"Современная зарубежная фантастика-4". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Греттон Тесса

Если она останется, то завтра проснется, придет на склад, возьмет товар, положит на конвейерную ленту, и он отправится из Облака к заказчику.

Могла бы она остаться здесь, не выполнив задания?

– Прости, – сказал Пакстон. – Не следовало заводить разговор на эту тему.

– Нет-нет, не в том дело, – сказала она. – Я никогда не жила с другим человеком. – Она наклонилась и поцеловала Пакстона в лоб. – Я думала, это дорого.

Пакстон пожал плечами:

– Я все еще жду одобрения моего патента на «Идеальное яйцо». Когда одобрят… продам его Облаку, получу какие-то деньги.

– Ты серьезно?

Он снова пожал плечами:

– Я не могу позволить себе учредить еще одну компанию.

– Ладно, – сказала Цинния. – Дай мне время подумать.

Пакстон улыбнулся. Потянулся к полу, где стоял стакан с водкой. Затем уткнулся лицом туда, куда хотела Цинния, и она вцепилась ногтями ему в затылок, изогнула спину, толкая себя в него.

«Что ж, – подумала она, – может быть, такая жизнь и в самом деле неплоха. Может, это своего рода выход на пенсию».

Пакстон вернулся из туалета. Цинния раскинулась на матраце, запутавшись в покрывале. Он закрыл дверь, сбросил ее халат, который ему был мал, но все же позволил пройти по коридору, и забрался на матрац рядом с ней.

Опять у него в животе появилось желание признаться ей в любви. Простые слова, но необратимый поступок. Он лег на спину и посмотрел на гобелены на потолке.

«Будь счастлив тем, – сказал он себе, – что она обдумывает возможность поселиться с тобой. Так и оставь».

Он подумал о квартирке, в которую мало что могло войти помимо них двоих, и вспомнил, что страница блокнота под заголовком «Новая идея» по-прежнему пуста. То, что он был готов поселиться вместе с Циннией, означало не только признание его чувств по отношению к ней. Это означало признание того факта, что его блокнот пуст и таковым останется. Что такое будущее представляется ему неплохим. И кто знает, может быть, придет вдохновение и у него появится возможность попробовать еще раз, но он принадлежит Облаку, потому что именно здесь он встретил ее.

Цинния пошевелилась и перебралась через Пакстона. От ее тела исходил жар. Прошла к раковине. Достала из шкафа чистый стакан, набрала воды и выпила не отрываясь.

– Хочешь? – спросила она.

– Спасибо, – сказал Пакстон, не сводя глаз с контуров ее спины, освещенной тусклым светом. Он надеялся, что она заметит его восхищенный взгляд и согласится на второй раунд. Но Цинния наклонилась, подняла халат, накинула его на плечи и туго затянула поясок на талии.

– Не дашь мне часы? – кивнула Цинния в сторону зарядного устройства. – Я в туалет.

Пакстон не глядя потянулся назад и взял с зарядного коврика первые попавшиеся часы, как оказалось, свои. Он пожал плечами и передал их Циннии.

– У нас запястья разной толщины, – сказала она.

– Неважно, – сказал Пакстон. – Возьми мои.

– А разве часы не закодированы на владельца?

Пакстон засмеялся:

– Забавная история. Оказывается, нет. Эта функция не работает. Помнишь ту историю с человеком, которому удалось обдурить систему слежения? Оказывается, всего-то и требовалось, что передать часы кому-нибудь другому. Потом можно делать что угодно, и это системой слежения не фиксируется. Обалдеть. Сейчас эту функцию пытаются восстановить, но это, наверно, займет некоторое время.

– Угу, – сказала Цинния. – Угу, – повторила она через некоторое время.

И улыбнулась.

– Но ты об этом не очень распространяйся, – сказал Пакстон. – Может быть, даже лучше взять твои часы… – Он потянулся к коврику за ними, но, когда обернулся, Цинния уже вышла в коридор.

9

Поминовение

Написать об этом непросто. То, что вы сейчас читаете, я написал, наверное, с шестой или седьмой попытки. Я никогда пространно не высказывался о бойне в Черную пятницу, главным образом потому, что мне казалось, не мое дело говорить на эту тему. Но поскольку я, так понимаю, приближаюсь к концу пути, надо высказаться и мне.

Ужасный это был день. Знаю, вопрос это действительно спорный. Отношения американцев с огнестрельным оружием всегда были напряженными. И я это понимаю. Я родился в семье, гордившейся своими охотничьими традициями. Мне еще не исполнилось десяти лет, а я уже знал, как разбирать и чистить винтовку. Меня с детства учили обращаться с огнестрельным оружием с чрезвычайным почтением. То же относится и ко всему тому, что я приносил с охоты. Я никогда не относился к числу идиотов, охотящихся на львов в Серенгети, чтобы кому-то что-то этим доказать.

Нет, мы охотились на лосей и белок, мясо ели, шкуры дубили. Отец из костей даже делал ножи, потому что казалось правильным максимально использовать тело убитого животного. Чтобы ничто не пропадало.

Но в то же время я отношусь к огнестрельному оружию совсем не так, как житель Детройта или Чикаго.

У каждого есть мнение, и эти мнения расходятся. В том-то и дело. И вот вам мое мнение: продавать огнестрельное оружие со скидкой в утренние часы – непростительная ошибка. Скажу вам честно – я отлично помню: как-то поутру пью я кофе, читаю газету и вижу такое объявление. Первое, что пришло мне в голову: какого-то дурака обязательно подстрелят.

Это была мрачная мысль, и я ее отогнал. Приятнее иметь о людях более лестное мнение. Очень жаль, что я оказался прав. И еще прискорбней, насколько я оказался прав. Кто знал, что такое случится и затронет столько магазинов?! Кто знал, что столько народу погибнет?!

Тут-то я твердо решил и сказал, что мы больше не будем продавать огнестрельное оружие. А ведь я потратил годы на получение права продавать его, и это был единственный товар, который доставлялся нашему заказчику человеком, а не дроном и за который заказчик должен был лично расписаться.

Теперь, когда магазины розничной торговли, в которых покупатель вступает в личный контакт с продавцом, вот-вот прекратят свое существование, а мелкие магазины не способны выдерживать конкуренцию, в Соединенных Штатах производится около двадцати миллионов винтовок в год, и это число ежегодно убывает чуть меньше чем на сто тысяч. И даже при этом огнестрельное оружие действительно дорого, его цена делает его недоступным для большинства населения. Если и есть отрасль промышленности, которую я бы прикрыл без зазрения совести, то это производство оружия.

Бойня в Черную пятницу стала последним случаем массового применения огнестрельного оружия в Америке, и я счастлив, что сыграл в этом определенную роль.

Рынок диктует решения. Под этим я подразумеваю, что американцы проголосовали кошельками, приняв нас в качестве своих главных розничных поставщиков, отлично понимая, что мы не будем доставлять огнестрельное оружие к их парадным дверям по воздуху.

Повторяю еще раз, поскольку знаю, как легко неправильно истолковать сказанное: вы себе представить не можете, как горько я оплакиваю жертв побоища, но я рад, по крайней мере, что Америка наконец пришла в чувство и трезво взглянула на эту сложную проблему.

Ну и прекрасно. Давайте мы все вместе потратим несколько минут на самих себя и хорошенько задумаемся. В Облаке, как обычно, будет проводиться церемония, минута молчания, которой мы помянем тех работников, которые не смогут закончить смену. Мы прочтем имена погибших и будем почитать их память самым достойным образом, то есть усердной работой и проявлением сострадания друг к другу.

Есть еще одна вещь, о которой я хочу сказать. Признать ее непросто, но я не могу больше откладывать, поскольку сегодня, вероятно, состоится мое последнее посещение Материнского Облака. Потом я сделать это просто не смогу. Я уже сейчас едва могу говорить. Трудно удержать пищу в животе. Я стараюсь изо всех сил, но бывают дни, когда я не могу обойтись без сиделки – огромного парня по имени Рауль, который носит меня на прогулку. Так жить нельзя.