Сердце ледяного мира (СИ) - Шепот Яна

— Ухват, — подсказала Хельга. — Он для того, чтобы доставать котелки.

— Точно! — воскликнул Аргон, хотя сегодня впервые увидел это странное приспособление, похожее на рога быка на длинной палке.

— На самом деле, это не так сложно, — встряла Мираим. — Один раз разобраться — и всё. Я Вам помогу.

Она достала из-под печки длинную деревянную палку с железным крюком на конце.

— Это чапельник. Вот он как раз нам и нужен.

Мириам ловко зацепила крюком край сковородки в печи и вытащила её.

Между сложенными пополам золотистыми лоскутками мяса, посыпанные луком, плавали яйца. Белок успел пропечься, а вот желток ещё местами был жидким. Аромат поднимался такой, что желудок заныл от голода. Аргон облизнулся.

— Ещё не готово, — протянула Мириам, а затем произнесла серьёзным тоном: — Поставьте теперь сковороду обратно в печь.

Аргон закатал рукава и взялся за чапельник, чувствуя, как дрожат руки. Будет крайне неловко, если он всё развернёт. Осторожно подняв сковороду, он медленно засунул её в горло печи. Жар опалил кожу.

В тот момент, когда Аргон распрямился, скрипнула входная дверь, и вошёл Эйнар. Он скривился и язвительно протянул:

— Какой позор, что мужчина занимается бабьими делами! Я бы лучше сбежал, чем так унижаться!

— Сынок, успокойся уже! — Хельга хлопнула ладонью себя по юбке — Веди себя прилично. Он всё-таки гость!

Эйнар странно дёрнулся. Аргону показалось, будто он хочет броситься на мать и побить её. К счастью, тот сдержался, сел на лавку возле двери и принялся стаскивать ботинки.

— Обед почти готов, — громко произнесла Мириам, перенося пуки веток с обеденного стола на лавку у стены. — Эйнар, достань из погреба кувшин молока.

Брат возмущённо щёлкнул языком, но вышел в сени.

Обедали молча. Мириам и Хельга уткнулись в свои тарелки и не поднимали глаз. Эйнар запихивал в рот большие куски и глотал, практически не жуя. Видимо, он хотел побыстрее смыться куда подальше.

После обеда Мириам собрала грязную посуду в таз.

— Сынок, принеси бочку из сарая. Лозу нужно замочить, — попросила Хельга.

Мириам взялась за ручку ведра с водой, которое стояло на лавке у печи. Аргон бросился к ней.

— С ума сошла, тяжести поднимать! Давай помогу.

Тут же смутился. По её выражению лица понял, что сделал нечто до ужаса странное. Даже Хельга удивлённо подняла брови.

— Да просто, ты же девушка. Зачем тебе поднимать тяжести? Надорвёшься ещё, — лепетал он, чувствуя себя невероятно глупо. Чем больше он говорил, тем сильнее нарастало ощущение нелепости. — Так куда выливать воду?

Мириам кивнула на таз с грязной посудой на полу.

— Дивный Вы, Аргон, из каких же земель Вы к нам пришли? — прошептала Хельга, смахивая крошки со стола в ладонь.

— Сам бы хотел знать, — ответил он, остро ощущая свою чужеродность.

Внезапно накатили такие сильные чувства — одиночество вперемешку с отчаянием — что стало трудно дышать. Захотелось выйти на улицу.

— Стой! Стой! Нельзя! — выкрикнула Хельга, как только он схватился за ручку двери.

— В смысле нельзя? — Аргон аж дёрнулся от удивления и повернулся.

Хельга открыла заслонку и выкинула крошки в огонь, а затем присела на край лавы.

— Понимаете ли, Аргон, — начала она осторожно. — У Вас очень… яркая внешность. Вы сильно отличается от местных. А у нас народ… боязливый. И болтливый. Сразу пойдут слухи, сплетни. Ещё доложат о Вас Око. Они ещё решат, как и Эйнар, что Вы — колдун. Начнутся потом проблемы. У Вас. У нас. Так что не нужно лишний раз воду мутить. Лучше, чтобы про Вас никто не узнал, поэтому постарайтесь не выходить на улицу и не подходите близко к окнам.

— Э-э …, — Аргон почесал голову. — А если в туалет нужно?

Мириам хихикнула. Хельга, опешив от вопроса, удивленно моргнула, но быстро взяла себя в руки.

— Я вам ведро в сенях поставлю.

Мда уж… Аргон закатил глаза и хмыкнул.

Женщины смутились: Мириам опустила взгляд и стала тереть грязную тарелку, а Хельга нахмурилась и сложила руки на груди.

— Я понимаю, Вы к такому не привыкли, но иначе нельзя. Да мы и сами ведром пользуемся. Особенно зимой, когда снег под крышу и морозы такие лютые, что замерзают слюни во рту.

Что ж, придётся смириться. Но стыд всё равно сжигал внутренности, стоило только представить себя в тёмных сенях, со спущенными штанами… А что, если захочется по большому? Тоже в ведро?

— Возьмите платок, — хозяйка посмотрела куда-то за спину Аргона. Он обернулся.

— Вот тот, что на гвоздике висит, — продолжила Хельга. — Повяжите на голову, чтобы волосы спрятать…

Дверь открылась, и сперва вошла бочка. Она медленно опустилась на пол, и из-за неё показался Эйнар. Он тяжело дышал. Лицо раскраснелось, а вены на шее вздулись.

— Сынок, присядь. Нам нужно поговорить, — Хельга опустилась на лаву.

— Что я не так сделал? — вытирая со лба пот, злобно прошипел Эйнар.

Когда он сел, Аргон поднялся и отошёл в другой угол. На всякий случай.

— Не в тебе дело, — успокаивающе махнула рукой Хельга, а затем обвела взглядом детей. — Я думаю, вы понимаете, как важно, чтобы про гостя никто не узнал. Особенно в Око, — строго произнесла Хельга и посмотрела на Эйнара.

Мириам с братом кивнули. Аргон почувствовал тревогу, будто он шёл по твёрдой почве, и вдруг ноги начали вязнуть и проваливаться в трясину.

— Если поинтересуются, кто у нас поселился, — продолжила наставления Хельга. — Отвечайте, что это мой племянник. Скажите, что он чудной, боится незнакомых людей. Поняли?

Снова все кивнули.

— И Вы, Аргон, должны соблюдать осторожность: не снимайте с головы платок, не выходите из дома, а если вдруг кто заглянет в гости, так отворачивайтесь, а лучше сразу прячьтесь в своей комнате!

— Ладно, — кивнул Аргон. — Я понял.

Он чувствовал себя тревожно. Что же за мир там, за входными дверями? Опасный. Отвергающий. Мир, где по лесам бродят монстры, где есть непонятное Око. Чтобы отвлечься от страха, Аргон старался помогать женщинам во всём. Получалось из рук вон плохо. Если у Мириам и Хельги всё выходило ловко, то Аргон, берясь за дело, превращался в косолапого медведя. Больше всего расстраивало, что он много чего не понимал, и Мириам приходилось объяснять, как управляться с тем или иным предметом. Из-за этого он сильно ощущал свою чужеродность. Хотелось забиться куда-нибудь подальше. Поглубже. Свернуться в комок, и чтобы никто не беспокоил. Но Аргон не мог себе этого позволить. Если поддаться этому чувству, то оно поглотит с головой. Да и Эйнар будет издеваться.

К вечеру Аргон буквально валился с ног. Голова гудела. Всё, чего хотелось, это побыстрее уснуть. Может, он проснётся, и весь кошмар закончится? Он вспомнит, кто он. Мир станет привычным и понятным.

Аргон быстро проглотил ужин и скрылся в своей комнате. Лёг на лаву, натянул одеяло под самый подбородок и… чувства, от которых он пытался убежать, вернулись. Но теперь они были сильнее, ярче. От них жгло в груди и в горле. В голове словно звенел колокол, а желудок сжался так сильно, что на глазах выступили слёзы. Аргон ощущал себя маленьким, беспомощным, напуганным. Так хотелось, чтобы пришёл кто-то сильный, мудрый и успокоил его. Он ждал, ждал, ждал. С каждой минутой отчаяние и одиночество нарастали. За окном смеркалось, комната погружалась во тьму. Аргону почудилось, будто эта внутренняя темнота выплеснулась наружу и стирает чёткие линии, понятные вещи. Превращает всё в хаос. А он, как слепой котенок, должен в нём ныкаться, чтобы отыскать в этой тьме себя и привычный мир.

Дверь отворилась, и тень проскользнула в комнату. Аргон приподнялся. Тень заметила это и замерла.

— Ну, Вы меня и напугали! — выдохнула Мириам. — Я думала, Вы спите!

— Чувствую, что я наспался на несколько дней вперёд, — Аргон разозлился неожиданно для самого себя. — А ты чего заглянула? Что хотела?

— Я, ну, э-э-э… да так. Зашла проверить, как Вы. Но вижу, что всё в порядке. Так что… я, пожалуй, пойду.