Питер Бретт - Дневная битва
Арлен кивком указал на Ренну:
– Это Ренна Таннер, моя суженая. Она мастерица ставить метки. Кликни своих людей, и проведите ее по лагерю. Подскажете сами, чем вам помочь.
Еви склонилась перед Ренной:
– Твоя помощь – истинное благословение.
Ренна с улыбкой схватила Арлена за локоть:
– Прошу прощения, мы на минутку, – и увлекла Арлена назад, к лошадям и дальше. – Что за шутки, Арлен Тюк? – вопросила она. – Мне пришлось царапаться и кусаться, чтобы с твоего позволения пометить собственный зад, а теперь ты доверяешь мне расписать целый лагерь?
Арлен взглянул на нее:
– Хочешь сказать, что не готова? И я не должен тебе доверять?
Ренна уперла руки в боки:
– Не смей так говорить.
– Тогда о чем речь? – недоумевал Арлен. – Свет меркнет, и ты должна любой ценой укрепить их метки. Стращай местных, выбивай из них дурь, если понадобится, но дело сделай. Возьми несколько копий и меченых стрел, раздай всем, кто в состоянии воспользоваться.
Ренна моргнула. Раньше ей доверяли метить разве что хлев. Да и вообще не поручали ничего, кроме дойки и стряпни. И вот Арлен Тюк не колеблясь превратил ее для этих людей в Селию Пустоцвет.
«Я люблю тебя, Арлен Тюк».
Ренна вскоре увидела, что метки даже хуже, чем они с Арленом опасались. Правильным кругом лагерь и вовсе не был окружен. Овсюжники как попало рассеялись по поляне, отдельно и с разным уровнем мастерства пометили свои телеги, фургоны, палатки. Лучшие метки еле-еле дотягивали до годных.
– Сколько народу вы теряете еженощно? – спросила она.
– Слишком много, – со злостью ответил Варли. – И с каждой ночью все больше.
– Если оставаться на одном месте, то с каждой ночью и будет становиться только хуже, – объяснила Ренна. – Такой большой лагерь, где пахнет кровью и страхом, притягивает подземников, как яблочная кожура муравьев.
Варли сглотнул.
– Не по душе мне твои слова.
– И не должны быть. Делай что хочешь, но завтра все эти люди должны выступить в Мертвый Колодезь.
Ренна остановилась перед телегой, окруженной врытыми в землю мечеными столбами.
– Столбов-то порядочно, – заметила Ренна.
Варли кивнул:
– Это наш метчик понаделал до того, как его разорвали. Поначалу хватало, чтобы окружить лагерь, но нескольких мы лишились, а заменить не смогли.
– Будь добр, выдерни их все и отнеси на край поляны. – Ренна показала, куда. – Мы окружим самые большие фургоны и поставим столбы в промежутках. Лагерю придется сильно ужаться и поместиться внутри.
– Людям не понравится, если мы повыдергиваем их столбы, – возразил Варли.
Ренна наградила его тяжелым взглядом:
– Не думай о том, что им понравится, седая борода. Или тебе. Если хочешь потерять нынче меньше, лучше сделай, как я говорю, и управься до заката.
Мохнатые брови Варли разъехались, он снова снял шляпу и принялся ее терзать.
– Ладно-ладно.
– Мне нужна краска, – продолжила Ренна. – Сгодится любая; чем темнее, тем лучше, да побольше. И столбы вот такой высоты.
Она показала ладонью.
– Как можно больше. Рубите живые деревья, если придется. Все это понадобится только на последнюю ночь перед уходом в Мертвый Колодезь.
– Донн! – кликнул Варли. – Собери столбы. Всех несогласных посылай ко мне.
Донн кивнул и ушел, захватив с собой несколько человек.
– Брайс, – позвал Варли, – краску сюда. Живо!
Тот убежал, а Варли обратился к остальным:
– Свежие столбы. Разломайте все, что понадобится. – Он выжидающе оглянулся на Ренну.
– Фургоны нужно переставить до того, как я начну вкапывать столбы, – сообщила она, – то есть сейчас.
Варли кивнул и пошел толковать с владелицей телеги.
– Да мы же в самую помойку угодим! – расстроилась та.
– Тебе куда больше хочется – в помойку или демону в брюхо? – осведомился Варли.
Ренна вернулась к Арлену, когда почти стемнело. Отдельным пациентам импровизированной больницы чуток полегчало, но многие по-прежнему сильно страдали. Арлен стоял на коленях подле койки и держал за руку юную девушку. Другая ее рука заканчивалась на уровне локтя бинтом, который пропитался изжелта-бурым гноем. Половину лица, все еще воспаленную и красную, покрывала мокнущая короста после ожогов от огненных плевков. Кожа была мертвенно-серой, дыхание – поверхностным. Глаза закрыты.
– Демонова лихорадка, – доложил Арлен, не глядя на Ренну. – Огненный демон откусил ей руку и вызвал жуткое заражение. Я дал ей снадобий, какие знаю, но болезнь зашла слишком далеко; сомневаюсь, что ее развитие хотя бы замедлится.
Боль в его голосе резанула Ренну, но она приняла это чувство и дала ему раствориться. Работа осталась, и ее придется выполнить.
Арлен окинул взглядом других больных.
– Пару я, может, и спас, но у меня кончились травы, а в большинстве случаев и навыков всяко не хватит. – Он вздохнул. – По крайней мере, при свете дня.
– Ты зря сегодня распетушился, – покачала головой Ренна. – Начнешь исцелять людей в ночи, и историям про Избавителя не будет конца.
Арлен взглянул на нее, по его лицу текли слезы.
– А что прикажешь делать? Оставить их умирать?
Ренна смягчилась:
– Конечно нет. Я просто напоминаю, что приходится платить.
– Платить приходится всегда, Рен, – отозвался Арлен. – Во всем этом виноват я.
Он обвел рукой лагерь овсюжников:
– Я это допустил.
– И как же? – вскинула брови Ренна. – Ты вытурил людей из домов?
Арлен помотал головой:
– Разбудил демона, который это сделал. Нельзя было приносить Копье в Красию. Нельзя было доверять Джардиру.
– Какое Копье? Кто такой Джардир?
– Мозговой демон был готов на убийство ради ответа на эти вопросы. Ты точно хочешь знать?
– Демоны ничем другим и не занимаются, кроме убийств, – напомнила Ренна и показала на свою метку против мозгового демона, нарисованную воронцом на лбу. – И эти головастые твари больше не заползут в мой череп.
Арлен кивнул:
– Джардир – предводитель красийцев. Я познакомился с ним давным-давно, мы стали друзьями. Ночь, да больше чем друзьями! Он научил меня половине того, что я знаю, и много раз спасал мне жизнь. Я не любил бы сильнее даже родного брата. – Арлен сжал кулак. – И все это время он готовился вонзить мне в спину нож.
– Что случилось?
– Я обзавелся на черном рынке картой затерянного в пустыне города, который считался родиной Каджи.
– Что за «черный рынок»? – не поняла она. – Открыт только ночью?
Арлен улыбнулся, но не весело.
– Так и знал, что ты это подумаешь. «Черный рынок» означает, что я купил краденое.
