Крест Марии (СИ) - Фонд А.

– Нет, вы не поняли, – сказал Анатолий, – выслушайте меня. Это – аванс.

– Аванс? – я так удивилась, что даже не знала. Что и ответить.

– Да, аванс. У моей… хорошей знакомой… – Анатолий вдруг быстро вильнул взглядом и покраснел, и я поняла, что это точно дама сердца, – у неё через две недели будет день рождения. И я бы хотел преподнести ей подарок. Носки. Только не просто, а такие, повыше. Вы, я вижу, вяжете очень хорошо, она будет довольна.

– Конечно! – радостно улыбнулась я, – я сделаю! Сделаю ей носки! Могу даже с красной каемочкой связать, чтобы красиво было. И сделаю высокими, как гольфы.

– Замечательно! Договорились, – улыбнулся Анатолий, улыбка у него вышла застенчиво-мечтательная, мягкая, и от этого все его лицо преобразилось, и он стал даже красивым. Невольно я аж позавидовала неизвестной женщине. Это так прекрасно, знать, что там, за стеной бункера, есть кто-то, кто думает о тебе с такой вот улыбкой.

– У меня есть ещё вот это, – я показала деревце в окно.

– Нет, увы, я не занимаюсь таким, – покачал головой Анатолий и бросив торопливый взгляд на лампочку, добавил, – но мы еще не закончили. Кроме носков я попрошу вас передать ей ещё один подарок. Скажете, что от меня. И письмо.

Он протянул мне запечатанный конверт, на стыке краёв которого стояла самая настоящая сургучная печать.

– А подарок где? – удивилась я.

– В конверте, вместе с письмом, – кивнул Анатолий и спросил, – у нас времени совсем мало. За передачу подарка, что вы хотите? Может, что-то нужно?

– Давайте я перечислю, что мне очень нужно, а вы сами посмотрите, что у вас есть. И какой курс обмена, а то я не знаю.

– Хорошо. Давайте, – кивнул он.

– Мне нужна бумага, книги, тетради, – начала перечислять из своего списка я, – ещё зубная щётка, зубная паста, простыня или ткань, ложка, вилка, тарелка, нитки, одежда, обувь, крем или жир… Но больше всего мне нужна отвёртка, или шило… что-то вроде такое… или очень крепкий небольшой ножик.

– Вроде такое? – усмехнулся Анатолий, – одну секунду. Подождите. Лишь бы успеть.

Он ненадолго исчез. Когда лампочка первый раз мигнула, он появился и протянул мне самодельную заточку, очень острую и крепкую.

– И вот ещё тоже берите, – в руки мне легла коробочка. Я взглянула и ахнула – зубной порошок!

– Там полпачки, – извиняющимся голосом сказал Анатолий. – Здесь это дефицит, сами понимаете.

– А у вас хоть остался? – взволнованно спросила я.

– Да, да, не беспокойтесь.

– Спасибо вам большое, – поблагодарила довольная я.

– По рукам? – деловито спросил Анатолий.

– Ага, – кивнула я. – По рукам!

Лампочка замигала.

– Ну вот, а поговорить мы и не успели, – расстроенным голосом сказал он.

– Анатолий! – вдруг вспомнила я, – а как зовут эту женщину и когда она примерно будет?

– Вера Брониславовна! – успел крикнуть он, – она вас уже знает. Примерно после трех стыковок она опять будет! И ещё сделайте себе обязательно…

Что обязательно я не расслышала – люк с лязгом захлопнулся и мой крест унесся своим путём.

Всё. Я опять осталась одна.

Меня аж потряхивало от волнения. С одной стороны, я всё делаю последовательно и в соответствии со своим планом. Но, с другой стороны, что-то волнительно.

Я прошла к своему «логову», разложила сокровища на топчане и принялась их рассматривать. Действительно сокровища. Это ж сколько всего я смогу смастерить! И как здорово, что я начала делать это. Вот уже люди сами просят, сами заказывают. Даже на подарки!

Я задумалась. Вера Брониславовна. Та милая женщина, что подарила мне кусочек сала для крема. Я её тоже должна отблагодарить. Значит, свяжу носки по заказу Анатолия, плюс – передам от него подарок и письмо. А что же мне её подарить? Ещё одни носки вязать как-то не очень красиво. Значит, можно либо кружевной воротник связать, либо что-то сшить…

Мои мысли прервал звон от кормильни. Сегодня давали суп-пюре, большую жареную рыбу и сладкий пирожок.

– Ну что ж, спасибо, – сказала я в закрывшееся окошко (не знаю, слышат ли меня повара, но я всегда вежливо благодарила).

Я с удовольствием всё съела, затем всё-таки не выдержала, взяла коробочку с зубным порошком, она была круглая, примерно сантиметров восемь диаметром и три-четыре высотой. На ней была розоватая выгоревшая эмблема с желтоватой каёмкой, а вот надпись сохранилась получше. Там было написано «Метро», фабрика «Свобода». Я открыла, понюхала. Он пах мелом и совсем немножко мятой. Как в детстве. Зубной щетки у меня не было, но я сделала себе ёршик из ниток, не ахти какая щётка, но всё же лучше, чем совсем ничего.

Я подошла к «водопроводу» и тщательно почистила зубы порошком. Это было настолько приятно, что я аж зажмурилась от удовольствия. До этого я тут чистила их только водой. И вот сейчас я испытала невыразимое блаженство. Боже ж ты мой, мы начинаем ценить простые житейские радости только после того, как их у нас отбирают.

Ну кто бы подумал, что я буду светиться от счастья из-за неполной коробочки дешевого зубного порошка с давно истекшим сроком годности? А вот стою, радуюсь.

Дни потекли за днями, я была настолько взбудоражена предстоящей встречей с Фавном, что делала все повседневные дела механически. Пыталась читать. Но не могла надолго сосредоточиться ни на радиофизике, ни на таинственных дневниках, найденных в моём кресте, и даже художественная книга не смогла меня отвлечь.

Нет, так дело не пойдёт!

Почему я запрещаю себе думать и лелеять месть?

Вон граф Монте-Кристо, когда двенадцать лет сидел в своей тюрьме, он же постоянно думал о мести. Никто не мешает мне. Значит, буду думать. А чтобы не зря сидеть, я одновременно думала о мести и вязала носки. Так получалось очень быстро.

Или же думала о мести и стирала.

Или же думала о мести и отмывала пол или стены.

В общем, не теряла времени зря.

Готовилась.

И вот, наконец, День Икс наступил (да, да, именно так, с большой буквы). Я подготовилась и ринулась к лязгнувшему люку.

Кресты стыковались, и я сделала шаг навстречу.

Моё сердце пропустило удар, но на лице ничего не отразилось.

– Мария! – на меня насмешливо смотрел Фавн. – Какая встреча! Я надеюсь, ты не сердишься на меня?

– Фавн, – я подошла как можно ближе к окну и посмотрела на него длинными-длинным взглядом.

Да, я хорошо подготовилась, накрасилась. Невзирая на холод при стыковке, на мне было только моё шифоновое платье, без бюстгальтера. Оно плотно облегало мою грудь. Слишком плотно.

Я слегка нагнулась, словно для удобства общения, ткань на платье моментально натянулась, и Фавн громко сглотнул – от холода соски мои затвердели и это на него явно произвело впечатление.

Я хрипло засмеялась, и медленно тряхнула распущенными локонами. Ах, если б вы знали, чего мне только стоило сделать эти локоны (у меня оставалась ещё одна спичка, подаренная Верой Брониславовной и мне пришлось жечь ветошь, тряпки и даже пожертвовать несколько листов бумаги, чтобы нагреть гвоздь. А впрочем неважно, результат превзошел мои ожидания. И ожидания Фавна тоже).

– Ты знаешь… – продолжила я, облизнув губы язычком, – ничего, что я тоже на «ты»?

– Н-н-ничего, – хрипло прошептал Фавн и выдохнул, – ты так прекрасна, Мария.

– Я думала о тебе! – пожаловалась я капризным голосом, – все эти дни только и думала. Да, ты был прав! Ты видишь? Видишь, как я хочу тебя?

Я медленно-медленно провела рукой по груди, и Фавн то ли хрюкнул, то ли поперхнулся.

– Дай мне свою руку! Быстрее! – я посмотрела в глаза Фавну томным взглядом, и облизнула язычком губы, – потрогай их, как они хотят тебя.

Фавн сглотнул и протянул руку на стык между люками.

– Н-на, сука! – изо всей дури я вогнала заточку в руку Фавну, намертво пригвоздив его пальца к нижней части.

– Аа-а-а-а-а-а-а-а-а!!!! – не своим голосом заверещал он.

– Что, урод! Понравилось?! – закричала я, хохоча, как сумасшедшая, – понравилось, я спрашиваю?!