Андре Олдмен - Западня
— Темный Провал,— сказала Эллис, кивнув на ущелье.— На той стороне — проход, который выводит прямо в долину. Есть еще окружной путь, но он гораздо длиннее.
— А велик ли тоннель? — спросил Драган.
— Достаточно широк и высок, чтобы два всадника могли свободно ехать рядом, а тянется всего шагов на сто.
— Но там легко устроить засаду.
— Пошлите пару боссонцев на разведку.
— Нет,— сказал Драган, подумаз,— я им не доверяю. Первыми пойдут мои люди.
Он отправил двоих воинов на противоположную сторону, те скрылись в проходе и вскоре показались вновь, знаками показывая, что все спокойно.
Драган приказал отряду спешиться, и, ведя коней под уздцы, аквилонды благополучно преодолели пропасть, один за другим скрываясь в тоннеле. Боссонские стрелки угрюмо наблюдали за переправой, держа наготове луки. Рыцарь и Эллис перешли мост последними.
Воин, встретивший командира и девушку на площадке перед входом в тоннель, держал в руке зажженную ветвь.
— Темнотища там, хоть глаз выколи, и камней полно, я чуть себе ноги не переломал.
— Хорошо,— сказал Драган,— посвети нам.
— Лучше я,— попросила Эллис,— боюсь, что какая-нибудь летучая мышь крылом заденет, а факел ее отпугнет.
Рыцарь усмехнулся, вспомнив, как храбро орудовала эта девчонка своим железным ножом в его шатре. Что ж, там, в обществе сильных благородных мужчин, можно было пустить пыль в глаза, являя боссонскую спесь! Впрочем, возражать он не стал, и солдат передал факел девушке.
— Люблю огонь,— сказала она, не двигаясь с места.— А вы, месьор рыцарь?
— Бушующее пламя — лучшее зрелище для глаз на стоящего воина,— отвечал Драган, несколько растерявшись от неожиданного вопроса,— Но... что это вы делаете?!
— Поджигаю мост. Сами бы могли догадаться.
Она поднесла факел к веревочным креплениям, и те вспыхнули сухим быстрым огнем. Желтые языки побежали по перекинутым через пропасть веревкам, затрещал настил, и вскоре мост превратился в пылающую арку, перекинутую над бездной.
Драган стоял, не в силах оторвать глаз от этого удивительного зрелища. Ему показалось, что прошла вечность, хотя вздохнуть он успел не более трех раз. И только когда крепления лопнули и горящие куски настила полетели в пропасть, обернулся, вперив безумный взгляд в своих оторопевших рубак.
— Где она? — прохрипел рыцарь, судорожно сжимая эфес меча.— Где эта боссонская сука?!
Один из воинов молча указал на вход в тоннель.
— Догнать! — взревел Драган и ринулся через темный проход.
Несколько раз упав и больно ударившись о камни, он выскочил на яркий свет и обнаружил своих людей, расположившихся в ожидании под деревьями.
— Где дочь шарифа? — яростно набросился на них командир.
— Промчалась на своей белой кобыле, словно вихрь, по тропинке,— отвечал кто-то.
— В погоню!
И, спихнув с седла ближайшего воина, рыцарь галопом погнал скакуна между редких стволов.
Вскоре роща кончилась, и тропа запетляла среди скал. За одной из них обнаружилась белая лошадь Эллис, спокойно щипавшая редкую жесткую траву.
Драган натянул поводья, растерянно озираясь. Дорога дальше расширялась, и все же девушка предпочла спешиться и бросить лошадь... Куда она подевалась?
Тут рыцарь заметил нечто, заставившее его покинуть седло и наклониться к небольшому пеньку. Это был железный нож Эллис, лезвие прикололо к древесине небольшой кусок пергамента, на котором были нацарапаны несколько строк.
Драган поднес пергамент к глазам и прочел: «До встречи у пиктского алтаря, месьор. И не забудьте предать мой платок Нергалу».
Глава четырнадцатая
— И кто же поджег мост? — спросил Конан. — Я сидел на верху скалы, площадку перед входом в тоннель закрывает выступ, так что я не видел, кто это сделал,— объяснил юный Лесс— Но мост сгорел дотла и так быстро, что я не успел сосчитать до трех.
— Значит, боссонские стрелки не смогут прийти нам на помощь,— покачал головой Скурато.
— Вот и отлично! — рявкнул Гуго.— Много ли чести стрелять врагу в спину? Атакуем королевских собак с ходу и обратим в бегство!
— Это не годится,— сказал Конан,— не хочу, чтобы наши кости гнили в столь мрачном месте.
Лесс разочарованно глянул на героя Тусцелана. Очевидно, он предполагал, что бравый капитан первым вызовется нанести удар неприятелю.
— Сделаем так,— продолжил киммериец спокойно,— вы укроетесь за камнями, а я предложу Драгану решить дело поединком.
— Не стану я прятаться...— заворчал Пудолапый.
— Конан говорит разумные вещи,— оборвал его Пленси.— Если Драган согласится, киммериец его убьет, если нет, мы прикроем капитана стрелами, а потом уйдем через ущелье. Оно слишком узкое, чтобы конники могли нас преследовать.
— Должен тебя разочаровать, мой друг,— широко, словно сообщая презабавную новость, улыбнулся варвар,— из этого ущелья нет выхода.
Юный Лесс заметно побледнел, Скурато принялся яростно чесать бородавку. Лишь Гуго, избоченясь, смотрел вдаль из-под железной рукавицы с таким видом, словно жаждал поскорее увидеть сотню вооруженных до зубов воинов, загнавших их в ловушку.
И они появились. Сначала среди редких деревьев на краю долины возникло облако пыли, потом среди клубов заблестели наконечники копий и оковка щитов, показались морды лошадей, прикрытые чехлами с круглыми отверстиями для глаз, еще миг, и аквилонский отряд явился во всей своей грозной красе, накатываясь на застывших у подножия древнего святилища людей, как волны морского прибоя на берег.
Впереди, откинув забрало пернатого шлема, подняв раскрашенное белыми и красными кольцами копье, прикрывшись прямоугольным щитом с изображением оскаленной львиной морды, скакал месьор Драган, решительный и беспощадный, как Перст Возмездия.
— Вы не обязаны погибать за меня,— сказал Конан своим спутникам.
Гуго зарычал, Пленси потер нос, юный Лесс побледнел, как асгардский снег, но в сторону не отъехал.
— Тогда ждите моего знака, а до того не двигайтесь,— бросил киммериец и дал шпоры Ситцу,
Он осадил коня в двух шагах от аквилонского рыцаря, который поднял руку, приказывая своим людям остановиться.
— Месьор Драган, кажется?
— Ты не ошибся, ублюдок!
— Зачем же сразу ругаться? Где ваши рыцарские манеры?
— Остались в Аквилонии! Я вежлив только с равными, а сейчас вижу перед собой безродную крысу, которую вы курил из норы.
— Так не хочешь ли попробовать содрать с нее шкуру? Давай — только ты и я...
Аквилонец презрительно скривил губы:
