли крики. Там, в деревне, проснулись люди. Часть домов оказалась снесена, в них теперь бушевал огонь: в воздухе мгновенно поднялся запах горелой плоти. Крики ужаса сменялись предсмертными воплями, а те — хрипами. Кто-то звал на помощь, кто-то рыдал и звал маму с отцом, кто-то просто кричал от страха и боли. Фолл, как и старейшина, оказался парализован — не от шока, а от картины перед глазами. Первому герою казалось, что он видел в Крэйне всё — но то, что произошло за несколько мгновений, переубедило его.

Над полыхавшим лесом поднялся дым. Такой густой, что сами небеса стали ещё чернее. Звёзды погасли, теперь только пламя, пожиравшее природу, лес и людей, жило здесь своей недолгой жизнью.

А перед холмом, на единственный нетронутый участок, где были старейшина с Фоллом, из прорезавшейся в пространстве золотой рамки портала на пожухлую траву ступили бронированными сапогами воины Империи. Десять, двадцать, тридцать… Полсотни. Их чёрная броня блестела в жутком пламени, бушевавшем вокруг, а алый символ на груди наливался кровью. На время тихий и спокойный уголок, похожий на рай, превратился во мрачный аналог ада.

Пламя обжигало даже с такого расстояния, а дым уже резал нос и глаза. Первый герой поднялся, медленно, словно в непонимании. Он смотрел, как догорают последние жители, как прекращаются их крики, как прекращается плач последнего ребёнка где-то в глубине деревни, как падают их тела, распадающиеся на обломки костей — пламя было столь горячим, что заставило их треснуть. Мужчины, женщины, дети, старики. Никого не обошло пламя, будто и впрямь живое. Нет, не показалось — оно двигалось, заглядывая в обрушившиеся дома, прыгало с дерева на дерево, поджигая те, что сопротивлялись благодаря зелёному эфиру. Он практически полностью исчез — природа не способна сопротивляться разрушительному воздействию оранжевого эфира.