Илайа Николс - Паруса смерти
Ваниры, ведомые Рондой, перевалили через пограничные горы и принялись опустошать земли Асгард а. Они сжигали дома, вырубали сады и вытаптывали поля. Позади войска оставалась почерневшая пустыня. Жители Асгарда в страхе поспешили освободить Тинда и заплатили ванирам богатый выкуп, чтобы те перестали разорять страну и вернулись обратно в свои земли… Так Тинд, благодаря дочери, вновь занял свой трон. А когда Ронда переоделась в женскую одежду, то все увидели на ее глазах слезы: она плакала по пышным косам, которые обрезала ради спасения отца.
— Орм, а не сыграть ли тебе что-нибудь повеселее? — сказал один из воинов.— Скажем, песенку о глупом щенке и старом лисе? А мы бы спели…
— Нет,— покачал седою головой Орм.— Не годится на одном и том же инструменте исполнять древние легенды и веселые песенки. Кроме того, песню о щенке и лисе поют хором и громко.
Прибрежные обитатели услышат нас, несмотря на то что корабль идет по середине реки.
— Если и услышат, то ничего страшного в этом не будет,— вмешался в разговор Грейп.— Сообщить в Мессантию они все равно не успеют: мы доберемся туда раньше, чем любой гонец. А «лиса и щенка» можно прекрасно спеть и без всякого сопровождения.
Вскоре ваниры во всю мощь своих глоток ревели веселую, разухабистую песню о том, как старый хитрый лис зазвал молодого, глупого щенка на охоту, завел его в глухую лесную чащобу и бросил там, а сам возвратился и обокрал курятник, который этот щенок должен был охранять. «Вот как поохотился старый лис! — разносилось над широкой гладью Хорота, наводя ужас на жителей окрестных деревень.— Славно поохотился умный лис!»
* * *Вечером, незадолго до захода солнца, на голубятню на маяке прилетел почтовый голубь. Маяк этот высился возле входа в Мессантийский порт и использовался как для указания курса кораблям, входившим в порт или наоборот, покидавшим его, так и для многих других целей. Например — поддерживать связь с внутренними областями Аргоса. Смотритель маяка осторожно взял птицу-почтальона в руки и снял с нее маленькую легкую коробочку, закрепленную на спинке меж крыльев. В коробочке лежало донесение. Прочитав его, смотритель поспешно поднялся на верхнюю площадку маяка, развернул стоящее там огромное зеркало и принялся посылать световые сигналы кораблям небольшой флотилии, расположившейся в устье Хорота. «Они идут. Они возвращаются»,— означали эти сигналы. Показывая, что сообщение замечено и понято, на мачте флагманской галеры поднялся штандарт. Затем послышался протяжный, певучий голос трубы, повинуясь которому корабли снялись с якорей и, выстраиваясь цепью, двинулись к берегу. Вскоре они вошли в реку, по-прежнему держась цепью и перекрывая фарватер от берега до берега. Флотилия состояла из пяти кораблей. Это были боевые галеры: две большие, имеющие по девяносто весел (причем с каждым веслом управлялись три гребца), и три малые, имеющие по сорок весел и сорок гребцов. Правитель Зингары и всего Аргоса уже был поставлен в известность о том, что бараханские пираты, проявив неслыханную доселе наглость, вошли на двух кораблях в Хорот. Тогда же были приняты все меры, чтобы им уже не удалось выйти обратно на морские просторы. Пять боевых галер получили приказ встать на якорь возле Мессантии, дожидаясь, когда пиратские корабли станут возвращаться. И вот наконец этот момент настал. В донесении сообщалось, что пиратские корабли должны будут пройти мимо Мессантии этой ночью.
Войдя в реку, галеры, находясь на равных расстояниях друг от друга, перегородили Хорот от одного берега до другого. Мало того, с корабля на корабль были перекинуты толстые канаты. Река оказалась надежно заперта. Галеры стояли, обратясь носом в сторону моря, готовые сняться с якорей и пойти вперед в тот самый момент, когда пиратские корабли окажутся рядом. Затем должны последовать сближение борт к борту и абордажная схватка, в исходе которой трудно было сомневаться: на каждой галере находились лучшие отряды аргосской армии.
Всю ночь напролет дозорные внимательно наблюдали за рекой, мягко серебрившейся в лунном свете. Однако пиратские корабли так и не появились. Не было их и в течение следующего дня. Ближе к вечеру предводитель флотилии Лендио созвал совет. Капитаны съехались на борт флагманской галеры. Они расположились в кормовой каюте, и адмирал попросил их высказать свои мнения. Капитаны единодушно полагали, что пираты либо каким-то образом узнали о готовившейся ловушке, либо сумели своевременно разглядеть в устье реки боевые корабли. Если это предположение правильно, то сейчас бараханцы, скорее всего, затаились где-то выше по течению и выжидают. Выслушав мнение капитанов, адмирал в свою очередь решил, что пираты, понимая всю безнадежность попытки прорваться в море, бросят свои корабли и попытаются уйти через Рабирийские горы в Зингару. Всем известно, что правительство Зингары тайно поддерживает бараханцев. Более того, столичная знать из Кордавы не гнушается пиратской добычей. Итак, заключил адмирал, чтоб бараханцы не смогли бежать в Зингару, следует послать за ними в погоню конные отряды, а также предупредить воинов, охраняющих перевалы в Рабирийских горах. Впрочем, завершил адмирал свою речь, осаду Хорота снимать пока не следует. Устье реки должно оставаться перекрытым. На всякий случай. На этом совещание закончилось, и в эту ночь дозорные несли свою службу уже с гораздо меньшим рвением: слух о том, что пираты бросили свои корабли и уходят сушей, быстро разнесся по всей флотилии.
Адмирал Лендио, бесспорно, был умным человеком и опытным военачальником. Но он не принял в расчет отчаянной храбрости, свойственной пиратам с Барахских островов. Не знал он также и того, сколь хитрый противник противостоит ему в лице капитана Енси, Старой Гиены. Действительно, пираты своевременно заметили ожидающую их флотилию. «Гром» и «Дракон» подошли к Мессантии около полуночи. Однако Енси не стал с ходу соваться в устье. Вместо этого он остановил корабли под прикрытием ближайшего мыса и выслал на берег разведчиков. Луна светила ярко, так что задолго до восхода солнца пираты уже знали о засаде, знали количество ожидавших их кораблей и приблизительную численность абордажных отрядов. Выслушав разведчиков, Енси распорядился сниматься с якоря. «Гром» и «Дракон» двинулись обратно, вверх по Хороту. Но это было лишь временное отступление…
Днем пиратские корабли вошли в какую-то безымянную боковую протоку и укрылись там от посторонних взглядов. А вскоре с борта «Грома» и «Дракона» сошли на берег немногочисленные отряды. В течение этого дня оказались разорены четыре рыбацкие деревеньки. Каждый раз нападение совершалось одинаково: толпа свирепых воинов появлялась из прибрежных зарослей и, мгновенно окружив деревню, сгоняла жителей в одно место. Их связывали, а при попытке бегства или сопротивления, безжалостно убивали. Затем воины забирали все имевшиеся лодки и, что было совсем уж непонятно, обдирали тростниковые крыши хижин. Нагрузив лодки сухим тростником, они уплывали вниз по течению.
