Дункан Мак Грегор - Город Плененных Душ
— Отпусти! — пискнул незнакомец. — Не то убью… Конан расхохотался.
— Сначала я отрежу тебе уши, приятель. А потом ты убьешь меня. Если у тебя получится.
Он вскочил и, взяв толстяка за шиворот, поволок его к выходу.
Косые струи дождя, холодные, колючие, обрушились на Конана и его пленника сразу за порогом. Черное небо то и дело прорезали яркие изломанные стрелы молний. В их свете все вокруг казалось чем-то нереальным — и лес, и череда скалистых гор, и покосившиеся домишки деревни — словно другой мир, сотворенный Сетом для вдохновления демонов на черные дела.
Не обращая внимания на дождь, киммериец прислонил пленника к стене дома и, приставив к его горлу клинок, грозно спросил:
— Кто такой?
— Нэго.
— Кто такой? — Конан встряхнул толстяка так, что тот чуть не испустил дух от страха.
— Колдун. Обычный колдун. Отпусти меня.
— Это ты разводишь тут вонючие цветы?
— Я! Прекраснейшие, великолепнейшие орхидеи!
— Ну-ка, пойдем в твою нору. Там поговорим.
И киммериец потащил пленника к обнаруженному им сегодня убежищу колдуна.
— О! — горько воскликнул Нэго, увидев, как уверенно варвар нащупал на земле кольцо и дернул.
Дверь открылась. Втолкнув толстяка внутрь, Конан вошел следом и замер: на полке рядом с черным блестящим камнем лежал Хольд. Глаза его были закрыты, голова свесилась набок как у мертвеца, руки плетьми бессильно лежали вдоль тела.
Зарычав, киммериец схватил колдуна за горло и сдавил. Нэго булькнул, лицо его налилось кровью, маленькие глазки вылезли из орбит — толстяк затрепыхался из последних сил, но Конан держал крепко. Когда колдун одной ногой уже стоял на Серых Равнинах, варвар отшвырнул его к стене.
— Что ты сделал с парнем, подонок?
Нэго замотал головой, толстым коротким пальцем указывая на свое горло.
— Не можешь говорить? — зарычал Конан, делая шаг к колдуну.
В страхе толстяк засучил ногами, отодвигаясь подальше от невоспитанного гостя, но тот протянул к нему длинную руку и через мгновение Нэго уже болтался в воздухе, жалобно пища.
— Пищать ты можешь, — процедил варвар сквозь зубы. — Значит, сейчас и заговоришь…
Он легонько щелкнул колдуна по лбу и отпустил его. Толстый Нэго с грохотом свалился на пол и закатил глаза, намереваясь изобразить труп, но вовремя передумал.
— Ничего с твоим другом не случилось, — спокойно сказал он, косясь на Конана. — Жив и здоров.
— Сядь и расскажи все толком, — приказал киммериец, усаживаясь на табурет.
— Он сидел на бревне у дома, я подошел, он упал.
— Я сказал «толком». Лучше не пытайся морочить меня, толстый, а то я распорю тебе брюхо.
— Он сидел на бревне у дома. Я подкрался к нему незаметно, как пантера во время охоты, и коснулся руки твоего друга кончиком моей чудеснейшей, прекраснейшей, великолепнейшей…
— Вонючей орхидеи. Дальше.
— Он упал. И я понес его сюда. Это было совсем нелегко. Хоть он и худенький мальчик, а весу в нем не меньше, чем в жирном трехлетнем баране. Я почти надорвался.
— Никто не просил тебя его трогать.
— Мне скучно! Ты не понимаешь, чужеземец. Ты груб и неотесан. Ты дикарь. А я воспитывался в богатом и знатном доме, я…
— Почему деревня пустая?
— А, умерли все от чумы, — небрежно махнул рукой толстяк. — Так вот, я с ранних лет учился…
— Заткнись! Мне наплевать, где ты учился и чему. Мне вообще наплевать на тебя. Я хочу, чтобы мой друг открыл глаза и встал. Ты понял, старый кабан?
Нэго поморщился.
— Какой ты нетерпеливый. Пойми наконец, уморить кого-то легко, а вот вернуть к жизни трудно. Мне нужно время.
— Много?
— До утра управлюсь. А ты пока посиди, отдохни — я ведь разбудил тебя? — выпей пива, хлеба поешь.
Нэго достал из потайного шкафчика под полкой огромную краюху хлеба и кувшин, поставил на стол. Конан сглотнул слюну. Хлеб был свежий, и от него исходил такой аппетитный запах, что варвар, забыв об осторожности, схватил его и оторвал зубами порядочный ломоть. Давясь, он съел хлеб под ласковым взглядом колдуна, затем взял кувшин. После первого же глотка Конан почувствовал, как веки его слипаются, голова тяжелеет и писклявый голос Нэго звучит все дальше, тише… Он открыл было рот, желая сказать: «Ну, дерьмо мула, сейчас я отрежу тебе уши за такие штуки!» Но тут же и забыл об этом. Голова его упала на стол, а рот так и остался открытым. Мгновение спустя киммериец уже спал.
Усмехаясь, колдун смотрел на спящего Конана. Еще один наивный глупец. Неужели он поверил, что Нэго подкрался к его другу? Толстый, неповоротливый Нэго! В отношении своей фигуры колдун никогда не заблуждался. Да и какое значение имеет строение тела? Ум! Вот что главное. А фигура — тьфу, пустяки. Так что ему, Нэго, пришлось не красться в темноте как последнему идиоту, а всего лишь притвориться смертельно раненым. Конечно, мальчишка клюнул на это. «Что с тобой?» «Со мной-то все в порядке, — хихикал про себя колдун, вслух стеная и скрипя зубами. — А вот ты, малыш, дурак дураком!» А когда сопляк упал на колени прямо в грязь и склонился над Нэго — тогда коснуться его руки красавицей-орхидеей уже не составляло труда. Гораздо сложней было дотащить его сюда, в тайное убежище. Интересно, как этот огромный дикарь нашел кольцо? Наверное, случайно наткнулся, как же иначе. Надо бы и его одарить нежным прикосновением волшебного цветка, да ладно. Пока пусть спит. А проснется — все равно не сможет сразу прийти в себя. Вот тогда-то Нэго задаст ему один вопрос: что привело эту парочку именно сюда? А потом и одарит нежным прикосновением…
Колдун удовлетворенно вздохнул, вынул из-под стола горшок с землей и болотной тиной и, достав из кармана куртки маленькое зернышко, пихнул его туда. Теперь надо произнести заклинание — длинное, как река Ильбарс, — и новая великолепнейшая орхидея встанет в вазу рядом с другими, и так же, как они, будет дожидаться своего часа. И этот час обязательно наступит. Нэго не сомневался в этом, так, как не сомневался он в своих способностях — скромных на первый взгляд способностях деревенского колдуна, а на деле целой системой выработанных годами умений и заклинаний. Нет, не зря он столько лет провел в этом убогом месте, в комнатке, которую дикарь так верно назвал «норой». Для неотесанного деревенского народишки у Нэго всегда были наготове «чудодейственные камни», за время двух вздохов вылечивающие хоть понос, хоть солнечный удар, хоть золотуху. И никто так и не догадался, что лучше было бы поправлять свое здоровье без помощи колдуна — спустя луну-другую те, кто грели руки у камня, тихо и спокойно уходили на Серые Равнины… Такова жизнь. Умные и осторожные доживают до седых волос, а легковерные уходят… Утром еще двоих Нэго отправит туда же, на Серые Равнины. А там, глядишь, повезет — появятся новые…
