Мэтью Стовер - Клинок Тишалла
Райте усаживается на помост рядом с троном, зажимая ладонью рану в боку.
– Дело сделано, – мрачно и обреченно шепчет он. – Сделано. Теперь я твой.
– Расслабься, мальчик, – советую я. – Ты же не душу мне заложил.
Взгляд его суровей вечной мерзлоты.
– А что такое душа?
5
Во главе кучки нелюдей в зал вступает Орбек. Клыком указывает на арку двери за спиной и кивает мне.
– Спокойно, – заявляю я громко. – Пусть заходят.
Нелюди текут в палату: волна безумия, увенчанная барашками стекающей из разверстых ртов пены. Многих болезнь пожрала почти полностью; безумие поглотило их, играя на нервах, заставляя ерзать и хромать, ковылять и спазматически дергаться. То, что они не набрасываются друг на друга, – верный признак талантов Кайрендал; каким-то образом она удерживает их под своей властью, направляя вызванную ВРИЧ-инфекцией жажду крови вовне группы, на имперцев. На хумансов.
На меня.
И от них воняет: толпа несет на гребне смрад гнилого мяса и стоялой мочи, прелого пота и гнилых зубов. Вонь обгоняет их, маслянистой волной прокатывается по Палате правосудия, захлестывая нас с головами. Мы тонем в смраде, словно крысы в дождевой бочке.
От них несет, словно от моего отца.
Две недели назад этот запах вогнал бы меня в ступор.
Забавно, как все меняется.
Я наклоняюсь вбок, чтобы видеть сидящего на сенешальском троне Криса – на ступень выше и чуть левее Райте.
– Начинаем.
Он не отвечает. Только неровное колыхание груди свидетельствует о том, что он жив.
– Эй, – бормочу я. – Давай, Крис. Вечеринка начинается.
Чародей открывает глаза и слабо улыбается мне:
– Как ты?
Голос его звучит пугающе отстраненно – значит, чародей не выходит из транса.
– Лучше. Намного лучше, Хэри. Здесь, – коротким жестом он охватывает мир за стенами Донжона, – я могу стягивать Силу, чтобы бороться с лихорадкой. Спасибо… что вытащил меня оттуда.
– Как нога?
– Болит, – признается он с улыбкой и задумчиво пожимает плечами. – Но только в глубине, в кости, где и раньше. Плоть над очагом… ну…
Я догадываюсь. Мерзко.
– Залечить не можешь?
– Ты видишь, – он указывает на пропитанную гноем повязку над жерлом вскрывшегося абсцесса на бедре, – результаты применения моих целительских способностей.
– Держись только. Ты мне нужен в сознании. Без тебя ничего не выйдет.
– Честно говоря, Хэри, – он кашляет и разводит руками, – не представляю, как может что-то выйти со мной. Ты даже не объяснил, чего от меня хочешь…
– Теперь поздно спорить, – отвечаю я, потому что вижу Кайрендал. Она лежит, словно вязанка хвороста, на мостовых кранах великаньих рук – голая, изможденная, голодная, грязная. Ее волосы, ее отличие, эта сложная конструкция из платины, превратились в драные, мятые лохмы мультяшной ведьмы; сальными, мокрыми клочьями липнут они к щекам. Глаза, словно потемневшие монеты, смутно мерцают опаской. Она не ожидала, что я стану встречать ее, а в ее мире счастливых сюрпризов не бывает.
Потом я замечаю, что взгляд ее натыкается на поводок, протянутый от подлокотника Эбенового трона к тюремному ошейнику, и вижу, как она щурится, и моргает, и подносит к глазам дрожащую тонкую руку, будто пробуя на прочность образ Тоа-Сителла, прикованного к моему сиденью, будто пес. Ее начинает трясти.
Это хороший признак: рассудок не до конца покинул ее. Она настолько в себе, что ее колотит от окружающего безумия.
По пятам за огром тащится его кантийское величество – со связанными руками. В спину его подталкивает огриллониха, чья шея толще моего бедра. На подбородке Жеста запеклась кровь. Глаза его лезут на лоб, он неслышно шепчет: «Кейн… твою мать…»
Я взглядом останавливаю его и почти улыбаюсь Кайрендал.
– Присаживайся, Кайра, – говорю я. – Скажи своим, пусть чувствуют себя как дома.
Глаза ее стекленеют, как от удара по голове.
– Кейн.. – хрипит она, перекрывая всеобщий гул. – Я не… как ты… почему… Я не понимаю !
– Ничего сложного тут нет, – объясняю я. – У меня в Анхане есть дело, но я не могу им заняться, покуда моя спина вызывает у тебя острое желание всадить нож под ребра. Нам придется договориться.
Я умею читать по губам.
– Ты знал… – выдыхает она. – Ты знал, что я пришла сюда убить тебя?
– Чтобы убить меня, ты явилась в Донжон. Сюда ты пришла, потому что я тебя пригласил .
– Я… я не…
– Все просто, – говорю я. – Все мы здесь собрались. У нас примерно полчаса, чтобы разгрести дерьмо. Прежде чем ты выйдешь из зала, мы должны оказаться на одной стороне. – Я не могу ощущать, как смыкается вокруг города кольцо соцполицейских, – по крайней мере, так, как Райте, – но я знаю, что они здесь, с каждой минутой все ближе. Полчаса – весьма щедрый запас.
– Ты.. ты просишь меня присоединиться к тебе?
– Прошу? Черта с два. Ты нужна нам. Ты и твои бойцы. Я бы умолял тебя на коленях, да ноги, как ты наслышана, плохо работают.
– Ты думаешь, что я соглашусь? Так ли ты наивен? – Хрипотца исчезла из ее голоса, сменившись жутковатым, рассеянным эхом, словно он доносится из моего же черепа. Кайра быстро пришла в себя и пренебрежительным взглядом окидывает зал. – Присоединиться к тебе – значит, стать пособницей твоих преступлений.
– Только давай не будем насчет моих преступлений.
– Ты ради этого пригласил меня сюда? – ядовито звенит она. – Чтобы объявить себя невинным?
– В жопу невинность. – Я начинаю терять терпение; наверное, его немного и было. – Ты готова выслушать, с чем нам придется сражаться? Да или нет? Это все, что я хочу слышать. «Да», или «нет», или заткнись и в бой.
– Не думай, что сможешь запугать меня, Кейн. Я знаю, кто ты. Убийца. Лжец. Актир .
Лицо мое наливается кровью постепенно, снизу вверх.
– Раз уж мы начали обзываться, примерь на себя слово «изменница», ты, огрызок ушастый!
Нелюди, которых Кайра привела с собой, отзываются дружным рычанием.
– О чем ты болтаешь?
– Об измене, – повторяю я. – Твоей измене.
Рокот нарастает, но странный голос эльфийки перекрывает его без труда.
– Ты правда хочешь напомнить мне это слово, Кейн? Когда ты сенешаля Империи держишь на собачьем поводке?
Я пожимаю плечами.
– Мне он не король. С другой стороны, – я киваю в сторону Криса на сенешальском троне. Чародей с неприкрытым ужасом пялится на меня, неслышно бормоча: «Хэри, не надо!» – Делианн – твой повелитель.
– Да ты шутишь.
– Ага, это в моем духе. Сущий комик. Давай повеселимся. Расскажи всем, как ты пыталась убить Митондионна .
Зловещий рев все усиливается, но навстречу ему накатывается волна яростного, холодного рычания со стороны наших, равно хумансов и нелюдей: Криса все любят. Неголос Кайрендал рассекает волны гнева.
