Гном, убей немца! (СИ) - Агишев Руслан

… Кажется, впервые за всю свою жизнь, я чувствовал себя по-настоящему счастливым. Именно так! Чувствовал себя не веселым, не радостным, не довольным, не успешным или каким-то еще, а именно счастливым! Это невероятное ощущение полноты своей жизни

А что? Разве не так? Разве когда-то раньше я был по-настоящему счастлив? Вот, что хорошего в своей жизни я видел? К сожалению, ответ будет прост и не затейлив — ни-че-го!

Клан Истинного слова, хоть и славился трудом своих мастеров, был беден. Почти все, что зарабатывали на торговле, забирали себе старшие кланы, оставшиеся крохи делили. Одежду носили, донашивали, чинили и снова донашивали, что продолжалось десятилетиями. Штаны и рубаха из жёсткой холстины, на которую без слез не взглянешь. Кто холщовые вещи носил, никогда об этом не забудет. Кожа от грубой ткани так натиралась, что слезы из глаз пробивались от боли.

Про обувь и говорить нечего было. Кожа дорогая, её только за монеты покупают. Поэтому и носили на ногах тяжёлые торбаза на деревянной подошве. Ноги в такой обуви уже к обеду страшно болели, ко второму дню появлялись огромные мозоли, на которые даже смотреть было больно.

С едой тоже было все непросто. Ели репу, грибы и земляные яблоки, мясо и хлеб видели только по большим праздникам. О сладком гномам, вообще, можно было только мечтать. Мед привозили с поверхности, и за него тоже просили настоящее серебро.

А здесь и сейчас…

— Саня, еще по эскимо? — откуда-то из-за моей спины раздался голос отца. Невероятно довольный поездкой, он был готов целый ящик мороженого купить. В белом льняном костюме, он едва не светился от радости. Для него, работяги, такой выезд то же за счастье. — Скажи только, я куплю.

— Федя, ты чего? — мама, как и всегда, беспокоилась. — Он ведь уже четвертое ест, а если заворот кишок будет?

— Пусто, Проша! Ничего плохого не случится. Помнишь, как Пашка пять штук подряд съел? — мужчина махнул рукой. — Так, в зоопарке все поглядели, а теперь куда пойдем? Может на карусели, кататься? Там ведь еще веселее будет…

Я в этот момент чуть эскимо не выронил. Что за карусели такие? Разве может быть еще веселее, чем в зоопарке? Я ведь тут так смеялся, что чуть живот не надорвал.

— Кто хочет на карусели? — улыбаясь, спросил отец.

— Я! Я, хочу! И я тоже! Нет, я больше хочу на карусели! — тут же взорвались восторженными голосами дети, запрыгав от радости вокруг отца. — Ура, мы идем на карусели! Ура!

Слово «карусели» в этот самый момент мне показалось самым чудесным словом из всех, которые я когда-то слышал. Мои братья — Пашка с Петькой — так прыгали, так смеялись от радости, что не было никаких сомнений, что карусели — это самое прекрасное место на свете.

Точно! Так и оказалось — парк с каруселями оказался самым чудесным место из тех, где я когда-либо был!

— Подгорные Боги, это же великое чудо! — вырвалось у меня, когда я оказался перед входом в парк и увидел высоченный разноцветный механизм, на котором с радостным визжанием катались детки.

— … Да, горки — это чудо! — тут же поддакнул Пашка, брат, стоявший рядом. — Санька, пошли скорее, чего застыл, как статуй⁈

Воздух наполняли смех и хохот, крики и визги! Над головой летали разноцветные воздушные шары, на ветру хлопали флажки! Праздник,, бесконечный праздник!

— Санька, Пашка, Петька, чего стоите⁈ Папка уже билеты на колесо обозрения взял! Побежали! — мама замахала руками, подзывая их к себе. — Не боитесь?

Я, как и братья, тут же взвизгнул — мол, не боимся. Хотя, конечно, обманывал. Страх нет-нет, да и перехватывал мое дыхание, когда я смотрел, как высоко в небе «плывут» кабинки с людьми. А вдруг все это упадет⁈

— Санька, пошли…

Громко клацнула железом дверь и мы оказались внутри небольшой кабинки с сиденьями, как в шахтном подъемнике. Где-то внизу зарычал мотор и кабинка начала подниматься. Тут же раздался женский визг, а потом и взрыв хохота. Веселилась компания в соседях.

— Смотрите, смотрите, какие все маленькие! — Пашка, казалось, совсем ничего не боялся. Высунулся из окошка и смеялся. — Эй, а это я!

Я же боялся пошелохнуться. Цеплялся за ручку с такой силой, что побледнели пальцы. Все-таки было страшно, очень страшно.

— Сыночек, ней бойся, — почувствовал мамину руку на плече, и сразу же успокоился. — Ты же в шахте был, а там высота еще больше.

Из кабинки я вылетел как пробка из бутылки. Выглядел ужас — лицо все в пятнах, волосы торчком, глаза бешеные, того и гляди выскочат из глазниц.

— Это же чудо, — шептал я, не сводя глаз с громадного колеса. — Настоящее чудо!

— Ну, у всех портки сухие? Га-га-га! — рядом расхохотался отец, обнимая жену за плечи.— Пашка, Петька, Санька, понравилось?

— У-у-у-у-у! — дружно заревели мальчишки. — Понравилось, понравилось! Бать, еще хотим! Еще! Пошли на «Ветерок»! На «Ветерок» хотим!

Меня все еще потряхивало от возбуждения, но я тоже кивнул. А как же иначе? Как можно такое упустить⁈ Ведь, ничего такого я даже никогда в глаза не видел!

— Идем…

Карусель «Ветерок» напоминала собой огромную ромашку, вокруг которой тянулись множество лепестков-сидений. Когда ромашка раскручивалась, то ее лепестки с сидениями поднимались в воздух и начинали быстро-быстро вращаться по кругу.

— Садись, Санька, не робей! — отец самолично застегнул на мне ремень и хлопнул по плечу. — Тут и сопливые детки катаются.

— Не робею, батя…

Соврал, если честно. Пусть меня и переполнял восторг, но страха тоже хватало. Даже не знаю, чего сейчас во мне было больше — одного или второго? О таких развлечениях я никогда до этого ни слыхом не слыхивал. Во двое, конечно, стояли качели, но как это можно было сравнивать? Там просто качаешься, а тут вдобавок еще и орешь то ли от страха, то ли от восторга.

— Подгорные Боги, защитите, — прошептал я, со всей силы вцепившись в ручку кресла. — Защитите…

Мотор загудел, и лепестки с сиденьями плавно закружились по кругу. Сначала сиденье со мной двигалось медленно, с раскачкой, что мне даже понравилось.

— Еще чуть побыстрее.

Но постепенно скорость становилась все выше и выше. Лепестки поднимались, наклоняя сиденья, отчего со всех сторон стали раздаваться испуганные крики.

— Не-е, не-е, не так. Лучше помедленнее-е-е.

Куда там! Карусель только набирала обороты. Мотор рычал так, словно внутри него сидела стая злобных хищников. Люди уже не кричали, а визжали, как полоумные. Не отставал от всех и я, тоже заливаясь воплем.

— А-а-а-а-а-а! — кричал я до хрипа, когда «Ветерок» окончательно разогнался. — А-а-а-а-а! — орали братья со соседних сидений. — А-а-а-а-а! вопили остальные. — А-а-а-а-а!

Надо ли говорить, что после каруселей мы едва стояли на ногах. С ошалелыми глазами, с улыбками до ушей, мы говорили несвязно, одними междометиями:

— Видел? Я, о как сделал!

— А я прямо вверх! Ноги вверх тормашками…

— Ха, я даже руками сделал, как самолет…

— Вы все испугались, а я нет. Я даже не кричал.

— Врешь! Кричал…

Возбужденных, красных, нас «мирили» в кулинарии, куда всех тут же потащил отец. На небольшой столик выгрузил столько сладостей, что мы дружно издали победный вопль и мгновенно забыли о всех ссорах.

— Кому еще крем-соды? — с забитыми ртами мы радостно тянули руки вверх, а отец уже нес еще пару бутылок вкуснейшего лимонада. — Смотрите, что бы не слиплось…

Потом были еще пирожки с капустой и ливером, много-много чая, самые разные пирожные.

— … Все, братцы-кролики, пора назад, домой, — в какой-то момент отец махнул рукой, зовя нас к себе. — Скоро из поселка за нами машина придет. Давайте собирать вещи.

Печальные, мы громко заохали, завздыхали, но делать было нечего. Вскоре мы уже стояли у дороги с сумками, забитыми сувенирами для друзей и родственников и ждали машину. Дорога в поселок как раз начиналась отсюда, с большого железного моста.

— Понравилось? — наклонившись ко мне, отец заговорщически подмигнул.

— Ага, очень понравилось…