Дункан Мак Грегор - Город Плененных Душ
— Иена-а!
«А-а-а…» — пронеслось по реке. И тут же киммериец услышал в ответ чей-то далекий крик. «… ан-н-н…» Он пошел на голос и вскоре увидел маленькие фигурки, вертящиеся на месте. Хольд растерянно наклонялся, заглядывая под кусты, как будто Конан и впрямь мог спрятаться там. Иена, напротив, осматривала верхушки чахлых деревьев, словно надеясь найти Конана на ветвях. Когда рядом с ними оказалась огромная фигура киммерийца, едва сдерживающего проклятья, они обрадовались.
— Конан! — воскликнула Иена. — Куда ты пропал? Мы ищем тебя по всему лесу.
— Вижу, — буркнул киммериец и, не желая больше говорить об этом, пошел вперед. Настроение его резко упало. Оно и так-то не было особенно хорошим, но сейчас он чувствовал, как далеки от него эти двое. Заболтались — и потеряли его. И впервые, пожалуй, Конан ощутил их молодость. Рядом с ними, легкими, изящными, он казался сам себе неповоротливым верблюдом, и очень удивился бы, если б смог прочитать мысли Иены и Хольда. Девушка, идя следом, смотрела на него с восхищением. Он понравился ей сразу, еще в кабачке Вейшана. Тогда она следила, как варвар поглощал пищу, и жалела о том, что она в мужском обличье. А потом они вышли из города и изменились. А он — нет. И в битве с монстрами они не проиграли только благодаря ему. И… Она вздохнула. Юный врачеватель притягивал ее не меньше, но совсем по-другому. Как? Она могла дать отпор врагу, она прочитала немало книг, но разобраться в своих чувствах еще не умела. Иена снова вздохнула, ругая себя за легкомысленность, и начала думать об отце. Он ищет ее. Опять ищет. Неужели так они будут искать друг друга всю жизнь?
А Хольд в это время тоже думал о Конане и тоже с восхищением. Когда-то он мечтал быть таким же — сильным, отважным, невозмутимым. Но гораздо больше, чем сражения, его привлекали книги, звезды и рассказы приемного отца о прошлом. Как и Иена, Хольд не умел пока оценивать верно свои мысли, свои поступки, себя самого. Он поступал всегда так, как считал нужным, но всегда потом сомневался: правильно ли он поступил. Уверенность Конана восхищала его даже больше, чем его же сила и мощь. Он шел за Иеной и ее глазами смотрел на себя и на киммерийца. Сравнение было не в его пользу. Так ему, по крайней мере, казалось. Но такие мысли Хольд счел недостойными, отбросил их и начал думать о приемном отце.
Погода в этих местах менялась несколько раз за день, так что спутники успели уже дважды вымокнуть под дождем и дважды высохнуть под палящим солнцем. Но не погода, а голод подгонял их. Когда кончились припасы Хольда, они решили отойти от реки и поискать какую-нибудь деревню. Теперь впереди маленького отряда шел юный врачеватель. Чутье, которое влекло его в Акит, безошибочно вело спутников по лесу, где, казалось, еще не ступала нога человека, через поляну, опушку, поле, усеянное колокольчиками, мутный ручей. Наконец Хольд остановился.
— Здесь живут люди, — с сомнением произнес он, покачивая головой.
— Так живут или нет? — Конан смотрел на врачевателя с подозрением. Куда завело их его «чутье»?
— Живут, — заверил его Хольд. — Только как-то странно…
— Не говори загадками!
— Да я и сам пока не понимаю, в чем дело. Оставайтесь здесь, а я пойду и все узнаю.
— Нет. Я пойду, а вы оставайтесь.
И Конан решительно зашагал вперед. Через некоторое время он заметил, что спутники идут следом.
— Я же сказал, ждите меня здесь!
Иена и Хольд остановились, молча глядя на варвара. Но, когда он снова пошел, не сговариваясь, двинулись за ним.
— Ну что, вы так и будете таскаться за мной? — обернувшись к молодым людям и сдвинув брови, сурово произнес Конан. Те остановились, но не ответили, невозмутимо глядя на варвара чистыми глазами. Конан махнул рукой, пригнулся и вошел через низенькие воротца в деревню. Спутники присоединились к нему.
Деревня казалась вымершей. Не то что человека — собаки или кошки не было видно нигде. Чахлые, редкие, как в роще на берегу Ильбарса деревья с пожелтевшими листьями; прошлогодняя трава, истончавшая и колючая; высохшие колодцы, из которых несло гнилью, — все это создавало впечатление, что из деревни давным-давно ушли люди, спасаясь от какого-то неведомого мора.
Спутники заглянули в первый попавшийся полуразвалившийся домишко, похожий на все остальные здешние жилища, как похожи между собой изделия одного неумелого мастера. Конечно, в доме никто не жил. Вся обстановка внутри красноречиво говорила о бедности, почти нищете прежнего хозяина. Шатающийся стол, табуреты с обломанными ножками, две деревянные узкие кровати, по виду прослужившие не один век, и — в центре большой, но единственной в доме комнаты великолепная ваза с цветком орхидеи.
Как ни странно, орхидея выглядела совсем свежей, словно только что сорванной. Иена бросилась к цветку, как изможденный путник к ручью чистой воды. Но едва рука ее коснулась стебля, девушка вскрикнула и упала на пол без чувств.
— Кром! — одним прыжком варвар подскочил к Иене одновременно с Хольдом. Отодвинув локтем юного врачевателя, Конан легко поднял девушку и осторожно положил ее на кровать. Казалось, она не дышала. Киммериец громко выругался. Выйти из Вейшана, пересечь всю равнину, не погибнуть в схватке с монстрами и умереть в этой жалкой деревне? Не может быть! Он наклонился к Иене, затаив дыхание, прислушался. Ничего.
— Ну, врачеватель, — обернулся Конан к Хольду. — Покажи теперь, на что ты способен.
Хольд кивнул, отстранил варвара и сам присел на кровать рядом с Иеной. Сначала он проделал какие-то манипуляции над ее головой, затем руки его двинулись ниже, не прикасаясь к телу, но повторяя все его очертания.
Конан следил за действиями Хольда, готовый помочь ему или защитить ее — в зависимости от результата. Но врачеватель, лоб которого отчего-то взмок, оглянулся вдруг на варвара и тихо, но твердо сказал:
— Прошу тебя, Конан, сейчас уйди.
— Ты знаешь, что с ней?
— Да. А теперь уйди.
Несколько мгновений киммериец стоял в нерешительности. С одной стороны, распоряжение Хольда возмутило его. Мальчишка приказывает ему, Конану, выйти! Но с другой стороны, голос юного врачевателя был так спокоен, да и сам он вдруг так преобразился в этот момент — стал подтянутым, собранным, уверенным, — что все сомнения Конана улетучились. Он пожал плечами, отвернулся и вышел на улицу.
Небо опять потемнело. Не только дождь, но и гроза должна была начаться еще затемно. А до ночи оставалось совсем немного. Если Хольд не сумеет пробудить Иену, станет ли она суккубом? А если сумеет, то, конечно, станет. Нельзя упустить это время. Врачеватель ничего не знает и может угодить в объятья суккуба, не подозревая, что обнимает не Иену. Конан вздохнул и подошел к скамье у дома. Но едва он своей тяжестью опустился на сиденье, как тут же с грохотом и треском повалился на землю. С проклятьями вскочив на ноги, варвар осмотрел скамью. Так и есть — основание прогнило, вряд ли кто-нибудь сидел здесь последний десяток лет.
